Эльвира Барякина - Князь советский

Элькин прибыл в лагерь в августе и сразу понял, что если его отправят дальше на острова – на лесоповал или торфяники, то он не вернется оттуда живым. Дорог там нет, коней тоже, и все тяжести таскают ВРИДЛО – «временно исполняющие должность лошади».

Цена человеческой жизни на Соловках – не больше комариной, но перед тем, как умереть от болезней и истощения, заключенные должны принести пользу Советам – заработать потом и кровью несколько немецких марок или французских франков: добытые ими древесина и торф идут на экспорт.

Элькин несколько раз видел бревна, на которых рядом с клеймами Экспортлеса темнели надписи, сделанные кровью: «Нас тут убивают!» Верх отчаяния – писать по-русски неведомым лесопильщикам в Германии или Франции! Кто из них будет разбирать непонятные славянские закорючки? А если и будет – то чем немцы или французы могут помочь советским рабам?

На завтрак заключенные получают кипяток с хлебом, на обед – суп из разваренных овощей, на ужин – кашу на воде. Вши – у всех без исключения, болен каждый второй – от цинги до буйного помешательства. Единственное, что может тебя спасти, – это устройство в канцелярию, баню или на кухню, но за эти места насмерть бьются уголовники и, разумеется, побеждают интеллигентных «контриков».

Лагерное начальство ежедневно развращает и уродует души заключенных: если ты донесешь на соседа, тебе дадут лишний кусок хлеба; если вызовешься быть палачом, тебя не отправят на лесосплав. Стань предателем и дослужишься до валенок.

Если у тебя не будет теплой одежды, то уже в ноябре ты отморозишь себе руки и ноги – а это гарантированная смерть от гангрены, потому что делать ампутацию тебе никто не будет.

В пересыльном лагере бьют всех без исключения – чтобы человек сразу осознал, что ему грозит в случае неповиновения. Многие погибают уже от этого – им ломают ребра и отбивают внутренние органы. Элькину повезло – ему всего лишь выбили половину зубов.

Бежать надо было без промедления, пока не наступили холода, и Элькин подговорил другого заключенного – молодого и сильного парня – составить ему компанию.

Когда их направили в лес в наряд по заготовке метелок, они напали на конвоира и, привязав его к дереву, забрали у него форму и оружие.

Тридцать пять дней они кружили вдоль железной дороги, не решаясь приблизиться к жилью: они знали, что крестьяне без малейших колебаний сдадут их властям. Награда за поимку беглецов была слишком соблазнительной – десять пудов хлеба.

Элькин – интеллигентнейший человек! – волей-неволей превратился в разбойника: им надо было что-то есть. Они с товарищем вошли в первую попавшуюся деревню и объявили, что сейчас будет проведен обыск и изъятие нетрудовых излишков. Председатель сельсовета откупился от них, и, забрав мешок с провизией, беглецы вновь скрылись в лесу.

Так повторилось несколько раз, пока они не ограбили счетовода, везущего выручку за сданное государству масло. Поделив деньги, они разошлись: Элькин поехал в Москву, а его товарищ решил податься в Финляндию.

Через несколько дней Элькин прочел в газете, что его друга пристрелили во время облавы.

Нина зашила в куртку Элькина деньги на фрахт парохода, а Беловы вручили ему котомку с продуктами.

Чтобы не привлекать особого внимания, провожать его пошла только Нина.

– Я выезжаю завтра и наверняка приеду в Берлин на несколько дней раньше вас, – сказала она. – Вам ведь еще надо придумать, как перебраться из Польши в Германию. Начиная с шестого ноября, я буду приходить на вокзал в полдень и ждать вас под главным табло.

Все складывалось намного удачнее, чем надеялся Элькин: благодаря Нине, ему удалось практически сразу раздобыть деньги и железнодорожный билет до Минска. Но при этом он чувствовал, что все только радуются его отъезду: Беловы боялись, что из-за Элькина их могут арестовать, а Нина не хотела раздражать мистера Рогова.

Еще никогда в жизнь Элькин не ощущал себя таким одиноким.

Нине было стыдно перед ним, и она постоянно заводила речь о том, что в Германии его ждет большое будущее:

– Вы встанете на ноги и заново отстроите свой автомобиль! Такой талант, как у вас, ценится на вес золота в Европе.

Но Элькину уже ничего не хотелось. После первого разбоя, когда маленький бородатый финн упал к нему в ноги и заголосил: «Отец родной, пощади!», внутри Элькина что-то сломалось. Он понял, что превратился в одного из тех, кто убивает и грабит.

Если исключить откровенных психопатов, никто не творил зло ради зла, и у всех была своя причина для негодяйства. Зло помогало человеку выжить не только в лагере, но и на воле, и в эту ловушку попадали все – даже Нина, где-то раздобывшая огромную сумму и теперь скрывавшаяся от Уголовного розыска.

«Так кто же творит зло? – думал Элькин. – Мы же и творим – все по чуть-чуть».

Они с Ниной шли мимо заколоченных дач. Над головой – серое небо, вдоль заборов – рыжая трава, на повороте – ржавый указатель с надписью «Берегись поезда!»

– Так кто поведет вас через границу? – спросила Нина, перепрыгивая через громадную, разлившуюся на полдороги лужу. – Это контрабандисты, да? Вы хорошо их знаете?

– Нам приходилось вместе работать, – отозвался Элькин. – Я заказывал у них кое-что для «Московской саванны», но они неохотно брались за мой товар: книга – вещь тяжелая, а навару с нее меньше, чем с пудры или перчаток.

Они едва поспели к поезду, который останавливался у платформы лишь на две минуты.

– Храни вас Господь! – сказала Нина, обнимая Элькина. – Поверьте, у нас с вами все будет хорошо.

Удивительная женщина! Как бы жизнь ни бросала ее, она всегда умудрялась по-кошачьи извернуться и упасть не плашмя, а на лапы, – и того же ожидала от других.

«Вот это и есть Россия, – с грустной нежностью подумал Элькин. – Поразительная живучесть и умение приспособиться ко всему на свете».

Он, как в последний раз, смотрел на Нинино пунцовое от волнения лицо и держал ее за руку, не решаясь выпустить ее из своей корявой, загрубевшей ладони.

Раздался свисток, и поезд тронулся с места. Из раскрытого окна донеслась песня:

Степь да степь кругом,Путь далеко лежит…

– Прощайте! – сказал Элькин и, ухватившись за поручень, вскочил на подножку.

Грохоча, поезд покатил мимо хмурых домиков, оголенных перелесков и бескрайних полей.

«Жалеть ни о чем не надо, – думал Элькин. – Все идет так, как и шло испокон веков. Россия – это степь: раз в несколько десятилетий она порождает плодородный слой, но прилетают ураганы, размалывают его в пыль и уносят в другие края. Задача у степи такая – порождать свежий ветер и приносить новые семена».