Пенелопа Уильямсон - Сердце Запада
Джере колебался, но Дрю уже подскочил, держа в руках собственный молот. Он поднял его в воздух, и кровь потекла по руке, а когда ударил, брызнула по дуге, попав на тех из толпы, кто стоял вплотную к помосту. Снова и снова он стучал по буру, и каждый удар, должно быть, пронзал руку обжигающей болью.
Еще раз братья поменялись местами, и казалось, последние три минуты ползли нескончаемо медленно. Жесткие белые линии окружили рот Дрю Скалли, а глаза остекленели. Ханна впилась ногтями глубоко в ладони, будто могла взять часть его боли на себя.
– Пятнадцать минут! – наконец выкрикнул хронометрист, и удерживаемый воздух в резком выдохе вырвался из горла Ханны. Толпа разразилась громкими восторженными возгласами, восхвалявшими бесподобное мужество и силу воли, которые проявили братья Скалли, чтобы закончить соревнование.
Хронометрист вымыл из отверстия кровавую воду и вставил измерительную рейку. Толпа молчала, затаив дыхание.
– Семьдесят два сантиметра! – крикнул он, и воздух взорвался ревом, свистом и даже выстрелами.
– Лули отправилась за врачом.
Ханна повернулась и взглянула на Клементину – щеки миссис Йорк вспыхнули, будто ее застукали за чем-то постыдным. Лицо миссис Маккуин было таким же бледным как покрывающая помост гранитная пыль, но красные брызги испещряли ее лоб и гладкие золотистые волосы. Ханна осознала, что и на нее, должно быть, тоже попала кровь Дрю.
– Мама, у этого дяди кровь течет, – заявил Чарли.
Клементина повернула голову и прижалась дрожащими губами к щеке мальчика.
– Да, так и есть. Давай-ка пойдем на речку и попробуем разглядеть форель на мелководье.
Хронометрист поставил братьев Скалли по обе стороны от себя. Он как раз собирался поднять их руки в воздух, чтобы поздравить мужчин с победой, как Дрю опустился на колени. Его голова безвольно свесилась, а лицо побелело и стало похожим на воск, будто вытекшая на помост кровь была последней в его теле.
– Дорогу! – услышала Ханна чей-то вопль. – Доктор идет.
Доктор Кит Корбетт был высоким и тощим, как змея на ходулях, и вдобавок на редкость уродливым. Но молодым и непьющим – две редкие черты среди врачевателей западной Монтаны. Он перебрался в Радужные Ключи не так давно, однако уже имел определенный опыт в соревнованиях по бурению. Врач даже не моргнул, увидев забрызганное кровью дерево и гранит.
– Был бы умным, так не доводил бы дело до конца, – вот и все, что он сказал, ловко вскочив на помост, и опустился на колени рядом с Дрю, открывая свою черную сумку.
Школьная учительница, до сих пор сопровождавшая доктора, не поднялась следом за ним к раненому. Она в нерешительности стояла внизу, закусив нижнюю губу. Ханна подумала, что маленькая мисс Лули Мэйн слишком застенчива, невинна и хорошо воспитана, чтобы подойти к человеку, которому не была формально представлена, даже если тот находится на последнем издыхании.
Ханна Йорк тоже была недурно воспитана, но – и это так же точно, как то, что мужчины вожделеют женщин – далеко не невинна. Она протиснулась между людьми, столпившимися перед ней вокруг помоста. Дрю взметнул голову вверх, стряхивая с глаз мокрые от пота волосы, и их взгляды встретились с силой молота, опустившегося на камень. Дрю выглядел таким страдающим и уязвимым, стоя на коленях и прижимая к себе раненую руку. Ей захотелось что-то сделать для него. Возможно, ударить за то, что вел себя как дурак. Или прижать его голову к своей груди, убаюкивая ласковыми словами и нежными поцелуями, из какового желания явствовало, что еще большей дурой была она сама.
Вместо этого Ханна сказала кислым как уксус голосом:
– Полагаю, если вы смогли махать молотом, ваша рука не сломана.
Он сверкнул ей дерзкой улыбкой.
– Вы в общем и целом прекрасная утешительница, миссис Йорк.
– А вы в общем и целом круглый дурак, мистер Дрю Скалли.
– Но дурак, который разбогател на двадцать долларов.
Брат вложил в его здоровую руку ковш с пивом, и Дрю выпил его большими глотками. Доктор сгибал разбитые окровавленные пальцы младшего Скалли, пытаясь определить, не сломан ли какой-то из них. Дрю выругался и выдернул руку.
– Да пошел ты, чертов костоправ! У меня бывало и похуже.
«Да он же совсем мальчишка, – подумала Ханна, – напыщенный и драчливый».
С высоты тридцати трех лет своей нелегкой жизни она наблюдала бьющую из Дрю Скалли молодость, такую же очевидную, как его костюм за три доллара из магазина готового платья. Тем не менее что-то в нем интриговало ее... А именно его подлинное мужество. Смелостью частенько козыряли и другие мужчины, поскольку в этих краях селились те, кто редко чего боялись. Но Дрю Скалли, как подозревала Ханна с внутренним чутьем на товарища по несчастью, был не понаслышке знаком со страхом. Парень знал страх так же хорошо, как она мужчин – Дрю ведал его запах, вкус и то, как он подтачивал гордость и медленно, подобно год от году капающей на камень воде, разъедал душу.
Доктор ограничился тем, что наложил повязку на поврежденную руку шахтера и послал неблагодарного пациента к черту. Мужчины столпились вокруг младшего Скалли, хлопая его по плечу и предлагая угостить выпивкой, но он вырвался от них, устремив взгляд на Ханну.
Дрю подошел к краю помоста и посмотрел на нее сверху вниз.
– Вы не откажетесь поухаживать за мной, чтобы помочь мне поскорее выздороветь, миссис Йорк? Мне бы не повредила забота ангела.
– Вам бы не повредила хорошая затрещина, чтобы вбить в вашу дурью башку немного ума. И кроме того, я не...
– Ангел, – закончил Дрю за нее и улыбнулся.
Скалли присел и, перенеся вес на здоровую руку, спрыгнул за землю. Он примостил зад на край помоста и обнял Ханну за талию, каким-то образом передвинув ее так, что она оказалась у него между ног. Она была удивлена такой вопиющей уловкой и зла на себя за то, что позволила трюку сработать. Его раздвинутые бедра касались ее, а грудь прижималась к ее грудям. Живот Ханны уперся в его пах, когда Дрю крепче обнял ее, притягивая ближе к себе. Его бедра были твердыми как камень, который он так умело бурил. Ханна втянула в себя воздух, насыщенный его запахом – мужской пот, гранитная пыль и резкий медный аромат крови.
И хотя казалось, их лица находились лишь на расстоянии вздоха, Ханна не могла посмотреть на него. Она уставилась на навес с закусками и напитками как раз в тот миг, когда Зак Рафферти отвернулся от импровизированного бара, держа в обеих руках по жестяному черпаку пенного пива. Через луг с притоптанной травой и плавающий в воздухе пороховой дым их взгляды встретились, и Ханна напряглась в объятиях юноши.
