Людмила Сурская - Норильск - Затон
— Может быть, только, похоже, что не так всё обстоит совсем. Сейчас устал, не соображу. Доберёмся, освежусь, поужинаем, подумаем.
Утром Илья позвонил своему замполиту Юре, поступившему в академию и живущему сейчас у тёщи с тестем в Кусково.
— Юрок, Это Илья Седлер, ты очень сейчас занят?
— Очень, валяюсь на диване. А что командир есть идея?
— Есть. Найти машину можешь?
— Без проблем. У тестя возьму «жигулёнок».
— Водить-то можешь?
— А как же.
— Тогда бери завтра свою жену, если у неё парик есть прихватите и его. У тебя тёща по-прежнему реставрацией картин занимается?
— Ты что, решил Эрмитаж грабануть?
— Завтра всё расскажу. Ждём вас утром в восемь у себя.
За дорогу до Твери Илья рассказал о картине, пропавшем Косте и коллекционере.
— Я тащусь от вас. — Присвистнул Юрок. — Наши дальнейшие действия.
— Коллекционер купил соседнюю квартиру на этаже и делает там ремонт. Под ним живут в трёхкомнатной алкоголики, а двухкомнатная закрыта. У алкашей пацаны дома почти не бывают. Думать-то тут практически не о чем. Надо их напоить.
— Это мы запросто сделаем, но зачем?
— Подожжём кое-чего на балконе в тазике. Огня не будет, а дыму навалом.
— Опять ничего не понял.
— Наверху же должны забеспокоиться и начать таскать картины в ремонтирующиеся безопасные комнаты на противоположной стороне.
— Ну.
— Помощники нужны.
— Ими должны стать мы.
— Понял, наконец.
— А если к алкашам приедет пожарная?
— Пусть тушит. Тебе мешает.
— Но как мы попадём в помощники?
— Электриками.
— Но я ничего в этом не смыслю, ты же знаешь.
— Значит, не лезь в розетки и щиток. Будешь заниматься ответственным делом, носить инструмент и держать отвёртку.
— Как мы найдём картину?
— По колотым порезам. Останови, замажем номера. Девчонки маскируйте свои рожицы и напяливайте парики. Мы вчера там уже маячили, нас не должны узнать.
— Командир, а что если не найдём?
— Будем дальше думать.
— А как ты вынесешь картину незаметно мимо хозяйки?
— Выкину в форточку, под окном будут стоять девчонки, поймают.
— Зашибись. Просто, как валенок. Послушай, нам какими-то комбинезонами форменными надо бы разжиться.
— Всё продумано. Сейчас заезжаем ко мне в общагу, берём тёмно синие комбинезоны лётчиков. Кто разберёт. Крылышки срежем. И будет порядок.
— А если кто помешает? — пожала плечиками Тамара, жена Юры. — Что-то мне ребята боязно.
— Это только поначалу так, — заверила Лиза, — а потом даже интересно. Мне вчера страшно понравилось. Илья, под каким предлогом пойдёте к алкашам?
— Пойдут Юра с Тамарой. Потом махнут из окошка мне, когда клиенты будут готовенькие. Позвонят, к ним выйдут. Спросят, что надо. А Юра с Томой скажут, мол, жили в этом подъезде когда-то. У всех закрыто. Хотели бы посидеть вспомнить.
— А с чего ты решил, что в ней менялись хозяева?
— Пацан вчера мельком Лизе сказал, что там, где они жили раньше, спортивной площадки не было такой хорошей, как тут в бабушкином дворе. Вот я и решил, что переехали они в неё только после смерти бабушки. Бабка, если б была жива, не дала спиться. А они до точки, по-моему, дошли уже. Вон их окна видите, не мыты, завешаны кое-как. Забрав пакет с булькающей жидкостью и закусью, ребята двинули на первое задание. Через два часа Тамара помахала рукой с балкона. Илья буркнув: «Порядок» забрав свои пакеты с комбинезоном и дымовыми шашками, пошёл организовывать «пожар». Устроив на балконе «Горит!», переодевшись в комбинезоны и забрав инструмент, пошли наверх к коллекционеру, а Тамара, забрав их одежду, отправилась к машине. Выпив с Лизой кофе и посмеявшись над своими страхами, пошла дежурить под окно, где по плану Ильи должна она находиться в ожидании картины. Это было с другой стороны дома, а под валившим дымом балконом собирались люди, кто-то вызвал пожарную машину. Приехавшие пожарники вскоре со всем разобрались. Почертыхались для порядка. Налили где надо и не надо воды. Тамара наблюдала за этим уже из машины, поймав картину, она забралась в машину и наблюдала за происходящим, уже оттуда ожидая ребят. Вскоре появились и ребята. Юра показал знаком Тамаре, чтоб отъехала к магазину, там они подсели к ним и покатили на Москву. Отъехав подальше, развернули картину. Марина зажала рот, чтоб не вскрикнуть. Илья не ошибся, это была та самая картина.
— Чума болотная, что ж это такое мы имеем, — оторопел Юрок.
— Пока не знаем. Твоя тёща должна нам сказать это.
— Тогда поехали пока она в мастерской.
В Москве из первого же попавшегося автомата позвоним ей, чтоб задержалась.
— Не несись, не хватало ещё ГАИ попасться на глаза. Катись нормально.
— Слушай, командир, ты точно, как и рассказывал ЧПшный малый. Надо же было тебе именно к этой бабке попасть.
— Ребята, если картина у коллекционера, то в ковре был труп, — ужаснулась вдруг Тамара.
— Да, мужику не повезло, а из нас приличная шайка грабителей получилась.
— Вы следов не оставили после себя? — забеспокоилась Лиза. — Во всех детективах ищут по отпечаткам.
— Мы у алкашей всё перемыли, а там действовали в резиновых рабочих перчатках. Детективы тоже читаем.
Раиса Фёдоровна ждала их в мастерской. Когда она увидела картину, у неё затряслись руки: «Откуда?»
— Всё сложно. Хотим знать, что это такое мы имеем на руках…
— Репин, но тогда что висит там…,- она прикусила язычок.
— Не спешите. Может быть так, что и там и тут Репин. Мы оставляем это вам. Только будьте аккуратны, уже есть свежие жертвы и кровь на этой картине. Вы лучше распорядитесь ей, нежели мы. Главное она у сведущих людей и принадлежит России.
Вернувшись домой, Илья с Лизой за ужином рассказали домашним о приключении и найденной картине. Тимофей с Дубовым пыхтели, но ругать не стали.
Храму быть
Мозговой по возвращению в Норильск занялся подготовкой города и предприятий к нелёгкой кризисной жизни в новых, не известно каких пока экономических условиях. Он обратился ни во что уже не верящим людям. Всё отдали государству, а теперь они ему не нужны. Он обещал помощь и защиту завода. Параллельно находя время на строительство монастыря и храма. Закладывали, как и всё в вечной мерзлоте, на сваях. Подвозка материалов к «Затону» была тоже не простой, использовали все доступные возможности. С открытием водного сезона — баржи и при установлении ледяной дороги — мощную технику с санями. Возили кирпич, лес, доски, брус. Применяли для переброски грузов также мощные вертолёты. За три года строительство подходило к концу. Илья, окончив академию, как и планировал отец, вернулся в Норильск, приняв полк. Жизнь понеслась уже по знакомым северным дорожкам. Только семья жила теперь не на дивизионе, а в Норильске. Лизонька работала, а Тимка ходил в прекрасную школу с бассейном. Бегал зимой, как и все в завязанной под подбородком ушанке, с замотанным шарфом носом в унтах и полярке пошитых дедом на заказ. Счастливый тем, что у него вся одежда, как у взрослых. Настоящая северная. Не какие-то там валенки и пуховые варежки. Рукавицы, и те как у оленеводов. Бабушка с дедушкой рядом, всегда на подхвате, чего ещё надо для полной свободы молодым родителям. Пользовались этим, конечно, на всю катушку, посещая все спектакли и концертные программы столичных гастролёров. С открытием реки и начала судоходства Тимофей Егорович планировал провести освещение и открытие монастыря. Три года назад созданный штаб поднял ворох документов в архивах бывшего КГБ. Нашёл людей сидевших и стороживших их на «Затоне». На счёт «Затон» потекли деньги, на которые организовывался приезд людей на освещение монастыря. Мозговой принципиально не захотел связываться ни с одним обществом, создав своё. Отказников на приезд было мало. Многих, правда, уже не было на этом свете, но были и такие, кто не желал ничего помнить, забыли и никаких возвращений в прошлое. У каждого свой подход к жизни, если им так легче пусть живут дальше. Но очень многие ехали, понимая, что это не только их личная боль или позор, но и стон страны. Хоть под конец жизни, решившись наступить на горло душащей по ночам беды, люди прибывали. На одних самолётах летели и те и другие, встречаемые в аэропорту машинами и автобусами доставлялись в снятый обществом «Затон» профилакторий. Гостей провезли по городу, показали заводы, школы, дома отдыха. Возле старых полусгнивших лагерных бараков стояли молча, многие не стесняясь, смахивали слёзы с глаз. Всех удивил Норильск. Кто бы думал тогда, что получится такая «музыка» в вечной мерзлоте. Вечером всё это обсуждали, плюс к воспоминаниям о прошлом, за столом. Утром, забрав запоздавших с утреннего рейса гостей, поплыли на «Затон». «Рыбак» вспарывая носом мощный слой воды, вёз необычных пассажиров. Между палубой и трюмом сновали медики, раздавая успокоительные препараты. Каждый не мог не вспомнить, как это было тогда, в те страшные годы. При появлении впереди «Затона» и первого золота куполов, ропот, прокатившийся по катеру, известил о приближении места назначения. «Рыбак» дал гудок, и «Затон» ответил боем колоколов. Колокола — грандиозный, величественный оркестр под открытым небом. Древняя Русь складывала песни, поговорки о колокольном звоне. Стозвучные колокола колоколен встречали воинов из походов и провожали их в дальний путь. На звон колокола шли в ночи путники и возвращающиеся с охоты. И вот он плыл над тундрой. Сегодня он не просто плыл, а гудел, собирая вокруг себя мёртвых и живых. Они стояли рядом плечо к плечу и те, кто сидел, и те, кто охранял. Вечно виноватые и те и другие перед временем и историей. Прошлое и настоящее страны, и «Затона», какое уж выпало на их долю такое и прожили. Плача и крестясь на эти золотые кресты и плывший по тундре звон, они сошли на этот многострадальный берег. Он извещал заблудшей душе, что здесь она может найти защиту и приют. Мозговой, Дубов с Борисом и Волковым ждали этот рейс «Рыбака» на «Затоне» добравшись туда вертолётом. Волков зашёл в храм один и долго стоял на коленях. Таню и Лизу решили не брать, они всё посмотрели вчера. «Тяжёлый день, — решил Илья, посоветовавшись с психологом. — Таня может не выдержать». И сейчас, встречая прибывших на открытие и освещение храма людей, он понял, что поступил правильно. Слёзы бегущие у мужиков по щекам, это не радостная картина. Опять лились из людей бурными водопадами и тихими ручьями воспоминания. Как рыли землянки, ставили бараки, вышки, сооружали причал, тащили дизеля и мостили дороги. Церковная жизнь уже шла своим чередом. Постепенно накрывая их лагерное прошлое, спокойным и размеренным покрывалом с запахом ладана и восковых свечей. «Кого осенила идея поставить тут храм?» — повис в воздухе вопрос любопытствующих журналистов.
