Кэролайн Линден - Волшебство любви
— О, спасибо, тетя Франни! — воскликнула Джорджиана, поднимая глаза от своих только что обретенных сокровищ. — Я не ожидала, что ты привезешь столько подарков!
Франческа улыбнулась. Один из сыновей Эллен зашел в комнату, и Джорджиана тут же схватила его и, усадив рядом с собой в кресло, стала показывать картинки в книге. Эллен, стоявшая у нее за спиной, переминалась с ноги на ногу, словно не знала, сюит ли увести мальчика из комнаты, но тут Франческа еще раз залезла к коробку.
— Я привезла еще кое-что, если миссис Хейвуд мне позволит, — сказала она, глядя на Эллен. — Для детей.
Выражение удивления на лице Эллен немало позабавило Франческу. Удивление было изрядно приправлено тревогой и озадаченностью. Удивление сменилось откровенным потрясением, когда Франческа достала из коробки набор деревянных игрушек — искусно вырезанных зверей, как раз того размера, чтобы малыши могли держать их в руках. Она протянула одну из игрушек Джорджиане, которая, повернувшись к малышу, передала игрушку ему.
— Смотри, Билли! — радостно сказала она. — Смотри, что тетя Франни тебе принесла. Правда, она очень добрая?
Мальчик пару секунд смотрел на деревянного коня широко распахнутыми голубыми глазами, а потом сунул конский хвост в рот. Джорджиана рассмеялась, Франческа улыбнулась, а Эллен, издав странный сдавленный звук, выбежала из комнаты.
Франческа дала Джорджиане деревянного дельфина, а затем вышла следом за Эллен. Она застала Эллен в холле. Та сидела на корточках в углу, закрыв лицо руками. Когда, услышав шаги Франчески, Эллен отняла руки от лица, Франческа увидела, что глаза у нее мокрые.
— Нижайше прошу у вас прощения, мадам, — прошептала Эллен. — Я… Я думаю, что составила о вас неправильное мнение.
Франческа улыбнулась:
— И я о вас. Возможно, нам обеим следовало быть честнее друг с другом и меньше поддаваться эмоциям. — Франческа протянула ей руку. — Нас кое-что связывает. И кое-кто, кто дорог нам обеим.
Эллен улыбнулась сквозь слезы. Звонкий высокий голос Джорджианы доносился из гостиной: она читала своему маленькому брату басню о честном дровосеке. Эллен пожала Франческе руку.
— Это так. Она чудесная девочка. Я люблю ее так, как если бы она была моей родной дочерью.
Франческа вздохнула, и в этом вздохе была и боль, и радость.
— Вы ее любите, — тихо сказала она. — Теперь я это вижу.
Эллен вытерла губы.
— Мной руководил страх. Раньше. Я не могла мыслить ясно, и так легко было поверить в то, что вы ее отберете. Деньги тут ни при чем, о них я никогда не думала, хотя, должна признать, ее рента для нас — существенное подспорье. Но если бы дело было лишь в деньгах, леди Гордон, клянусь памятью покойного мужа, я бы позволила вам забрать ее и растить, как он вам обещал. Но потерять ее после того, как я так внезапно потеряла ее отца… — Эллен замолчала, судорожно сглатывая вставший в горле ком. — Она такая славная. Ее невозможно не любить. Но я поступала дурно, и я признаю, что мой брат тоже поступал дурно. Перси так переживал из-за наших долгов, из-за того, что не может содержать семью, что был не в себе, когда выгнал вас. — Франческа по-прежнему думала, что Перси был как раз самим собой, когда велел ей убираться, но возражать не стала. — Мне очень жаль, — шепотом закончила Эллен. — Вы действительно ее любите.
— Очень, — согласилась Франческа.
Эллен кивнула:
— И я знаю, как больно терять того, кого любишь. Я думала только о себе, о том, как горько мне будет потерять Джорджиану.
Франческа обернулась к двери в гостиную, где Джорджиана смеялась над чем-то, что делал малыш.
— Я, в свою очередь, признаю, что вела себя не лучшим образом. Я думала, что оказываю вам услугу, и когда вы отреагировали не так, как я ожидала, я расстроилась. Потом разгневалась, а потом у меня закрались подозрения. А потом я вообще оставила попытки посмотреть на все с вашей точки зрения.
Это была не вся правда, вернее, не вполне правда, — Франческа думала о том, как трудно приходится Эллен, молодой вдове, беременной и без гроша, на которой висит еще один ребенок, причем не ее ребенок. Но она недооценивала возможности того, что Эллен может привязаться к Джорджиане и полюбить ее так же, как ее любила она, Франческа, и потому на самом деле никогда не видела, что Эллен ведет себя по отношению к Джорджиане как мать, стремящаяся защитить своего ребенка. Окажись Франческа на ее месте, она бы, пожалуй, действовала так же. Она бы забрала Джорджиану и сбежала в Италию или еще куда-нибудь, где судебная машина Англии ее бы не достала. Эллен удерживали лишь малолетние дети и отсутствие денег.
— Итак, — продолжала Франческа, — я надеюсь, что теперь мы поладим. Я буду всегда рада Джорджиане — пусть приходит в любое время. Я приложу все старания, чтобы ее не избаловать, но любящей тетушке позволены некоторые излишества, правда? — Она опасливо взглянула на Эллен, но та лишь кивнула с улыбкой. Губы у нее дрожали. — И если вам когда-нибудь что-то понадобится…
Эллен покраснела:
— Спасибо. Теперь мы живем гораздо лучше. Перси уже продал несколько картин и надеется продать еще. Переезд из города сюда очень благотворно на него подействовал. Здесь у него гораздо чаще бывает вдохновение.
Франческа ничего не сказала. Она бы и гроша ломаного не дала за вдохновение Персеваля, но ей действительно было важно, чтобы Джорджиана не ходила оборванкой и хорошо питалась.
— Вы всегда будете желанной гостьей в нашем доме, покуда Джорджиана тут живет, — сказала Эллен, словно скрепляя мирный договор. — Клянусь вам.
Франческа лишь кивнула в ответ. Не этого она хотела, не за это так упорно боролась, но что произошло, то произошло. Проблема разрешилась к обоюдному согласию сторон. У Джорджианы была семья, где ее любили, с братьями и матерью, которую она знала большую часть своей жизни. А теперь у нее была еще и тетя, которая будет ее баловать и навещать. Которая позаботится о том, чтобы она никогда не забывала свою настоящую мать и любила ее так же, как она любила Эллен. А горечь от того, что Джорджиана не захотела с ней жить, пора запрятать в самый дальний уголок сердца и никогда не вытаскивать на свет. Даст Бог, и эта горечь со временем завянет и умрет, поскольку иссохнет источник подозрительности и враждебности, который эту горечь питает.
Франческа взяла Джорджиану с собой в Гайд-парк, где они гуляли под вязами и вдоль канала. Джорджиана все время щебетала, зачарованная той частью Лондона, в которой прежде никогда не бывала и Франческа чувствовала, что буквально вся пропитывается счастьем, счастливой делали ее улыбки племянницы и солнечная погода. Джорджиана унаследовала веселый, дружелюбный нрав матери, и общение с ней доставляло Франческе ни с чем не сравнимую радость. Всего за шесть месяцев Джорджиана превратилась из ребенка в юную леди с прекрасно развитым чувством юмора и острой наблюдательностью. Впрочем, у нее все еще оставалась детская привычка задавать неудобные вопросы.
