Анн Голон - Анжелика. Мученик Нотр-Дама
— Конан Беше! Через десять дней я жду тебя на Божьем суде! Они взглянули на календарь и убедились, что дата совпала.
А жители улицы Вишневого Сада, что близ Арсенала, испуганно крестясь, рассказывали об ужасных криках, разбудивших их среди ночи.
Пришлось заплатить двойную цену могильщику, который согласился похоронить проклятого монаха. А на камне выбили такую эпитафию: «Здесь покоится отец Конан Беше, реколлет, умерщвленный демонами в первые дни февраля 1661 года».
А банда известного преступника Николя Весельчака остаток ночи развлекалась в кабаках.
Они удостоили своим визитом все злачные места от Арсенала до Нового моста. Среди них была бледная женщина с распущенными волосами, которую они буквально заставляли пить.
Анжелика выпила столько, что не держалась на ногах, и ее неудержимо рвало. Она прислонилась лбом к стене, и в голове ее родилась и мучительно звенела единственная мысль: «Падение! Падение!..»
Николя властно повернул ее к себе и оглядел с удивлением и беспокойством:
— Тебе плохо? А мы еще и не выпили, как следует… Нужно было отпраздновать нашу свадьбу…
Но, увидев, что Анжелика даже не открывает глаза, и поняв, что она совсем без сил, он взял ее на руки и вышел на улицу.
Ночь была холодной; но на груди Николя ей было тепло и безопасно.
Грязный Поэт, примостившийся между копыт бронзовой лошади, видел, как великан-бандит легко, словно куклу, несет женщину с распущенными светлыми волосами.
Когда Весельчак вошел в просторный зал у подножия Нельской башни, там грелась у огня компания нищих и нищенок. Одна из женщин с воплем вскочила и бросилась на него:
— Подонок! Ты взял другую… Наши все мне рассказали. А я в это время убивалась с бандой извращенцев-мушкетеров… Я тебе за это пущу кровь, как свинье, и ей тоже!
Николя спокойно поставил Анжелику на ноги, прислонив к стене.
Затем махнул кулачищем, и девушка, набросившаяся на него, упала.
— Теперь слушайте все, — произнес Николя Весельчак, — вот эта девчонка (он показал на Анжелику) — она МОЯ, и больше ничья. Тот, кто посмеет тронуть хотя бы волос на ее голове, кто посмеет затеять с ней ссору, будет иметь дело со мной. Вам известно, что это значит!.. Что до маркизы Польки… — тут он схватил девушку за кофту и пренебрежительно подтолкнул ее к группе картежников, — … делайте с ней, что хотите!
После этого торжествующий Николя Мерло, бывший пастух из Пуату, превратившийся в волка, повернулся к той, которую всегда любил и которую ему сегодня возвращала судьба.
Глава 25
Он снова взял ее на руки и начал подниматься в башню. Он шел медленно, чтобы не споткнуться, потому что винные пары затуманили его мозг. И эта медлительность делала восхождение едва ли не торжественным.
Анжелика полностью расслабилась в его сильных руках. Ее голова немного кружилась, словно в такт поворотам винтовой лестницы.
Пройдя последний лестничный марш, Николя Весельчак ударом ноги распахнул дверь, ведущую в свою сокровищницу. Он подошел к убогому ложу из кучи плащей, бросил на него Анжелику, точно мешок, и воскликнул:
— Наконец-то мы вдвоем!
— Эта грубость и торжествующий мужской смех словно пробудили Анжелику от того оцепенения, в которое она впала после посещения последней таверны. Ее вырвало, после чего она вскочила, бросилась к окну и, сама не зная почему, вцепилась в решетку.
— Ну и что ты имеешь в виду, болван, — вне себя от злости крикнула она, — когда говоришь: «Наконец-то мы вдвоем»?
— Я… ну… я имею в виду, — бормотал окончательно сбитый с толку Николя.
Она обидно расхохоталась.
— Неужели ты вообразил, что станешь моим любовником, ты, Николя Мерло?
Двумя бесшумными шагами он приблизился к ней, его лоб пересекла угрюмая складка.
— Нет, не вообразил, — жестко сказал он, — я в этом уверен.
— Ну это мы еще посмотрим.
— Нет, мы это увидим.
Она не удостоила его даже взглядом. Их лица едва освещал красный огонек костра, разведенного лодочником на берегу у подножья башни. Николя глубоко вздохнул.
— Слушай, — сказал он тихо, но с угрозой, — я объясню тебе еще раз, только потому, что это ты, и постарайся меня понять. Ты не имеешь права отказывать мне. Я дрался за тебя. Я убил того, кого ты просила прикончить. Нас соединил Великий Кесарь. Все воровские законы соблюдены. Ты моя.
— А если я не хочу соблюдать воровские законы?
— Тогда ты умрешь, — и в глубине его глаз вспыхнуло пламя, — от голода или от чего еще. Я тебя уничтожу, ты сильно ошибаешься, если думаешь, что я на это не способен. Вообще-то, у тебя и выбора больше нет. Ты еще не поняла? — настойчиво повторил он, приложив огромный кулак к виску молодой женщины. — До твоей дурной башки, графинечка, еще не дошло, что сгорело вместе с твоим колдуном-мужем на Гревской площади? Все, что раньше отделяло тебя от меня. Нет больше ни лакея, ни графини! Я — Весельчак, а ты… ты теперь никто. Семья от тебя отказалась. А те, что вон там…
Он протянул руку и показал пальцем на другой берег Сены, на громаду Тюильри и галерей Лувра, где мерцали огоньки.
— …для них тебя больше нет. Вот почему ты принадлежишь миру нищих… Это дом отверженных… Здесь для тебя всегда найдется еда… Мы защитим тебя. Мы отомстим за тебя. Мы поможем тебе. Но никогда не предавай…
Он замолчал, слегка задохнувшись. Анжелика чувствовала его горячее дыхание. Он дотронулся до нее, и жар его страсти вызвал в ней смутную дрожь. Она видела, как он раскрыл объятия, потом снова уронил руки, словно в нерешительности…
И тогда он умоляюще зашептал ей на диалекте Пуату:
— Моя цыпочка, не будь такой злюкой. Чего ты на меня дуешься? Это же совсем просто, разве не так? Мы здесь вдвоем… одни… как в тот раз. Мы хорошо поели, выпили. Чего же еще и делать, как не любить друг друга? Ты же не думаешь, что я поверю, будто ты меня боишься?
Анжелика издала короткий смешок и пожала плечами.
Он продолжал:
— Ну, давай, иди ко мне!.. Вспомни. Эх, если бы ты только осталась в Монтелу, как мы были бы там счастливы! Нам было так хорошо вместе. Мы были созданы друг для друга. С этим ничего не поделаешь… Я знал, что ты будешь моей. Я надеялся. И сейчас это свершилось!
— Нет! — Она упрямо тряхнула головой, откинув назад длинные волосы.
Выйдя из себя, он закричал:
— Берегись. Ведь я могу взять тебя силой, если захочу.
— Только попробуй, я тебе все глаза выцарапаю.
— Я прикажу своим людей держать тебя! — завопил он.
— Трус!
Николя в отчаянии разразился страшными ругательствами.
