Лиз Карлайл - Услышь голос сердца
— Кровотечение удалось остановить?
— Да, за это следует благодарить миледи и этого его чудаковатого камердинера. Они оба бодрствовали всю ночь. Этот человек разбирается в медицине не хуже многих эскулапов. А миледи — крепкий орешек: отдает приказания, меняет повязки. Она уже пытается поить его чаем. Прислуга под ее началом действует как хорошо отлаженный механизм. Никогда бы не подумал, что она на такое способна, когда вчера она чуть не упала в обморок. Но если можно усилием воли заставить человека жить, то милорд выживет.
Серенький свет позднего утра просочился сквозь шторы в спальню Эллиота, освещая его осунувшееся лицо. Успевшая отрасти за сутки щетина на подбородке еще более подчеркивала бледность обычно смуглой кожи. К счастью, жгуты и всякие хирургические инструменты уже убрали с прикроватного столика и слуги, приносившие и уносившие воду, простыни и перевязочные материалы, перестали сновать туда-сюда.
Эллиот был все еще жив. Он потерял много крови, и сердце его временами билось очень слабо, но он был жив. Эванджелина, устало вытерев лоб тыльной стороной ладони, тяжело опустилась в кресло рядом с кроватью.
— Уже почти полдень, леди Рэннок, — шепотом произнес Кембл, в десятый раз переставляя все, что лежало на столике у кровати. — Пока здесь больше нечего делать. Пойдите в свою комнату и попытайтесь отдохнуть.
Эванджелина поднялась с кресла, обошла кровать с другой стороны и поправила одеяло.
— Ты очень добр, Кембл, но я знаю, что не смогу заснуть. Я останусь здесь — по крайней мере до тех пор, пока он не очнется.
У Кембла, стоявшего по другую сторону кровати, жалобно дрогнули губы.
— Он очнется, Кембл, — уверенным, но тихим голосом сказала она.
— С ним все будет хорошо, миледи. Рэннок бывал и в худших переделках — и выживал. Но вы, миледи! Вам необходим отдых. Нам еще понадобятся силы, а вам особенно.
Оставив без внимания завуалированный вопрос, прозвучавший в последних словах слуги, Эванджелина молила Бога, чтобы его уверенность в живучести Эллиота оказалась оправданной.
Она не отходила от постели мужа с пяти часов утра, не считая четверти часа, проведенной с детьми, которым она должна была как-то объяснить происходящее в доме. Но как сказать им, особенно маленькой Зое, ужасную правду? Этого она не знала, потому ограничилась полуправдой и банальными фразами. Младшие дети поверили ей и успокоились. Один лишь Тео стоял в стороне, покусывая нижнюю губу. Он чувствовал, что чего-то недоговаривают.
Эванджелина нежно погладила руку мужа. Длинные, изящные пальцы Эллиота безжизненно лежали на шерстяном одеяле. Больно было видеть его красивые крупные руки такими вялыми и неподвижными.
Как будто в ответ на ее мысли, пальцы его чуть дрогнули и переместились по одеялу. Одновременно дрогнули ресницы. Надеясь, что это хороший симптом, Эванджелина прикоснулась к руке губами. Пальцы потеплели и были уже не такие холодные и обескровленные, как утром. Эванджелина осторожно потрогала лоб — жара не было. Она облегченно вздохнула. У Эллиота снова затрепетали ресницы. Он еле слышно застонал. Услышав этот звук, она чуть не закричала от радости.
— Эллиот? Ты очнулся?
Она почувствовала, как его рука слабо сжала ее большой палец.
— Эви? — пробормотал он. — Я ранен… в ногу? Кембл подошел к кровати с другой стороны и, наклонившись, внимательно вглядывался в лицо Эллиота.
— Да, в бедро, — тихо ответила она. — Поттер говорит, что рана не загноилась, но ты потерял очень много крови.
Его губы без особого успеха попытались сложиться в слабую ухмылку. А рука крепче ухватилась за ее палец.
— От меня одни неприятности, Эви, — прошептал он, — но я тебя люблю.
— Я тоже люблю тебя, Эллиот, — сказала она. Когда Кембл деликатно отвернулся, она положила прохладную ладонь на его лоб. — Нога болит?
— Болит, — прошептал Эллиот, поморщившись.
— Поттер оставил пузырек лауданума. Кембл сейчас даст тебе немножко, ты сможешь принять?
— Попытаюсь.
— И немножко горячего сладкого чая? — Да.
В дверь легонько постучали, и Кембл впустил одного из лакеев.
— Прошу прощения, ваша светлость, — пробормотал слуга, протягивая серебряный поднос, — Маклауд ушел отдохнуть, и я не знал, как лучше поступить. Внизу вас ждет посетительница, которая просит уделить ей минутку. — Эванджелина уже хотела отказать, но слуга добавил: — Она ужасно взволнована. Говорит, что дело касается милорда.
Эванджелина быстро переоделась, соорудила на голове строгую прическу и направилась в голубую гостиную. Нервы у нее были напряжены. К тому же она не спала всю ночь. Имя посетительницы, которое она прочла на визитной карточке, было ей незнакомо. Открыв дверь, Эванджелина с удивлением увидела, что некая дама в сильном волнении ходит из угла в угол гостиной. По сравнению с ней Эванджелина вы-глядела абсолютно спокойной.
Высокая широкоплечая женщина резко остановилась в центре ковра, застилавшего пол. Ее никак нельзя было назвать красивой. Длинное лицо с крупными, грубыми чертами было непривлекательным даже при более благоприятных обстоятельствах, но сейчас, когда нос распух, а глаза покраснели от бессонной ночи, на нее было жалко смотреть. К тому же она была на грани истерики.
Однако она взяла себя в руки и представилась как леди Хауэлл. На мгновение она застыла в ожидании, полагая, очевидно, что ее имя знакомо леди Рэннок.
Однако Эванджелина, измученная всеми переживаниями бессонной ночи, не узнала леди Хауэлл и не вспомнила ее имени, тогда как сама незнакомка решительно подошла к ней и взяла за руку.
— Простите меня, леди Рэннок, — прошептала она. — Я пришла не вовремя, но прошу вас уделить мне пять минут. Я скажу то, что хотела, и уйду.
Эванджелина осторожно высвободилась из рук женщины. Откуда ей известно то, что произошло с Эллиотом? Она хотела было отказать, но из глаз женщины хлынули слезы.
— Я не хочу показаться невежливой, но, как вы, несомненно, понимаете, должна сейчас находиться у постели своего мужа. Но, извините, вам, кажется, тоже не по себе? Садитесь, пожалуйста.
Женщина с благодарностью опустилась в ближайшее кресло. Достав носовой платочек, она промокнула глаза, руки ее дрожали, но она уже овладела собой.
— Леди Рэннок, — сказала женщина глухим голосом. — Я должна попросить у вас прощения, потому что в том, что произошло с вашим мужем, виновата я.
Женщина явно не походила на виновницу происшедшего, какую могла представить себе Эванджелина.
— Успокойтесь, мадам, я уверена, что вы не можете быть виноваты в происшедшем.
— Ах, дорогая девочка, как бы я хотела, чтобы это было правдой! Но позвольте мне все рассказать. Я сожалею лишь о том, что не сделала этого десять лет назад!
