Сьюзен Поль - Похититель невест
На самом верху старой башни, обнявшись, стояли Джастин и Изабель. Его руки нежно касались ее слегка выступающего животика, а Изабель, положив голову на плечо мужа, наслаждалась его лаской.
— Прошло так много времени с того дня, как погибла Оделин, — шепнула она, устремив взгляд на вершину холма, где у дерева, под которым покоились их несчастная малышка и Оделин, виднелись едва различимые на таком расстоянии три мужские фигуры. — Как ты думаешь, Сенет когда-нибудь смирится с тем, что потерял ее?
— Непременно, — отвечал жене Джастин. — Но всему свое время.
— Он так изменился, — грустно молвила она. — Меня тревожит его решение покинуть Тальвар и идти своей дорогой именно сейчас. Что станут думать люди? Ведь он стал таким замкнутым и отчужденным? Жаль, что он не хочет остаться в Тальваре подольше, пока душа его не обретет мира и спокойствия…
— В один прекрасный день все ребята покинут нас, — сказал Джастин, целуя Изабель в голову, ее густые черные волосы уже отросли, и шелковистые, волнистые локоны казались ему еще очаровательнее, чем прежде. — Не могу же я вечно оберегать их от тревог! Каждому из них предстоит найти свою дорогу в жизни. Мои ребята — молодцы, они прилежно учились и теперь смогут жить, как подобает мужчинам, а не ученикам-подросткам. Мальчишки, которых недавно прислал к нам Крис, тоже подрастут и уедут, а их место займут новые. Так уж заведено…
— Но вот Сенет, Кейн и Эрик… — заговорила Изабель, сжимая руки мужа. — Ты ведь любил их, как собственных сыновей. Я полагала, что Кейн и особенно Эрик останутся с тобой навсегда. Я знаю, ты будешь тосковать без них.
— Да, какое-то время так оно и будет. Впрочем, вдоволь побродив по белу свету, они могут вернуться к нам, если захотят. Пока же это хорошо, что они решили уехать. Себя показать и людей посмотреть. И, кроме того, не забывай, что у меня просто не будет времени предаваться печали. Уверен, с новыми воспитанниками хлопот будет полон рот, да и у тебя скоро появится малыш…. — Он погладил ее живот. — Или малышка. А Джон, Ральф и Недди поживут у нас еще несколько лет. Как видишь, нам не грозит одиночество.
— Но я буду так скучать без них…
— Да, — с мягким сочувствием отозвался он. — Но ведь они обещали навестить нас на Рождество, в Лондоне, и приезжать каждый раз, как у них выдастся такая возможность. Мы с ними расстаемся не навсегда.
— Но почему они должны уехать именно сейчас? Ведь вот-вот начнутся праздники, да и зима на носу. Неужели они не могут перебраться к нам в Лондон и пожить там до весны? Так было бы намного лучше, ведь дом, что ты купил для нас, такой большой и чудесный! Места хватит всем.
— Нет, мне кажется, они не согласны ждать так долго. Сенет уехал бы еще несколько месяцев назад, но ему хотелось убедиться, что с тобой все в порядке, что ты счастлива и довольна, а сэр Майлз получил по заслугам за все свои злодеяния. Твой дядя предстал пред Господом, и ждет теперь Страшного Суда. Твой брат понял, наконец, что тебя вполне можно доверить моим скромным заботам. Думаю, он никогда не сумеет простить мне моего отъезда из Тальвара, из-за чего ты стала жертвой коварства Эвелины.
— Ему, как никому другому, следует понять, что заставило тебя, так поступить и какую боль я тебе причинила, обвинив в неверности.
— Я оставил тебя совсем одну из-за вспышки дурацкой ярости, поступив как капризный ребенок, — ответил ей Джастин. — И потому Сенет вправе упрекать меня. Мне следовало запереть тебя в башне и продержать там, пока ты не успокоишься и не изменишь своего решения, а Эвелине я должен был свернуть шею и выкинуть ее за ворота замка.
— Я не виню тебя в том, что ты уехал, — улыбнулась Изабель. Она подняла голову и повернулась к мужу, чтобы видеть его лицо. — Послушай, Джастин, ты ведь так ни разу и не рассказал мне, что же все-таки заставило тебя вернуться. Я-то думала, ты хотел держаться подальше от замка, пока я не отправлюсь в Гайр…
Он тоже улыбнулся.
— Я ничего не говорил тебе о тех днях, что находился в отъезде. Я просто очень стыжусь своего поведения. Первые два дня я мчался во весь опор, словно одержимый, торопясь оказаться как можно дальше от Тальвара. Я решил не возвращаться, пока не найду в своей душе достаточно сил, чтобы снова видеть стены своего дома и не думать все время только о тебе. Я бесился от злости, как ребенок, и скакал, пришпоривая Синна, не останавливаясь, чтобы перекусить или отдохнуть. К концу третьего дня и Синн, и я выбились из сил, и я понял, что необходимо сделать привал. Однако не успел я расседлать Синна и бросить на землю свое одеяло, как на меня напали разбойники.
— Разбойники? — повторила Изабель. — О, Джастин!
— Ну, это были не слишком умелые и опытные разбойники, — ухмыльнувшись, продолжал он. — Я к тому времени вымотался настолько, что любой негодяй мог бы запросто справиться со мной. Думаю, они на это и рассчитывали, но мой дикий, безумный вид до того напутал их, что они в страхе бежали, хотя мне все-таки пришлось обнажить меч и защищаться. Когда они скрылись, я долго сидел на земле, сжимая в руке меч, и вдруг понял, что, несмотря на все, что произошло между мной и тобой, ты наверняка не безразлична ко мне и, может быть, даже меня любишь.
Изабель удивленно посмотрела на него.
— Неужели разбойники помогли тебе додуматься до столь простой истины?
— Ну, некоторым образом да, — признался он. — Все дело в том, что в моей руке оказался меч, который ты подарила мне на Рождество. Меч твоего отца. Внезапно я почувствовал себя так, словно кто-то оглушил меня, ударив дубинкой по голове. Ну, думаю, именно этого мне как раз и не хватало, чтобы опомниться и начать мыслить здраво. Ведь ты потратила столько времени и сил, чтобы разыскать меч и сделать мне столь ценный подарок, — точно так же поступил и я, стремясь вернуть тебе книги твоей матери. Я разыскал и приобрел их, желая доказать тебе свою любовь, но до нападения в лесу мне и в голову не приходило, что ты была обуреваема точно таким же стремлением. Стремлением доказать, что ты любишь меня.
— Да, — подтвердила она, нежно улыбнувшись ему. — Да, так оно и было.
— А потом я припомнил все, что ты говорила перед тем, как я сбежал из Тальвара, вспомнил твои слова, что проведенные со мной месяцы были самым прекрасным и счастливым временем в твоей жизни. И тут я вдруг понял, что все это — чистая правда, что ты действительно не хочешь уезжать, не хочешь расстаться со мной. До меня, наконец, дошло, что ты решила уехать только ради моего, а не своего счастья. Раньше я понимал лишь одно: что ты хочешь уехать и никогда больше не видеть меня и предпочитаешь быть экономкой в доме моего брата, а не моей женой.
