Лиз Карлайл - Леди и авантюрист
В голосе его явно слышался упрек в свой собственный адрес, и Кэтрин смягчилась.
– Ну тебе и досталось, не приведи Господи, – сочувственно проговорила она и бережным жестом убрала у него со лба волосы. – Получилось намного хуже, чем ты, как мне казалось, заслуживал. У тебя не может быть сотрясения мозга?
Макс отрывисто рассмеялся.
– Зависит от того, сколько прекрасных женщин склонилось надо мной.
– Так, так. Ты, пожалуй, прав. – Она с тревогой принялась вглядываться в его зрачки.
Он будет жить, решила она, но повезло ему сказочно, что и говорить. Если бы один из ударов угодил на дюйм левее, то глаз ... Кэтрин поспешила отогнать эту мысль прочь.
– Не задумывался, кто это мог быть?
По губам его скользнула какая-то странная усмешка.
– Целый список уже составил, – негромко ответил он. – Все подозреваемые по делу об убийстве Джулии Сэндс.
Кэтрин приподняла брови:
– Хочешь сказать, кто-то занервничал?
Макс досадливо поморщился.
– То, что сделал я, оказалось невероятно глупым промахом, – проворчал он, – само собой, что кто-то и разволновался сверх всякой меры. Я разослал письма чуть ли не каждому из подозреваемых, в которых упомянул про фальшивые драгоценности, в надежде, что убийца не выдержит и вылезет на свет Божий из кустов, в которых он затаился. Весьма действенно, не так ли?
Кэтрин улыбнулась и подтянула ему одеяло чуть выше.
– Ты такой отважный, – прошептала она. – А теперь, сэр, не заключить ли нам перемирие? Я пришла предложить вам свою помощь, а весь вид ваш говорит о том, что вы в ней ой как нуждаетесь.
Макс подозрительно покосился на нее.
– Какое такое перемирие? Черт побери, Кэтрин, тебе вообще здесь не следует находиться.
Кэтрин покусала губы.
– Прошлой ночью мой брат не замышлял нападать на тебя, – спокойно начала она. – Честное слово, в своей злости так далеко он не заходил. Он и убивать никого не собирался. А то, как тебе вчера досталось, только подтверждает мои слова, иного я не вижу.
Макс молча разглядывал одеяло, явно раздумывая над сказанным ею.
– Дело в том, Кэтрин, что официально он остается подозреваемым, – негромко заметил он, – потому что человек, который напал на меня прошлой ночью, имел причину для совершения такого действия. Сама моя работа плодит мне моих врагов.
– Я не из их числа; Макс.
Он покачал головой, и устало прикрыл глаза.
– Я никогда не хотел считать твоего брата виновным, Кэтрин, – хрипло проговорил он, – но неужели тебе не ясно, что такое желание и может заставить человека потерять бдительность. Значит, нужно хорошенько постараться и еще раз постараться, прежде чем стать непредвзятым ...
– Но послушай, Макс, – перебила она его, – я от тебя что-нибудь скрывала? Я когда-нибудь уклонялась от ответа на твои вопросы? Нет, поэтому ты и не спрашивал меня ни о чем! Напротив, ты пользовался каждой благоприятной возможностью, чтобы мы отдалились друг от друга. И про себя ты мне ничего не рассказывал, Макс, вообще ничего! Мне приходилось узнавать хоть что-то о человеке, которого я ... который мне нравится, от его бабушки!
Глаза Макса вдруг полыхнули яростью.
– Вот как! Представляю, какой романтической дрянью она тебя накормила! – проворчал он. – Но дело в том, что я совсем не тот, кого с такой благостью рисует бабушка София. Если я и был таким когда-то, но только не сейчас. Не придавай значения болтовне сующей нос во все дела старушенции.
Несмотря на всю резкость его слов, Кэтрин успела заметить в его глазах скрытое неохотное признание бабушкиной правоты. Она глубоко вздохнула и перевела дыхание.
– Макс, ты – это ты, – согласилась она. – В душе ты тот, кто мне нравится. То, каким ты выставляешь себя перед всем миром, меня не интересует. Будь для всех остальных кем хочешь, но только не пытайся одурачивать меня.
Наконец-то выражение его лица смягчилось, как будто он что-то решил про себя.
– Мир, Максимилиан, – протянула она ему руку.
Он взял предложенную руку и, к изумлению Кэтрин, легонько коснулся губами тыльной стороны ладони.
– Тогда присаживайся, – предложил он и слегка привлек ее к себе. – Мне нужна твоя помощь, чтобы разобраться с ними, – он кивнул головой в направлении тетрадей.
Кэтрин, удивленно приподняв брови, поудобнее устроилась на краю кровати, взяла первую из них, раскрыла и в недоумении посмотрела на Макса.
– Так это же, кажется, старые записи судебных дел, Макс! И все на итальянском!
– Да, я попросил Нейта откопать их для меня. Вот только он не умеет читать, а у меня перед глазами все расплывается, – проворчал Макс. – Отыщи, пожалуйста, дело Мэри О’Гейвин. Нашла? Оно должно быть где-то на первых страницах.
Кэтрин сосредоточенно полистала тетрадь и, наконец, удовлетворенно кивнула.
– Вот. О Боже! Убийство?
Макс кивнул.
– Давнишнее, – коротко объяснил он. – Теперь просмотри записи, пока не найдешь ту, где записано про корабль. Смотри на левой странице, в самом верху. Если не ошибаюсь, на английском. «Королева ... » чего-то там. И дата постановки судна в док. Найди мне дату.
– Вот, «Королева Кашмира»! Третье декабря ...
– А год? Какой год? – нетерпеливо перебил он ее.
– ... тысяча восемьсот двадцать четвертого года, – торопливо дочитала Кэтрин.
Макс неожиданно с обессиленным видом откинулся на подушки.
– Так я и думал, – пробормотал он скорее самому себе и протянул руку, чтобы забрать тетрадь. – Прости, Кэтрин. Голова просто раскалывается, но это слабое извинение за мою несдержанность.
Кэтрин склонилась к нему.
– Я вижу, что ты успокоился, – заметила она. – Можно спросить, что означает дата?
На лице Макса проступило выражение воодушевления.
– Дата означает день возвращения твоего брата из Индии, – сказал он. – Почти год спустя после того, как леди Сэндс начала распродавать свои драгоценности.
Кэтрин озадаченно нахмурилась.
– Я не понимаю.
– Кто бы ни украл сапфир Сэндсов, вор прекрасно знал, что сапфир – единственный оставшийся у нее настоящий драгоценный камень, – объяснил Макс. – Кража вовсе не случайна. И ее не мог совершить твой брат.
Кэтрин с раскрытым ртом изумленно уставилась на Макса. Одна ее половина сгорала от желания узнать, зачем он выяснял дату возвращения Бентли из Индии, но вторая половина до смерти боялась этого. Макс снова уставился на одеяло.
– Все недели я мучился, пытаясь вспомнить что-то важное в отношении твоего брата, – негромко сказал он. – Похоже, мне нужно было хорошенько врезать по голове, чтобы я, наконец, вспомнил. – Он с видимым облегчением вздохнул и поднял глаза. – Так что, скорее всего я должен ему – и тебе – принести свои извинения.
