Ребекка Брэндвайн - Роза восторга
Выбежав из павильона, Изабелла на минутку остановилась, чтобы перевести дух. Потом со страхом оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что никто не заметил, как она выскочила из павильона Лионела. Изабелла сделала глубокий вдох, и свежий воздух, казалось, так и застрял у нее в горле, когда ее серо-зеленые глаза встретились с янтарными глазами мужа. На мгновение она испугалась, потом ее сердце наполнилось радостью, и ей показалось, что от этой радости оно разорвется. Как Воррик нашел ее, она не знала, но ей было все равно. Он был здесь, и этого было достаточно.
– Воррик, Воррик! – вскрикнула девушка с облегчением, бросившись в его объятия.
Но когда Изабелла снова подняла на него глаза, то увидела, что в его хмуром лице и сильных объятиях не было радости. Он был тверд, как камень. Неожиданно догадавшись, в чем дело, она медленно отстранилась от него. И к ней вернулся прежний страх.
– Воррик, Воррик. ПОЖАЛУЙСТА, это… это не то, о чем ты думаешь. О, Боже! То, что ты думаешь, не случилось! Я… я могу объяснить…
– Сомневаюсь, мадам, что вы можете, – сказал граф холодным, как лед, голосом, пробравшим ее до костей. – Однако, я не позволю, чтобы из меня снова сделали дурака. Черт побери! – неожиданно горько выругался он и отшвырнул ее от себя. – Подумать только, как я мог тебя любить? – он резко повернулся и ушел.
КНИГА ТРЕТЬЯ
НА ОБДУВАЕМЫХ ВСЕМИ ВЕТРАМИ ПУСТОШАХ
ГЛАВА 26
Замок Хокхарст, Англия, 1480 год.
«Подумать только, как я мог тебя любить!?
Эти слова Воррика звучали, как похоронный звон, в ушах Изабеллы. Будь проклят Лионел Валерекс! Это он восстановил мужа против нее! Ее мужа, которого она начала исцелять, которого она только начала любить. Да, именно любить. Изабелла теперь точно знала, что это так. Она влюбилась в своего мужа, лорда Воррика Тремейна, графа Хокхарста. Именно теперь, когда было уже слишком поздно, она осмелилась откровенно заглянуть себе в сердце.
О, Боже! Боже! Как ей хотелось закрыть лицо ладонями и горько безутешно оплакивать свою потерю, но она этого не сделала. Сделать так – значит, опозорить себя перед Ворриком и его людьми. Раз они уже приехали в замок Хокхарст. Изабелла не сомневалась, что найдет укромное местечко, где сможет зализать свои раны. До тех пор она должна быть сильной и держаться так, чтобы никто не догадался, как внутри у нее разрывается сердце.
Только Гил и Кэрливел догадывались о ее боли. Именно они знали, что случилось в тот день на королевском турнире. И хотя они вместе пристали к Воррику и заставили его выслушать правду, он им не поверил.
– Вы оба любите ее, – прорычал он, – поэтому говорите все в ее защиту. Но я не такой дурак, чтобы в это поверить. А теперь убирайтесь, убирайтесь с моих глаз! Захватите с собой эту обманщицу, ведьму, на которой я женился!
Ей больше всего причинял боль тот факт, что Воррик ее не хотел. Изабелла тихо перенесла свои вещи в переднюю и там легла на соломенную постель и спала вместе с Джоселин, пока они не покинули Тауэр и Лондон. Какими бесконечными казались Изабелле ночи, когда она лежала, съежившись, рядом со своей служанкой и прижималась лицом к подушке, чтобы приглушить рыдания. Как мучительны были долгие часы, когда она беспокойно ждала возвращения Воррика. Иногда он приходил под утро, чаще всего пьяным, хотя хорошо держался. Изабелла не знала, где муж проводил ночи и не спрашивала его об этом. Но она не сомневалась, что он искал утешения в других объятиях. Графиня Хокхарст была бы удивлена и несказанно обрадовалась бы, если бы узнала, что Воррик всего лишь сидел в конюшне рядом со своей лошадью, напиваясь до умопомрачения, и изливал душу своему смущенному боевому другу.
Потом однажды утром (ему надоело проводить вечера на куче сена), граф приказал жене собирать чемоданы. «Мы уезжаем из Лондона!» – кратко сообщил он ей. Он вез ее домой, в замок Хокхарст. Изабелла не хотела уезжать, но все же не стала ему противоречить. Ворриком управлял дьявол. Она была не единственной, кто боялся его в эти дни.
Теперь, когда вдали показалась крепость мужа, сердце девушки сжалось от отчаяния: она не сомневалась в намерениях Воррика оставить ее там одну и без нее возвратиться на королевский двор. Да, это будет ее тюрьма и, возможно, пожизненная. Она согрешила против собственного мужа (по крайней мере, он так считал), и он вынес ей безжалостный приговор, сослав ее в замок Хокхарст за это преступление. Это было равносильно тому, что ее заперли в темницу, которая называлась в Тауэре «маленьким адом». Такая перспектива была бы более мрачной и страшной, чем та, которая ожидала ее теперь. Йоркширские пустоши, к которым девушка привыкла, не были дикими и скалистыми. Их плавные изгибы не раздражали так, как эти обрывистые гребни. Резкие выступы из гранита и песчаника переходили в поросшие лесами равнины, дикие пустоши и болотистые низины, которые были наследием прошедших веков, когда море наступило и затопило часть суши. Даже теперь Изабелла слышала рев океана, который заглушал шум падающего дождя, и чувствовала на губах холодные соленые брызги, которые приносил на своих крыльях ветер.
Высоко на скалах, которые каменными глыбами возвышались перед ней, возник замок Хокхарст. Такой же мрачный и темный, как и каменистые утесы, среди которых он стоял. Его высокие мощные башни зловеще выступали на горизонте, а навесные бойницы зияли рваными ранами на фоне небесного свода, внезапно озарившегося вспышкой молнии. Вдоль крепости не было рва, так как в этом не было необходимости. К замку не было другого подступа, кроме одной единственной дороги, которая опасно извивалась по горе до самого ее гребня, на котором взгромоздился замок, словно сокол, откуда и появился этот символ на гербе.
У Изабеллы перехватило дыхание, когда она посмотрела на крепость. В этих мрачных темных стенах не было ничего гостеприимного и они так поразительно отличались от радушных стен Рашдена. Не удивительно, что Воррик в прошлом проводил здесь очень мало времени. Кроме того, что замок в нескольких местах обвалился и разрушился, в нем было что-то вызывающее чувство беспокойства. И даже самые сильные духом сочли бы эту обстановку гнетущей и действующей на нервы.
Девушка судорожно вздохнула, когда за ней на скрипящих цепях опустилась решетка с жутким металлическим звоном. Они проехали через внутренний дворик. Потом Гил и Кэрливел сняли ее с коня, и она пошла за Ворриком в замок.
– Не надо так бояться, Белла, – ободряюще шепнул ей Кэрливел, слегка пожав ей руку. – Несмотря на такой мрачный вид замка, в нем нет призраков. Это просто очень старая крепость: она была построена еще во времена Вильгельма-Завоевателя, и Тремейны не позаботились о том, чтобы содержать ее в надлежащем виде. Воррик оказался не лучше, чем все остальные, в отношении к своему наследству. Как и его предки, он предпочитал жить при дворе или проводить время в сражениях.
