Мэри Бэлоу - Смятение чувств
Мужчины позавтракали вчетвером. Луиза же, попросив прощения, оставила их одних под предлогом того, что ей надо присматривать за Ребеккой.
Вскоре они вернулись в библиотеку. Дэвид старался контролировать свои мысли и чувства. Во время бессонной ночи он пытался убедить себя, что рад встретить Джулиана живым. И действительно был этому рад. Он даже попытался радоваться возвращению Ребекки к тому единственному мужчине, которого она когда-либо любила. Но сейчас он пребывал в смятении и предпочитал ни о чем не думать и ничего не чувствовать.
Как было бы замечательно, если бы на деле все удавалось так же легко, как и в мыслях…
Епископ Янг предпочел не воспользоваться предложенным ему креслом. Возможно, он по опыту знал, что некоторые вопросы лучше обсуждать стоя, строго придерживаясь формальностей, в соответствии с достоинствами своего сана.
– Конечно же, – сказал он, – мне следовало бы передать этот вопрос на рассмотрение более высокой инстанции, прежде чем изложить вам свои мысли. Но я уверен, что мои решения будут одобрены.
Граф что-то пробормотал в знак согласия.
– Естественно, первый брак леди Кардвелл должен получить преимущество по отношению ко второму, – сказал епископ, – поскольку ее муж жив, а брачные связи не были ни аннулированы, ни разорваны каким-либо иным путем.
Ни один из трех выслушивавших епископа мужчин никак внешне не реагировал. Для них в словах епископа не прозвучало чего-нибудь важного. Ни один из них даже не усомнился в том, что Ребекка по-прежнему состоит в браке с Джулианом.
Однако Дэвид почувствовал легкий озноб, в нем что-то оборвалось. Вчера он умом уже признал, что Ребекка – жена Джулиана. Теперь настал черед сердца… Леди Кардвелл… Ребекка – леди Кардвелл…
– Второй брак – с вами, лорд Тэвисток, конечно, не имеет законной силы, – продолжал епископ. Он говорил официальным тоном, и вместе с тем в голосе его чувствовалась явная симпатия.
«Да, – думал Дэвид. – Ребекка не была моей законной женой. Джулиан жив».
– Вопрос в том, – произнес епископ Янг, – всегда ли брак Ребекки с Дэвидом был незаконным, – в том смысле, что на момент его заключения сэр Джулиан Кардвелл был жив. Однако я тщательно изучил все обстоятельства этого дела и убедился, что во время официального венчания лорда Тэвистока и Ребекки Кардвелл никто из вступающих в брак не сомневался в честности этого акта и что никто из участвовавших в церемонии его заключения не знал каких-либо фактов, которые могли бы ему в то время воспрепятствовать. Хотя в момент возвращения сэра Джулиана домой брак лорда Тэвистока и леди Тэвисток стал недействителен, до этого он был законен. Насколько я могу судить, ни лорд, ни леди Тэвисток никакого греха не совершили, поскольку грехом в данном случае можно считать сознательное нарушение закона, но о том, что сэр Джулиан остался жив, в момент церемонии никто не знал.
Дэвид видел, как его отец изо всех сил сжал руками подлокотники кресла. Дэвид закрыл глаза.
– Поэтому, – продолжил епископ, – я считаю, что в этом прискорбном вопросе главной фигурой становится ребенок. Хотя теперь данный брак следует считать недействительным, ребенок был зачат и рожден в тот период, когда этот брак еще был законным. Вашего сына следует в полной мере признать вашим законнорожденным ребенком. На нем не должно быть позорного клейма.
Дэвид продолжал сидеть с закрытыми глазами даже тогда, когда его отец и Джулиан поднялись из кресел, чтобы пожать руку епископу. Если кто-нибудь – пусть даже церковь – попытался бы высказать иное предположение, он бы его просто прикончил. И если кто-либо предположил, что Ребекка… Дэвид открыл глаза, встал и протянул руку епископу, присоединившись к словам благодарности своего отца.
Епископ покинул дом графа. На сегодня у него были и другие дела. Перед тем как отец Дэвида проводил мистера Янга до ожидавший его кареты, тот сказал им, что как только его решения будут одобрены официально, он об этом немедленно сообщит.
– Тогда я пойду разыщу Ребекку и сообщу ей эти новости, – сказал граф, выходя из библиотеки и переглянувшись с сыном и крестником.
Дэвид предвидел, какие мучения ожидают их в предстоящие дни и недели. Но сейчас самым трудным для него было перебороть в себе инстинктивное желание пойти к Ребекке. Вчера у него не было сил подняться, чтобы узнать о ее самочувствии сразу же, когда она чуть ли не свалилась без сознания после испытанного ею шока. Тогда ему осталось лишь проводить взглядом направившегося к ней Джулиана. Нынешним утром Дэвид не отважился пойти и узнать, как ей спалось, как она реагирует на все случившееся. Он вынужден был лишь выслушать без комментариев утверждение Луизы о том, что Ребекка слегка приболела. Сейчас Дэвид не мог подняться к Ребекке и сообщить ей о решении епископа по поводу их брака и Чарльза. Он сегодня даже не повидал Чарльза, боясь, что вместе с сыном может увидеть Ребекку.
– Ну что же, Дэйв, – сказал Джулиан. Он был очень взволнован. – Должен признать, что всего этого я не ожидал.
Дэвид взглянул на него. По-прежнему трудно поверить, что Джулиан действительно вернулся, что он жив, по-видимому, здоров и очень похож на себя прежнего.
– Я действительно полагал, что убил тебя, – промолвил Дэвид.
– Тогда мы два сапога пара, – заметил Джулиан. – Когда ты, Дэйв, выстрелил в меня, а не в Шерера, это было для меня самой большой неожиданностью за всю мою жизнь. Ублюдок собирался вонзить саблю мне в спину. Это просто чудо, что я обернулся и как раз вовремя, чтобы увидеть его. Мне удалось опрокинуть его на спину. Хотя не могу с уверенностью утверждать, что это моя заслуга. Думаю, что Шерер вполне мог и просто споткнуться. Но он снова схватил саблю и убил бы меня, если бы я не успел ударить его резко по руке и выбить из нее саблю. А что ты видел?
– Ничего особенного, – ответил Дэвид. – Лишь то, что ты собираешься убить его.
– Ну что же, тогда это все объясняет, – сказал Джулиан. – Именно так я и думал. Понимаешь, я тебя простил уже давно. Ведь, конечно же, Дэйв, ты в тот момент чувствовал себя в первую очередь офицером и лишь во вторую – моим братом. Все это со стороны, видимо, выглядело чертовски отвратительно. И разумеется, Шерер встретился со мной в неудачный момент, когда страсть убивать, всегда охватывающая во время битвы, уничтожила во мне всякую способность рассуждать. Может быть, Дэйв, именно это и заставило тебя выстрелить. Ну а что, этот ублюдок погиб как-то по-иному?
– Он выжил, – ответил Дэвид. Джулиан вздрогнул.
– Бедная Синтия, – сказал Джулиан. – Он вел себя по отношению к ней как скотина, Дэйв. Это было гораздо хуже физического издевательства, хуже, чем простое избиение. Только психические пытки. Ты не поверил бы этому. Ты позволил бы мне убить его и оставить его на моей совести на всю оставшуюся жизнь.
