Фиона Макинтош - Возвращение в Прованс
Люк холодно взглянул на него.
* * *Макс мчался со всех ног, представляя себе, как на горном уступе умирает Люк, бок о бок со своим заклятым врагом. Юноша, виня себя за случившееся, решил нарушить свое обещание и помочь Люку, как когда-то, в далеком 1944-м, поступил полковник Маркус Килиан. Макс хотел спасти Люка ради Дженни, ради Джейн, и особенно – ради Лизетты, просьбу которой он не выполнил. Он задыхался, легкие горели огнем, ноги дрожали и подкашивались. Макс споткнулся, упал, покатился по склону, разорвал брюки, до крови ободрал колени, потом поднялся и снова бросился бежать что было сил. Наконец впереди показались узкие улочки Фонтен-де-Воклюза. Макс, не сбавляя скорости, пронесся мимо кафе фон Шлейгеля и с криком о помощи вбежал в жандармерию.
Чуть позже на утес взобралась целая толпа: полицейские, врачи «Скорой помощи» и просто зеваки. Любопытные свесились с обрыва, охали и удрученно восклицали, разглядывая ужасную сцену: на уступе нелепо скрючилось бездыханное тело, изуродованное падением. Владелец кафе невидящими глазами смотрел в небо, оскалившись в жуткой предсмертной гримасе.
В жандармерии Макс решил не выдавать Люка и сдержать свое обещание, по примеру отца. Полицейские, встревоженные неожиданным появлением Макса, засыпали юношу вопросами: что произошло? с кем? где? как? Он снова и снова настойчиво повторял, что на утесе пострадал человек, ему нужна помощь.
Когда группа спасателей добралась до вершины, Макс с удивлением обнаружил только труп Хорста фон Шлейгеля. Юноша ошарашенно огляделся, но Люк исчез бесследно. Как умер фон Шлейгель?
Врачи осторожно спустились на уступ и начали осматривать тело.
– Когда вы отправились за помощью, пострадавший был жив? – спросил жандарм у Макса.
– Да. Он угрожал мне пистолетом, – рассеянно кивнул юноша, пытаясь сообразить, куда делся Люк. Как он ускользнул? Макс отказывался поверить, что его старший друг погиб.
– Почему?
– Не знаю… Он был обозлен, приказал мне убираться и не мешать ему. Я перепугался, что он меня пристрелит.
– Ну и где пистолет?
– Понятия не имею, – пожал плечами Макс.
– Вы знакомы с пострадавшим?
– Нет, мсье. Я турист, приехал полюбоваться видами. – Макс продемонстрировал свой фотоаппарат. – Взобрался на гору, хотел снять рассвет, а тут…
Внезапно он почувствовал себя разведчиком, действующим в тылу врага, где приходилось на ходу придумывать правдоподобные объяснения. Вот только в случае провала смельчаков ждала смерть.
Врач «Скорой помощи» обследовал тело и сообщил жандармам:
– По-моему, он принял яд.
– Не может быть!
– Вскрытие покажет, – пожал плечами врач.
Жандарм повернулся к Максу.
– Расскажите мне еще раз, что произошло. С самого начала, и поподробнее.
Макс вздохнул, стараясь не выказать удивления, и невинно покачал головой.
– Я поднялся на вершину и встретил здесь вот этого человека. Увидев меня, он разозлился, заорал и наставил на меня пистолет.
– Эй, вы там пистолет не находили? – крикнул жандарм своим коллегам, которые обыскивали площадку на вершине утеса.
Один из жандармов показал найденное в кустах оружие.
– Гм, «вальтер»… Проверьте его на отпечатки пальцев, – приказал старший жандарм и снова обратился к Максу: – И что потом?
– Ну, я испугался… А он велел мне убираться, пригрозил, что сперва меня застрелит, а потом себя.
– Так и сказал?
– Ага, – кивнул Макс. – Сначала мне показалось, что он хочет прыгнуть с обрыва, но… Не знаю… В общем, я перепугался и убежал.
– Но когда вы явились в жандармерию, вы утверждали, что человек пострадал.
– Понимаете, когда я убегал, послышался крик. Выстрела я не слышал, поэтому решил, что он прыгнул… или упал. Там водопад грохочет, все звуки заглушает. Честное слово, я от испуга не разобрал, – вздохнул Макс. – А кто это?
– Мсье Сегаль – владелец местного кафе, уважаемый в округе человек. Как я объясню эту трагедию его жене и дочерям? Да еще и перед Рождеством… – Жандарм устало потер глаза. – Вам, мсье, придется дать официальные показания. И мы возьмем у вас отпечатки пальцев, для сравнения.
– Да-да, разумеется, – ответил Макс. – Передайте мои соболезнования семье покойного.
– Вы правильно поступили, мсье.
– Я пытался спасти человеку жизнь, – честно сказал Макс. – Простите, но меня сегодня вечером ждут в Л’Иль-сюр-ла-Сорг, а потом я возвращаюсь в Лозанну…
– Не волнуйтесь, я распоряжусь, чтобы вас подвезли.
– Благодарю вас, не стоит, – отказался юноша. – Я уеду вечерним поездом.
Макс хотел как можно быстрее связаться с Джейн и попросить ее найти Дженни. Пока не выяснится, что случилось с Люком, требовалось сохранять хладнокровие.
Люк остался рядом с умирающим врагом из уважения, почти как двадцать лет назад, при смерти полковника Килиана.
Фон Шлейгель сам попросил Люка об этом, но тот презрительно ответил:
– Ты этого не заслуживаешь.
Впрочем, перед лицом смерти гестаповец оставался спокоен и тверд.
– Равенсбург, ты доказал мне, что умеешь держать свое слово. Вдобавок, ты убедишься, что я умер.
Оба посмотрели на раскрытую ладонь Люка, где лежала капсула в тонкой прорезиненной оболочке.
– На гестаповскую непохожа, – заметил фон Шлейгель. – Наши были стеклянными. Своей я пользоваться не собирался, выбросил ее, когда вернулся во Францию после войны. Откуда она у тебя?
– Лизетта ее спрятала, а я нашел. Наверное, выдали в Лондоне или в Париже, на случай провала.
– Гм, гестаповские точно действовали, а эта… сомневаюсь я, – дерзко заявил фон Шлейгель.
Люк саркастически улыбнулся.
– Равенсбург, признайся, ты с самого начала хотел, чтобы я принял яд? – поинтересовался гестаповец.
– А что еще можно провезти через границу?
– Тогда зачем тебе понадобился «Моссад»?
– На случай чрезвычайных обстоятельств, – пояснил Люк. – А потом я понял, что не желаю марать руки.
– В мое самоубийство все равно не поверят, – заметил фон Шлейгель.
– Радуйся, что никто не узнает правды о тебе. – Люк задумчиво поглядел на смертельную пилюлю. – Оболочка тонкая, смерть наступает мгновенно, я видел их в действии.
– Странно, – вздохнул фон Шлейгель. – Никогда прежде не мог понять, почему евреи безропотно и покорно шли на смерть.
– А теперь понял?
Фон Шлейгель кивнул и потянулся за капсулой. На мгновение Люку показалось, что гестаповец выбросит ее в реку, но тот с усилием поднял правую руку и раскрыл ладонь.
– Ты был доблестным противником, Равенсбург, и сдержал свое обещание – ненавидел меня все эти годы.
