Джудит МакУильямс - Больше, чем страсть
— Убегала?.. — И Мейнуаринг повернулся к двери.
— С ней все в порядке. Мы нагнали их, когда они остановились сменить лошадей, — сказал Филипп. — Я не об этом хотел говорить с вами.
Мейнуаринг рухнул в кресло, словно его сбили с ног.
— Убежать из дома! Как могла она совершить такой непристойный поступок?
— Я этого не знаю и не хочу знать, — сказал Филипп. — Чего я хочу — так это другого объяснения.
И он вынул из кармана сюртука сложенный лист бумаги.
Маргарет невольно пробормотала что-то протестующее, но Филипп только покачал головой в ее сторону и протянул листок Мейнуарингу.
«Зачем? — в отчаянии подумала Маргарет. — Зачем он так поступает с Друзиллой и Эндрю?»
И тут, словно желая успокоить, он обнял ее за плечи и тихонько подтолкнул к дивану.
— Где вы это взяли? — хрипло спросил Мейнуаринг. — Это явно проделки какой-то вертихвостки!
Маргарет невольно раскрыла рот, чтобы защитить свою мать, но Филипп предостерегающе нахмурился.
— Разыскивая на континенте дочь Хендрикса, я уклонился в сторону в результате сообщения о некоей англичанке по фамилии Эбни и ее светловолосой дочери, — сказал Филипп.
При этих словах вся краска сбежала с лица Мейнуаринга.
— Я обнаружил этот документ в одном монастыре, где нашла приют миссис Эбни. Мне показалось это весьма интересным.
— Это подделка! — угрожающе проговорил Мейнуаринг. — Мэри Эбни была моей содержанкой, и ей не понравилось, что ей дали conge[5]. Ей хотелось большего, чем приличная сумма которую я ей выдал.
Маргарет смотрела на Мейнуаринга сквозь слепящую ярость его фигура, казалось, плавала в красноватом тумане. Ей хотелось схватить кочергу, стоящую у камина, и ударить его по толстому, самодовольному лицу. У ее бедняжки-матери было три фунта, шесть шиллингов и два пенса, когда он выгнал ее из дома.
К счастью, Филипп взял из пухлых пальцев Мейнуаринга свидетельство. Этот лист бумаги давал ее матери право на уважение, и поэтому он всегда будет драгоценен для Маргарет.
— Должен признаться, и моей первой мыслью было, что это подделка. Но недавно я оказался рядом с церковью, где было выдано это свидетельство, и из любопытства зашел туда, чтобы повидаться с настоятелем. И знаете, Мейнуаринг, что я узнал?
Мейнуаринг высунул розовый язык и облизнул толстые губы.
— Представить себе не могу. Равно как и то, почему вас так интересует моя семья, — добавил он с внезапной бравадой.
Маргарет затаила дыхание, полагая, что сейчас Филипп сообщит, кто она такая.
— Потому что вы состоите в родстве с моей женой через Хевдрикса, о чем вы не замедлили сообщить ей при первой же встрече, — ответил Филипп.
Маргарет опустила глаза на свои стиснутые руки, чтобы скрыть свое замешательство. Очевидно, Филипп намерен сохранить в тайне от Мейнуаринга, кто она такая. Но что это даст, если тайна о двоеженстве Мейнуаринга откроется? Все равно это станет крушением для второй семьи барона. И Хен-дрикс все равно будет мучиться от угрызений совести, зная, что он замешан в этом деле. Но в одном она была уверена — карьера Филиппа отточила его ум и сделала его способным к нестандартным решениям, чего у Маргарет не было.
— Брачное свидетельство настоящее, и это неопровержимо, — продолжал Филипп безжалостно. — Прежде чем сжечь записи в церкви Святой Агнессы, вам, Мейнуаринг, следовало бы узнать, как их сохраняет церковь. Копии всех записей хранятся в кафедральном соборе.
— Вам этого не понять! — сдался Мейнуаринг. — У меня не было выбора. Хендрикс сказал, что я должен жениться на мисс Уилкокс, и он был прав. Она гораздо больше годилась мне в жены, чем Мэри Эбни — дочь торговца.
— Она была вашей женой! — Эти слова вырвались из самых глубин негодующей души Маргарет.
— Она была обыкновенной буржуазкой! — попытался оправдаться Мейнуаринг. — И потом, у нее даже не было сына.
Маргарет закрыла глаза, пытаясь сдержать возмущение; в голове застучало, и от боли она почти теряла сознание.
— Мэри воспользовалась своей красотой, чтобы заставить меня сделать ей предложение. Я не виноват! — Мейнуаринг воззвал к Филиппу: — Вы светский человек, милорд. Вы знаете, какими иногда бывают женщины.
— Речь не о том, какими бывают женщины, — сказал Филипп, — а о том, какими бывают мужчины. Вы двоеженец. И ваша дочь, и ваш сын — незаконнорожденные.
— Эндрю — мой наследник, — прошептал Мейнуаринг.
— Если все это обнаружится, наследником ему не быть. — Филипп воткнул свой кинжал поглубже. — Интересно, какой дальний родственник станет вашим наследником?
— Чедвик, ради Бога, пожалейте моих детей! Они ни в чем не виноваты!
— Как и ваша дочь! Ваша законная дочь. — Филипп безжалостно затягивал петлю. — Она не походила на Друзиллу. Это была всего лишь вульгарная буржуазка. Вечно объяснявшая мужчине, что ему делать. Вечно осведомленная о том, о чем ей не следовало знать.
Маргарет проверила, не причинили ли ей боли обидные слова Мейнуаринга, и убедилась, что нет. «Мне действительно все равно, что он обо мне думает», — не без удивления поняла она. Предательство Мейнуаринга убило ее мать, но Маргарет Расцвела под добрым и небрежным присмотром Джорджа. Она воспользовалась преимуществом, предоставленным ей необычной свободой, и поглощала всевозможные знания, обычно недоступные женщине. И по правде говоря, она стала тем чем стала, потому что Мейнуаринг отказался от нее.
— Прошу вас, миледи, — обратился к ней Мейнуаринг, — скажите Чедвику, что он не может покарать невинных. Жалобный голос Мейнуаринга наполнил Маргарет глубочайшим отвращением. Ей хотелось уйти отсюда, хотелось никогда больше его не видеть. Она посмотрела на Филиппа не зная, что он намерен делать.
— Вам не кажется, что мы должны раскрыть его злодейство порядочному обществу? — спросил Филипп.
— Я не хочу причинять страдания Друзилле, — ответила Маргарет.
— А она будет страдать, — поспешно заметил Мейнуаринг.
— А как же ваша законная дочь? — спросил Филипп.
— Но она умерла! Должно быть так, ведь прошло столько лет!
— Отнюдь. Я без труда отыскал ее на континенте. Она живет, как вы можете себе представить, в весьма стесненных обстоятельствах.
Маленькие глазки Мейнуаринга обежали комнату, словно он опасался обнаружить своего старшего дитятю, прячущегося где-то за мебелью.
— Она не может приехать сюда!
— В настоящий момент она не знает, что ее мать была вашей законной женой, — сказал Филипп.
— Вы не можете ей сказать, — проговорил Мейнуаринг. — Какая разница для такой, как она, как именно она появилась на свет?
