Виктория Холт - Роковой шаг
— А как насчет Эммы? — спросила я.
— Тебе решать, — сказал он. — Бедная девушка. Ее не следует обвинять в убийстве. Соучастие, быть может… но при смягчающих обстоятельствах. И я думаю, что теперь, освободившись от деспотичной матери, Эмма воспрянет. Деньги Хессенфилда теперь все твои… если она уедет. Мы можем отправить ее обратно во Францию и устроить там портнихой. Возможно, это было бы наилучшим выходом из создавшегося положения. Что же касается кражи, мы могли бы выдвинуть обвинение против нее, но я уверен, что тебе этого не хочется.
И я согласилась с ним.
Я переговорила с Эммой обо всем этом. Она была очень признательна.
— Все могло бы пойти по-другому, — сказала Эмма, — если бы был жив мой муж. Я бы осталась на севере, и Жанна никогда бы не увидела мою мать.
— Но судьба решила иначе, и я думаю, что ты достаточно честна, чтобы не чувствовать себя счастливой в таком положении.
— Честна? — спросила она с кривой усмешкой. — Ты уличила меня в шулерстве, а кроме того, безоаровое кольцо…
— Да, — сказала я, — что случилось с моим кольцом?
— Моя мать хотела, чтобы ты лишилась его, так как она пыталась отравить тебя микстурой. Она ненавидела Сабрину за ее подозрения. «Откуда этот ребенок так много знает? — часто говорила она. — Нет ли у нее второго зрения?» Мама была уверена, что у кольца есть магические свойства, и добивалась его исчезновения. У нее возникла идея заставить Эдди выиграть кольцо. Я слаба, Кларисса, и не заслуживаю твоей заботы. Я снова помогла ей, настроив Эдди на игру… и помогла ему выиграть в ту ночь.
— Ты хочешь сказать…
— Ты же однажды это видела. Он выиграл кольцо благодаря мне. И он любил меня, да, любил, — добавила Эмма печально.
Она принесла мне кольцо, и я надела его на свой палец, довольная его возвращению. Ведь оно было частью моего наследства Хессенфилда.
Проблема Эммы была нами разрешена. Эдди попросил ее руки. Он знал, что Эмма не была той, за кого себя выдавала; он знал, что ее мать убила Жанну и что Эмма участвовала в этом; но он верил, что она раскаялась и что под его влиянием может вернуть себе самоуважение. Он искренне любил ее.
Эдди продал свой дом и решил, что им будет лучше уехать, поэтому он купил ферму в Мидлленде и объявил, что отказывается от азартных игр и что они оба начнут жить по-новому.
Оставался еще вопрос относительно Жан-Луи. Он вырос в нашей детской; Нэнни Госуэлл очень любила его. Как следует поступить с ним?
Эмма никогда не была ему настоящей матерью. Она призналась мне, что хочет полного разрыва с прошлым. Жан-Луи почувствовал себя несчастным, когда услышал, что ему предстоит покинуть нас и уехать со своей матерью и ее новым мужем. Он тенью ходил за Нэнни Госуэлл, не упуская ее из виду. Малыш плакал по ночам и видел страшные сны. По утрам он не хотел вставать с постели и жался к спинке кровати. Однажды он спрятался на чердаке, и мы думали, что он потерялся.
Наконец, мы пришли к заключению, что он должен остаться с нами… хотя бы на время. Эмма не скрывала облегчения, а что до Жан-Луи, так он был вне себя от радости.
Итак, Жан-Луи остался с нами, а Эмма уехала.
Несмотря на все предшествующие события, мой ребенок родился в назначенное время. Девочка с самого начала была сильной и здоровой, и я никогда в жизни не была так счастлива, как теперь, когда держала в руках мою собственную плоть и кровь. Я назвала ее Сепфора, и с момента своего появления она изменила все вокруг. Она была спокойным ребенком и плакала только тогда, когда была голодна или утомлена. Она дарила свои улыбки всем подряд и очаровывала всех окружающих. Ланс обожал ее, и было ясно, что она особенно привязана к нему. Что касается Жан-Луи, он часто стоял у ее колыбели и с удивлением смотрел на нее. Он то и дело трещал погремушкой, чтобы позабавить ее; он складывал цветные кольца в маленький мешок и вынимал их снова, как будто это было самое интересное занятие в мире, только потому, что Сепфоре нравилось это.
Я думаю, что его привязанность к ней была проявлением его желания стать членом нашей семьи… Как бы то ни было, эта привязанность развлекала всех нас, кроме самой Сепфоры. Она принимала ее как нечто само собой разумеющееся.
Вот так почти незаметно пробежали годы.
ЖЕМЧУЖНАЯ НАКИДКА
Подошли к тому периоду, когда моей дочери исполнилось десять лет. Это был прелестный ребенок и радость для всех нас. К моему сожалению, больше детей у нас не было. Кажется, Ланса это не беспокоило. Он вполне удовольствовался дочерью. Она была похожа на него — высокая, белокурая, с ярко-голубыми глазами, и самым очаровательным в ней была ее улыбка.
Вероятно, я могла бы сказать, что удачно устроила свою жизнь. Я была счастлива — может, не так восторженно, как это было с Диконом, но тогда мои чувства отчасти объяснялись молодостью и моей первой и неожиданной встречей с любовной романтикой. Ланс был мне хорошим мужем, всегда добрым и нежным, и все-таки не настолько близким, каким я ощущала Дикона, несмотря на то, что мы провели с ним вместе всего несколько дней. У Ланса были свои секреты (он действительно был очень скрытным человеком), и я всегда чувствовала, что они стоят между нами. Я часто думала, что азартная игра была моей соперницей и что его страсть к ней превосходила страсть, испытываемую ко мне. Я привыкла считать, что он проиграет нас всех, если азарт будет достаточно силен. Это была глупая мысль, однако я была уверена, что в ней есть доля правды.
Эта неудовлетворенность моим браком была весьма неопределенной. Трезво рассуждая, я упрекала себя за стремление к невозможному, свойственное, очевидно, большинству людей, хотя гораздо умнее было бы радоваться тому, что у них есть. Они мечтают об идеале, о недостижимом и проводят свои жизни, не оценив того, что имеют, так как это вполне соответствует их мечтам.
Ланс часто пребывал в финансовых затруднениях, фактически он постоянно жил на грани. Он готов был рискнуть всем своим достоянием, чтобы выиграть. Я знала, что это нравилось ему и что я должна принимать его таким, каков он есть. Но, как я уже говорила, это разделяло нас. Он обычно никогда не признавался в своих проигрышах. Если я спрашивала его, как идут дела, он всегда отвечал, что все замечательно. Я полностью выключалась из его игорной жизни, а так как она была для него более значимой, чем все остальное, мы не могли быть очень близки.
Сабрина выросла в красивую молодую женщину, имевшую большое внешнее сходство с моей матерью Карлоттой, которая внесла столько осложнений в нашу семью. Но в остальном Сабрина не была похожа на Карлотту. Она была решительной, волевой, веселой и предприимчивой. Правда, у Карлотты тоже были все эти черты, но преобладающей чертой характера Сабрины была забота о слабых.
