Мэдлин Хантер - По воле судьбы
Ее заставляли смотреть. Она содрогнулась, вспомнив об этом. Она бы с радостью поменялась местами с Ризом. Физическую боль снести было бы гораздо легче, чем ту пытку, которой ее подвергли: смотреть, как зверски избивают Риза, не имея возможности ему помочь.
Он взял ее руку и нежно прижался к ней распухшими губами.
– Ты не согласишься вступить с ним в сделку даже ради меня. Ты не пойдешь к нему.
То, что Риз догадался о требовании Ги, разбило ей сердце.
– Я думала, ты тогда был без сознания и не слышал, что говорил Ги. Его слова предназначались только для моих ушей.
– Я ничего не слышал, но я вижу насквозь этого человека. Если бы он просто хотел отомстить за твой удар ножом, мы оба уже были бы мертвы. Если бы он хотел взять тебя силой, он сделал бы это прямо там, в конюшне, или отнес бы тебя в свою постель в замке. Человек попроще так бы и поступил, но он совсем не прост, не так ли? Он и прежде так не поступал и сейчас не станет, и не важно, что ты едва не убила его. Ему по-прежнему нужна иллюзия того, что ты это делаешь добровольно. Ему нравится делать вид, что между вами существует нечто большее, чем принуждение.
Она почувствовала приступ тошноты от давних воспоминаний, доказывавших, что это правда. Заботливый и великодушный Ги… Ги, ухаживающий за ней, словно они любовники… Его настойчивые ласки унижали ее сильнее, чем насилие. Защищаясь, ее тело научилось ничего не чувствовать.
Вместе с Ризом она смогла забыть об этом и в конце концов разбила стену, которая оберегала ее от унижения.
– Ты не пойдешь к нему. Что бы со мной ни случилось – ты не пойдешь.
– Последний мужчина, который отдал мне такой же приказ, погиб от меча Ги. Ни за что. Просто следующим призом за мою покорность он сделал моего брата.
– Теперь твой брат в безопасности. Сделай то, что ты должна сделать ради своего спасения, но не позволяй ему использовать меня, чтобы сломить твою волю. Не отказывай мне в чести, которую ты оказала тому последнему мужчине.
Слабый свет исчез с приходом ночи. Они замолчали, и Джоан надеялась, что он заснул. Она не могла обнять его из-за ран, но пыталась объять его своей любовью, и ее рука покоилась в его руке.
Она молила, чтобы Ги забыл о них, умоляла всех святых заставить Мортимера потребовать присутствия при нем его лучшего воина. По мере того как шло время и дыхание Риза становилось все ровнее и глубже, она разрешила себе надеяться, что пыток больше не будет.
Но этим ее надеждам не суждено было сбыться. В предрассветный час камни вздрогнули от тихого эха, и призраки приближающихся шагов вторглись в их хрупкий мир. Она стиснула зубы и в темноте бросила взгляд на дверь.
Ключ резко заскрежетал в замке. Она с трудом подавила мольбу о пощаде, которая чуть не вырвалась из ее груди.
Рука, державшая ее руку, сжалась.
– Ты не пойдешь к нему.
Приступ острой боли вывел Риза из спасительного забытья. Красные вспышки испещрили темноту. Боль. Она заставила быстро прийти в себя, и тело инстинктивно согнулось пополам, чтобы защититься. Но от этого стало только хуже, и он резко открыл глаза, чтобы увидеть черную пустому, которая должно была стать дном бездны.
Вновь с трудом приходя в сознание, он не чувствовал ничего, кроме боли. Риз заставил себя пошевелиться, проверяя, слушается ли его тело. Убедившись, что цел, он откинулся на спину и попытался подтянуться.
И тогда, когда боль слегка притупилась и разум немного привык к этому состоянию, он понял, что один. Ему не нужен был свет, чтобы понять это. Ему не нужно было звать ее по имени. Он был в этом так же уверен, как в то утро, которое наступило после ночи, что они впервые посвятили любви.
Его пронзила иная боль, по сравнению с которой физические муки казались мелкими неприятностями. Эта боль оставляла глубокие раны в его сердце, и не прекращаясь ни на секунду, продолжала резать его тупым ножом.
Риз схватился за стену и попытался встать. Новые спазмы не могли удержать его. Они только усилили страдание. Ему следовало умереть.
Должно быть, Джоан все-таки пошла на сделку с Ги. Он должен был быть сильнее. Если бы он не потерял сознание, она бы ни за что этого не сделала.
Он громко выругался – на нее, на себя и на человека, который забавлялся их жизнями. Его голос гулко отдавался в каменных стенах. Он представил ее с Ги, и звериный рев вырвался из его груди.
Риз заставил себя двигаться. Отогнав боль, он проверил свою силу и обнаружил, что нанесенных ему травм совсем недостаточно, чтобы остановить его. Его мышцы были повреждены, но не порваны. То, что он всю жизнь тягал камни и махал молотом, сослужило ему хорошую службу.
В темноте начали вырисовываться неясные тени, сквозь отверстия проникли тоненькие струйки серого света, это первые рассветные лучи неярко осветили его темницу.
Как долго он был без сознания? Как давно Джоан покинула его? Как долго она находится во власти Ги?
Он старался не задумываться над этим, но его мысли против воли возвращались к ядовитым насмешкам Ги. Каждый взмах кулака сопровождался описанием того, что он делал с Джоан до ее побега. Ги сплел паутину образов, которые теперь мучили Риза сильнее, чем телесные раны.
Эти картины наполняли его затмевавшей разум яростью, которая притупляла боль от ран, заглушала страдания тела. Он ухватился за это безумие и черпал в нем силы. Когда дверь откроется снова, он убьет этого человека, сколько бы мечей на него ни обрушилось.
Риз прислонился к стене и застыл в ожидании, каждая клеточка его тела готова была встретить врага. Он вцепится в горло этому дьяволу и затащит его обратно в ад своими собственными руками, и никакое оружие в мире не сможет сразить его, пока он не сделает этого.
Он собрал всю свою волю в кулак, сконцентрировал все свои силы для нападения и ждал только скрежета проворачиваемого в замке ключа.
Этот звук раздался раньше, чем Риз ожидал. Новый приступ бешенства охватил его, когда металл лязгнул о металл. Этот звук вещал не только о его судьбе, он означал, что Ги расправился с Джоан: ее воспоминания были воскрешены, ее кошмары обрели плоть и кровь, а возможно, она уже мертва.
Риз скользнул туда, откуда мог быстро напасть на своих мучителей, выбрав угол, до которого не доставал свет внесенного факела.
Дверь отворилась, в проеме появилась черная тень. Риз был уже в двух шагах, готовый схватить ее, как вдруг его гнев пронзило осознание того, что тень была слишком маленькой, хрупкой и одинокой и что камни не сотрясались от грохота башмаков, – Джоан.
Она низко наклонилась, пытаясь разглядеть его возле стены.
– Риз? Где ты?
– Здесь, у тебя за спиной.
Она повернулась, но он не смог разглядеть ее лица в темноте, более того, он даже не был уверен, хотелось ли ему того.
