Сильвия Соммерфильд - Любовная капитуляция
Вздохнув, Кэтрин бросила взгляд на светлеющее небо, поднялась и прошлась по камере, погрузившись в невеселые мысли. Вновь подняв голову, она увидела, что совсем уже светло, и подошла к окну. От утреннего солнца по земле бежали длинные тени. Кэтрин поглядела вниз и, задохнувшись от муки, выдохнула:
— Донован!
Неужели это правда? Неужели и в самом деле он, или это сон, грезы надломленного и утомленного сознания? Нет! Луч солнца коснулся всадника, сверкнул в его темно-каштановых волосах, высветил его широкие плечи и умелую посадку. Это действительно был Донован!
Радость мгновенно сменилась холодящим ужасом. Он хладнокровно скачет навстречу смерти, словно в гости к другу! Окно было закрыто и зарешечено, и открыть его Кэтрин никак не могла. Ей так хотелось предостеречь мужа, остановить его, уберечь от опасности! Если бы женщине пришлось для этого заплатить собственной жизнью, она бы ни на секунду не задумалась. Но она была бессильна: Донован не мог ее услышать, и слезы хлынули из глаз Кэтрин.
Помедлив несколько секунд, Мак-Адам пришпорил коня и проскакал в открывшиеся ворота. Несомненно, его прибытия ждали. Определенно там, в замке, от души забавлялись его благородством, воспринимая его как крайнюю степень глупости.
Может, они и правы, подумал Донован, но противиться желанию, пусть в последний раз, увидеть Кэтрин он не мог. Впрочем, им владела еще одна тайная мысль: если Эндрю Крейтон здесь, то остается возможность встретиться с ним лицом к лицу и перед смертью заставить его заплатить за все.
Он медленно въехал во двор замка с таким надменным спокойствием и самообладанием, что Флеминга затрясло от злости. Посадка Донована всегда была предметом всеобщей зависти, и лорд-изменник не был исключением.
В пустом на первый взгляд дворе Донован остановил скакуна, спешился и отошел в сторону от лошади. Снедаемый тревогой, он тем не менее неторопливо снял латные рукавицы с таким видом, будто это было для него самым важным занятием на свете.
— Милости просим в Хермитидж, милорд.
Донован обернулся. Он был поражен, увидев перед собой Флеминга и Дугласа, но по его внешнему виду определить это было невозможно.
— Ваше приглашение было так настойчиво, что я не смог отказать вам, милорды, — с подчеркнутой издевкой произнес он, бросая изменникам вызов.
— Что-то невеселый у вас вид, — ухмыльнулся Флеминг. — Уж не боитесь ли вы?
Флеминг сознательно выводил его из себя, и Донован это понимал. Но он чувствовал, как гнев закипает в нем. Дорого он дал бы в этот момент за меч!
— Где моя жена?! — спросил Донован, стиснув зубы.
— Ах да, жена и свояченица. Они в безопасном месте, до которого вам не добраться.
— Если вы с ней что-нибудь сделали, я… — Донован двинулся на Флеминга.
— Ни шагу ближе, милорд, иначе вашей жене придется расплачиваться за ваш дурной характер.
Донован остановился.
— Где она? Я хочу ее немедленно видеть!
— В свое время, — сказал Флеминг, двигаясь к двери. — Прошу!
Донован понимал, что он на волосок от смерти, но прошел внутрь, оказавшись в кольце людей Флеминга. Ему заломили руки за спину и связали. Донован взглянул на Флеминга и Дугласа, удовлетворенно глядящих на происходящее.
— Благородные лорды, — усмехнулся Донован, — отчего вы не пожелали сразиться со мной лицом к лицу, как подобает мужчинам?
— К чему? — любезно спросил Флеминг. — Зачем махать мечом, когда мы можем убить вас, не подвергая себя опасностям! Вы даже можете сами избрать для себя смерть.
— Умирают все одинаково.
— В самом деле? — В голосе Флеминга заиграло веселье. — Если перед собственной смертью вы увидите, как медленно и мучительно умирает ваша жена, то, может быть, вы измените свое мнение, лорд Мак-Адам?
Донован прищурил глаза и выдержал долгую паузу, достаточно томительную для того, чтобы Дуглас, и без того нервничавший, совершенно взвинтился. Только после этого Мак-Адам тихо сказал:
— Вы что-то хотели получить от меня перед тем, как убить, не так ли, лорд Флеминг? Что же именно? Может быть, мы сможем договориться о сделке?
— Сделке! — рассмеялся Дуглас.
— Потише! — огрызнулся на того Флеминг. — Нам нужен от вас маленький пустячок. Подпись на одном заранее подготовленном документе.
— И вы думаете, что я его подпишу!
Теперь от души смеялся Донован, и смех его был острым, как лезвие бритвы.
— Не очень-то веселитесь, накладно будет, — небрежно заявил Флеминг.
— Хватит темнить и стращать невесть чем, милорд. Перейдем к делу.
Флеминг побагровел, и его рука невольно потянулась к мечу, но в разговор ворвался новый голос:
— Может быть, мое присутствие развлечет вас, Мак-Адам? — спросил Эндрю.
— Англичанин! — почти шепотом промолвил Донован. — Вот мы и встретились снова. Я знал, что встречу тебя здесь…
— Я служу своему королю с тем же рвением, как вы своему, — сдержанно заметил Эндрю. — Как уже было сказано, нам от вас кое-что нужно, лорд Мак-Адам, и вы проявите большую мудрость, если внимательно прислушаетесь к тому, о чем я вас попрошу. Тогда, может быть, вам все станет ясно.
— Я не сдвинусь с места, пока не увижу Кэтрин. Что вы с ней сделали?!
— Привяжите его к стулу, — теряя терпение, распорядился Флеминг.
Донован с ненавистью смотрел на Крейтона, пока солдаты привязывали его к стулу. Ему и в голову не могло прийти, что англичанин ломает голову над тем, как освободить его и помочь выпутаться из создавшегося положения.
26
Пройдя через комнату, Эндрю остановился подле пленника; и снова в глазах шотландца он прочитал странное выражение глубокой личной неприязни. Конечно, шотландский дворянин должен был ненавидеть его, как врага, но все же…
— Где она?! — хрипло спросил Донован. Эндрю приподнял брови: в положении Донована вести себя столь вызывающе было весьма опрометчиво, но, судя по всему, Донован об этом не задумывался. — Черт возьми, где она?!
— В целости и безопасности, — ответил Эндрю и повернулся к Флемингу. — Думаю, пора поставить Мак-Адама в известность о наших требованиях и дать ему возможность обдумать положение — как свое, так и его жены. Я думаю, ему потребуется немного времени, чтобы прийти к соответствующим выводам.
Флеминг, поколебавшись, кивнул. Они с Дугласом гораздо больше доверяли такому средству, как пытка, но Эндрю был не тем человеком, с которым в данный момент стоило спорить: на нем строилось все шаткое здание их честолюбивых замыслов. Прежде чем выйти из помещения, Эндрю как бы невзначай зашел за стул и на ходу подергал узлы, которыми была завязана веревка.
