Кэтрин Коултер - Ночной огонь
— Я так давно не видел тебя… Не могу решить, какую часть тела я хотел бы обнажить первой. У тебя есть какие-нибудь предложения, дорогая?
Ариель молча отвернула голову.
— Ну что ж, тогда начнем снизу.
Он встал перед ней на колени, стащил сапожки для верховой езды и небрежно бросил их через плечо:
— Теперь юбка.
Она почувствовала, как его пальцы расстегивают пуговицы жакета, нащупывают застежки юбки. Они легко поддались, и тяжелая ткань поползла вниз.
— Очаровательно, — пробормотал Этьен, развязывая ленты нижней юбки, и Ариель ощутила дуновение холодного воздуха на обнаженных бедрах. Этьен начал скатывать чулки, легонько поглаживая ноги Ариель. Вскоре она стояла перед ним в короткой сорочке, блузке и жакете.
— Поистине изысканная картина! Великолепно! — воскликнул Этьен.
— Я нашла крем, мисс Ариель. Они ошеломленно уставились на Доркас. Та, медленно шаркая, вошла в комнату, протягивая склянку.
— Что тебе нужно, проклятая старая кляча?
— Крем, — преувеличенно терпеливым тоном, каким всегда разговаривала с Ариель, когда та была ребенком, пояснила Доркас.
— Не желаю, чтобы у мисс Ариель остались шрамы. Вы ее связали, она всегда ненавидела это и даже плакала. Только почему-то сейчас не плачет. Не понимаю.
— Убирайся, безмозглая старая кляча! Доркас сконфуженно огляделась:
— Хорошо. Я подожду вас, мисс Ариель, в вашей спальне. Крем у меня. Я поухаживаю за вами, как обычно.
Ариель застонала.
— Боже, да эта старая дура совсем спятила! Этьен проводил Доркас до смежной двери, и Ариель услыхало, как он приказывает горничной принести ведра с горячей водой. Та, устало согнувшись, втащила ведра и вылила поду в ванну, раз, другой, третий, пока не наполнила до середины.
— А теперь, — объявил Этьен, улыбнувшись Ариель. — боюсь, дорогая, что нам придется пожертвовать твоей блузкой и жакетом. Не стоит, однако, жалеть. Отец говорил, что ты привыкла проводить с ним наедине целые часы совершенно голой, в костюме Евы. Ты даже вышивала, когда он не пользовал тебя, так что он целыми днями наслаждался созерцанием прелестного тела. Неужели не помнишь, Ариель?
— Твой отец был сумасшедшим, Этьен, полностью и совершенно, злобным, омерзительным животным. Ты сказал, что не похож на него. Послушайся, прекрати все ато1 Ты должен отпустить меня.
— Не волнуйся, я не стану обращаться с тобой так жестоко. Сколько раз повторять? И прошу не упоминать больше эту тему, меня она раздражает.
Он подошел к письменному столу и, открыв ящик, вынул нож для разрезания бумаг, с перламутровой ручкой и коротким лезвием. Ариель невольно вздрогнула, но Этьен только аккуратно разрезал рукава и плечевые швы жакета и стащил его. За жакетом последовала блузка. Ариель осталась в одной сорочке из тонкого батиста.
Он несколько мгновений помедлил, жадно оглядывая ее, и осторожно коснулся кончиком пальца соска, гладя его сквозь легкую ткань.
Ариель затаила дыхание и попыталась отстраниться.
— Хорошо, Ариель, довольно шуток. Дай мне увидеть тебя всю.
И нож прорезал кружевные лямки. Этьен медленно стянул сорочку, то и дело останавливаясь, пока батист не лег у ее ног белой пеной. Этьен выпрямился, задумчиво потирая челюсть.
— Восхитительно, — причмокнул он губами.
Позор. Гнусное, омерзительное унижение.
Все это было так давно, но теперь мгновенно нахлынуло на Ариель. Она снова здесь, с Пейсли, ощущает на себе взгляд его крошечных глазок, едва выносит прикосновение потной руки к ягодицам…
— Жаль, но я не хочу чтобы ты простудилась, купаясь в холодной воде. Я развяжу тебя, Ариель, но если опять примешься за свое, буду вынужден отделать тебя кнутом.
Он освободил ее и подтащил к медной ванне:
— Садись и избавься поскорее от этой ужасной вони.
Ариель молча повиновалась. Этьен бросил ей на колени губку и кусок лавандового мыла, а сам подошел к креслу у камина и удобно устроился лицом к Ариель, скрестив ноги, — Очень приятное зрелище, — заметил он. Ариель скорчилась в ванне, подтянув колени к подбородку и не двигаясь.
— Мойся, или я сам тебя вымою. Ариель вынудила себя намылить губку, и медленно, отвернув голову, начала растирать тело.
— Очень мило. Только не стоит возиться с волосами, — объявил Этьен. Если и останется неприятный запах, я просто вылью на них духи, которые нашел в столе отца. Кстати, это не твои, Ариель? Тоже лавандовые, как и мыло.
«Он изменился, — внезапно поняла Ариель. — Стал более уверенным, самонадеянным, чем раньше. И, как ни странно, приобрел все манеры отца. Да и французский акцент почти пропал».
Она вздрогнула при звуках его голоса:
— Вода уже остыла, Ариель? Хочешь, чтобы я помог тебе?
Ариель покачала головой, не желая ни видеть, ни говорить с ним. Если полностью игнорировать Этьена, может, он исчезнет?
— Глупая, глупая девчонка, — упрекнула она себя, проводя намыленной губкой по животу.
— Ниже, Ариель.
Ариель судорожно сглотнула и подчинилась. Что делать? Нужно что-то придумать! Быть пассивной жертвой… нет-нет, она просто не может, не позволит, чтобы это случилось с ней снова! Но что, если она будет сильной? И попытается взять над ним верх?
Ариель неспешно встала, выжала губку, позволив воде струиться по груди.
— Подай мне полотенце, — холодно приказала она.
Этьен поднял брови, но все же встал, взял пушистое полотенце со спинки стула и вручил Ариель, не отрывая взгляда от упругих холмиков, усеянных прозрачными капельками.
— Прочь от меня, безмозглый глупец! Этьен отпрянул, не в силах поверить собственным ушам:
— Что это ты лопочешь, черт побери?!
— Ты плохо слышишь? Убирайся и веди себя прилично. Я хочу вытереться и одеться.
Полностью сбитый с толку, Этьен вернулся к камину и сел, но не отвернулся и молча наблюдал, как Ариель тщательно вытирается, словно другой заботы у нее нет, словно в комнате, кроме нее, ни одной живой души, словно не он наблюдает за ней, дожидаясь, пока снова сможет привязать свою жертву к крюку.
— Ты такой дурак, — спокойно заметила Ариель. заворачиваясь в полотенце и стягивая его узлом на груди. — По крайней мере твой отец был не таким.
Жестоким, злобным, жирным, но не дураком. Ты же просто глупый мальчишка! Этьен, побагровев, вскочил:
— Как ты посмела говорить со мной в таком тоне! Ариель заставила себя небрежно, со скучающим выражением, пожать плечами.
— Но разве это не правда? Пытаться украсть жену другого? Овладеть женой умершего отца? Неужели не в состоянии найти себе женщину? Или всегда приходится довольствоваться собственностью других мужчин? Признайся, с тобой не все в порядке. Климат Англии, должно быть, тебе вреден. За последнее время ты еще заметнее поглупел.
