Катя Фокс - Меч короля
– Они же похожи как две капли воды! – не переставал удивляться Жан.
– Они близнецы! – объяснила повитуха. – Такое часто бывает. Возможно, они будут так же похожи и когда повзрослеют.
– Они такие маленькие и хрупкие, – обеспокоенно сказала Роза. – Уильям был намного сильнее. Хоть бы они были здоровы! – Роза обернулась к повитухе. – Прошу вас, окрестите их сегодня же, я однажды потеряла некрещеного ребенка.
– Я бы не стала беспокоиться о детях. Они наверняка вырастут большими и сильными. Близнецы всегда меньше, чем обычные дети. А с этими, кажется, все в порядке, – заверила повитуха. – Не сомневайтесь, я их окрещу, чтобы смыть с них грех. Вы уже придумали для них имена?
Роза и Жан, немного успокоившись, переглянулись.
– Как звали твоего отца? – спросила Роза. Жан нахмурился.
– Раймон. – Жан произнес это имя на французский манер, и Роза задумчиво его повторила.
– Красивое имя, правда, Раймон? – спросила она у ребенка и поцеловала его в нос.
Малыш немного приоткрыл рот и мяукнул, как маленький котенок.
– По-моему, ему нравится! – умилилась Роза.
– А имя твоего отца? – Жану явно понравилась идея назвать сыновей в честь их покойных дедушек.
– Он умер, когда я была совсем маленькой. Мать только раз говорила о нем, но не упоминала его имени.
Пожав плечами, Жан погладил Розу по щеке.
– Но у меня все же есть идея, – сказала Роза. Жан вопросительно посмотрел на нее.
– Как насчет Элана? Так называла себя Эллен, когда прикидывалась мальчиком.
Улыбнувшись, Жан посмотрел на своего второго сына.
– Элан.
Кроха зевнул, и все рассмеялись. Элленвеора, которая все это слышала, ощутила комок в горле, а на глаза у нее навернулись слезы.
– Ну хорошо, тогда я сейчас окрещу детей, – сказала повитуха. – Для близнецов они довольно крупные, но все в руках Божьих, и мы не должны подвергать их маленькие души опасности. – Взяв распятие и четки, она окропила первого малыша святой водой, которую носила с собой. – Нарекаю тебя, раба Божьего, Раймоном, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. – Ей было трудно выговорить на французский манер окончание имени мальчика. – Вам бы лучше называть его Рэем, – предложила она.
Окрестив второго мальчика, она предупредила Жана, что на следующей неделе им необходимо пойти с детьми в церковь, чтобы священник завершил ритуал крещения помазанием.
После того как Роза покормила мальчиков и они уснули, повитуха уложила близнецов в колыбель. Добродушно, но настойчиво она выпроводила Жана и Эллен из комнаты и приказала молодой маме попытаться поспать.
Как только Роза закрыла глаза, повитуха вышла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь, и потребовала у Жана двойную оплату за свои услуги ввиду его двойной радости. Благословив семью, она дала еще пару указаний и ушла.
Когда Ева утром пришла в кузницу и узнала новости, она сразу же бросилась к Розе.
– Не беспокойся, я обо всем позабочусь, пока ты не придешь в себя, – пообещала она.
– Я уверена, что ты сможешь со всем справиться, – тихо сказала Роза. Напряжение, возникшее между ними и столь часто проявлявшееся в последние месяцы, мгновенно улетучилось.
– Я не всегда к тебе хорошо относилась. Мне очень жаль, – покаялась Ева. – Я боялась, что ты меня выгонишь, когда родится ребенок.
– Однако у нас теперь вдвое больше работы! – сказала Роза. – Но я бы не отпустила тебя, даже если бы у меня был один ребенок, а не два.
Ева просияла.
– А Исаак знает, что у него теперь в доме еще двое мальчишек?
Роза вздохнула.
– Ему наверняка это известно, но я не думаю, что это его интересует. До смерти жены он очень хотел сына. Вряд ли он порадуется тому, что у Жана их теперь двое.
– Ну что ж, посмотрим. Скоро я ему отнесу обед. – Ева вздохнула. – Еще какое-то время он будет прятаться в своей комнате, но и его горе когда-нибудь пройдет.
Роза хотела кивнуть, но вместо этого неожиданно зевнула.
– Ой, извини, ты, должно быть, устала. Поспи, а я к тебе потом зайду.
– Спасибо, Ева, – сказала Роза и мгновенно уснула.
Ева была права: после рождения близнецов Исаак стал еще больше времени проводить в своей комнате. Если раньше по вечерам он иногда сидел в кухне, то теперь избегал всех мест в доме, где он мог увидеть детей. Он уходил в лес, скрывался в своей комнате или на холме за домом.
Март 1178 года
Однажды Жан увидел маленького Уильяма, который спрятался в кустах. По его веснушчатому лицу текли слезы.
– Тихо, тихо, Уилл! Что случилось? Мальчики не плачут! – мягко сказал ему Жан, и на мгновение вспомнил своего отца: ему показалось, что сейчас он услышал его голос.
– Я знаю, но все равно плачу! – Уильям казался совершенно несчастным и не прекращал реветь.
– Да что же случилось? – Жан присел рядом с ним и принялся что-то рисовать папкой на земле.
– Это все из-за дяди Исаака! – Уильям всхлипнул и громко шмыгнул носом.
– Вот как?
– По-моему, он меня теперь терпеть не может! – Грустно взглянув на Жана, Уильям вытер рукавом нос.
– Но это неправда, Уильям, почему ты так думаешь? – Жан сочувственно посмотрел на малыша.
– С тех пор как мы сюда приехали, он ни разу со мной не играл и не брал меня на руки. Он со мной теперь вообще не разговаривает! А когда я к нему подхожу, он меня прогоняет.
Обняв мальчика, Жан начал его утешать.
– Он больше не играет с тобой, потому что он сердится, – попытался объяснить он.
– Сердится? – В огромных глазах Уильяма читалось удивление. Жан кивнул.
– Да, Уилл, но он сердится не на тебя!
– А на кого же?
– Наверное, на Бога. – Жан нахмурил лоб.
– Но на Бога нельзя сердиться!
– Я знаю, Уилл. И Исаак это тоже знает.
– Но почему он сердится на Бога?
– Потому что у других мужчин рождаются сыновья.
– Как у тебя! – Уильям просиял. Жан кивнул.
– И потому что Бог отобрал у него Милдред, и руку к тому же.
– Это Бог ему ее отрезал?
– Нет, Уильям. Это сделал лекарь.
– Но тогда он должен сердиться на лекаря!
Жан глубоко вздохнул. Объяснить все это пятилетнему ребенку оказалось сложнее, чем он думал.
– Или на твою мать, потому что это она держала мою руку, когда ее отпиливал лекарь, – сказал Исаак, который внезапно появился, будто из ниоткуда.
Уильям взглянул на него с ужасом.
– Ты лжешь! Она этого не делала! – закричал мальчик и, вскочив, убежал.
– Исаак! – с укоризной произнес Жан.
– Что? – отозвался Исаак с вызовом.
– Ну и зачем ты это сделал? Мальчик тебя любит!
– А его мать позаботилась о том, чтобы я стал калекой!
– Но ты ведь знаешь, что у нее не было выбора. Или, может быть, ты хочешь сказать, что она специально решила сделать тебя калекой?
– Возможно, ей нужна была моя кузница… – Голос Исаака дрожал.
– У нее уже была своя кузница.
– Она ненавидит меня, потому что я сказал, что женщине не место в мастерской.
– Исаак, ты глупец!
Исаак застонал.
– Мальчонка ведь сам калека, и ты знаешь, как важно…
Жан не успел закончить свою мысль, потому что кузнец его перебил.
– Можешь называть меня калекой, но о нем ты так говорить не смей! – в ярости заорал он на Жана, но тут же осекся. – Он всего добьется в жизни!
– Несомненно. А ты подаешь ему замечательный пример! Ты же видишь, он уже тоже начинает прятаться по кустам! Точно как ты! – Жан специально провоцировал Исаака.
Кузнец в бешенстве встал и втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
Жан по-прежнему смотрел на него с вызовом. На мгновение ему показалось, что Исаак сейчас его ударит. Ему даже этого хотелось. Но ничего не произошло. Жан отвернулся, но затем решил продолжить:
– У мальчика никогда не было отца. А ведь ты бы мог его заменить! – с упреком сказал он, окидывая Исаака взглядом с головы до ног. – Но он, да и Эллен тоже, достоин кого-то получше, чем ты.
Отвернувшись, Жан пошел в кузницу.
Тихонько выругавшись, Исаак поплелся в дом.
Одним апрельским днем, когда то ярко светило солнце, то шел дождь или снег, Исаак улучил момент, когда Эллен осталась в кухне одна.
– Нам нужно поговорить! – сказал он, сев напротив нее на скамью.
Здоровую руку он положил на стол, а культя безвольно свисала вдоль туловища.
Эллен вопросительно посмотрела на него. Он впервые заговорил с ней после смерти Милдред.
Откашлявшись, Исаак провел здоровой рукой по столу.
– Чего тебе? – нетерпеливо спросила Эллен.
– Я насчет свадьбы.
– А что, ты передумал? – Эллен избегала его взгляда.
– Конечно же нет! – В голосе Исаака слышалось раздражение. – Как бы мне ни хотелось, чтобы меня оставили в покое. – Он помолчал. – Мы ведь поклялись.
– Я не забыла, – кратко ответила Эллен, наморщив нос: после смерти Милдред Исаак редко мылся и вообще не брился. – Перед свадьбой тебе не помешало бы принять ванну. От тебя воняет!
