Линда Миллер - Огонь луны
Риви стоял перед зеркалом и, хмурясь, сражался с модным галстуком-шнурком, не обращая внимания на лужу на дорогом персидском ковре.
— Тебе нужно быть в розовом шелке, любовь моя, — небрежно заметил он.
Розовое шелковое платье было у Мэгги самым лучшим. Украшенное по подолу и вырезу маленькими, похожими на бриллианты бусинками, оно было очень торжественным.
— К обеду? — спросила она, лениво разглядывая ногти. — Оно слишком неподходящее для этого. Вполне сгодился бы ситец.
— Только не для праздника у Дункана, — ответил Риви, и его восхитительные сине-зеленые глаза сверкнули, когда Мэгги соскочила с постели, не в силах скрыть волнение.
— Праздника? — просияла она.
Риви засмеялся.
— Праздника, — подтвердил он. — Будем праздновать сбор урожая.
Мэгги зашагала взад-вперед.
— Где эти девчонки с водой? — оживилась она.
Риви остановил ее, нежно обняв за плечи и поцеловав.
— Я люблю тебя, — сказал он.
Мэгги замерла, устыдившись своей покорности, когда он с такой легкостью взял над ней верх.
— Потому что я такая послушная женушка? — сказала она, растягивая слова и сердито глядя на него.
— Потому что ты такая чертовка, — ответил Риви, засмеявшись, потом пожал плечами. — Конечно, если тебе не хочется потанцевать со мной, я уверен, что Элеанор будет более чем счастлива…
— Не смей танцевать с этой женщиной! — перебила его Мэгги.
Риви засмеялся, приложив руку к груди, словно хотел успокоить расходившееся сердце.
— Скажи мне, что любишь меня, Мэгги Маккена, и я обещаю, что не буду.
Не в силах больше хмуриться, Мэгги усмехнулась и покачала головой.
— Ты, распутник, знаешь, что люблю, — ответила она. — А то как бы я смогла стерпеть твои властные невыносимые манеры?
Риви как раз хотел поцеловать Мэгги, когда прибыли Добродетель и Милосердие с полным корытом чистой воды. Мэгги поморщилась, глядя, как они скользят по полу, и успокоилась только после того, как девочки поставили свою ношу без всяких неприятных происшествий.
— Мы принесем швабру? — спросила Добродетель.
— Вы принесете швабру, — со вздохом подтвердила Мэгги.
— Попозже, — добавил Риви, предостерегающе грозя пальцем.
Непрестанно хихикая, Добродетель с Милосердием убежали.
— Понятия не имею, что они в тебе находят, — заметила Мэгги.
С дьявольской ухмылкой и выгнув бровь, Риви шагнул к ней.
— Правда? — вызывающе спросил он.
Мэгги вспыхнула.
— Убирайся, — сердито бросила она.
К ее удивлению и облегчению Риви действительно ушел. Мэгги проворно заперла за ним дверь, а потом сбросила халат и ступила в корыто. Вода была прохладной, но, учитывая духоту и пекло австралийского лета, Мэгги она показалась превосходной. Намыливаясь, Мэгги вспомнила последний прием в Правительственном доме в Мельбурне и улыбнулась, подумав, как много изменилось с тех пор. Она надеялась, что на празднике будут сыновья Дункана, Тэд и Джереми; было бы чудесно снова увидеть их.
Как раз когда Мэгги вытиралась, в дверь опять постучали.
— Кто там? — подозрительно спросила она.
— Кала, миссис, пришла помочь вам одеться.
Для Калы, которая могла молчать целыми днями, это была целая речь. Завернувшись в полотенце, Мэгги подошла к двери, повернула ключ и впустила экономку. Кофейного цвета глаза Калы осмотрели смятую постель.
— Вы больны, миссис? — спросила она.
Смущенная, Мэгги покачала головой.
— Я просто… устала, — ответила она.
Кала подошла к гигантскому шкафу, половину которого занимали вещи Мэгги.
— Малыш внутри утомляет, — сказала она, обернувшись через плечо, и губы ее тронула тень улыбки. — Малыш снаружи утомляет еще больше.
Мэгги улыбнулась и кивнула, абсолютно счастливая в этот момент. Она любила мужа, он любил ее, она носила в себе его ребенка, и сегодня вечером она пойдет на праздник в чудесном шелковом платье. После всех тех лет, которые она провела в одиночестве, живя впроголодь и нося только те вещи, которые она могла позволить себе купить на свои гроши, она чувствовала себя неимоверно богатой.
— Розовое шелковое, — сказала она в ответ на вопросительный взгляд Калы.
Очаровательное платье зашуршало, когда Кала осторожно вынула его из шкафа и положила на кровать. Его милые хрустальные бусинки переливались в тусклом свете ламп, которые зажег Риви перед тем, как Мэгги пробудилась от своего оцепенения.
Спрятавшись за ширму из полированной акации, Мэгги сняла халат, надела белье и нижние юбки. Она надела бы и корсет, но Риви запретил ей, считая это в лучшем случае глупым, а в худшем — вредным.
— А ты идешь на праздник, Кала? — спросила она, когда та зашла за ширму, протянув Мэгги чудесное розовое платье. Мэгги вступила в него.
— Нет, миссис, — сказала Кала почти любезным тоном. — Никаких черных на белой вечеринке.
Мэгги очень огорчилась: ведь Кала работала так же, как остальные, и она заслужила того, чтобы танцевать и носить красивые вещи.
— О, — сказала она.
Кала усмехнулась, застегивая на спине у Мэгги маленькие хрустальные пуговки.
— У нас будет своя вечеринка, миссис, — сказала она, чтобы приободрить хозяйку.
Мэгги воспрянула духом, усевшись за туалетный столик, чтобы причесаться после того, как Риви осуществил свое «укрощение», и ее волосы рассыпались по плечам. Однако не успела она взяться за расческу, как в дверях появился муж.
— Спасибо, Кала, — сказал он ласковым, но настойчивым тоном.
Кала бесшумно вышла, и Мэгги уселась за столик, не двигаясь под влиянием присутствия мужа. Это влияние не ослабло ни на йоту с того самого дня, когда она впервые увидела его на борту «Виктории» в Брисбейне. Каждый раз, когда она сталкивалась с Риви Маккеной, ей казалось, что она встречает его впервые.
— Тебе известно, — начал он шепотом, закрыв за собой дверь, — как невероятно ты красива?
Мэгги взяла себя в руки и скорчила гримасу.
— Не следует думать, будто комплименты заставят меня помиловать вас, мистер Маккена. Я намерена отомстить вам.
Риви засмеялся, и когда она потянулась за расческой, опередил ее. Он принялся расчесывать ее волосы, как тогда утром, в фургоне, во время пикника в Парамате, и Мэгги на миг закрыла глаза, предаваясь воспоминаниям.
— Какого рода будет месть? — тихо спросил Риви, и уголки его рта слегка дрогнули в улыбке.
— Очень неожиданная, — ответила Мэгги, наблюдая за его отражением в зеркале. Интересно, подумала она, как можно было прожить целых девятнадцать лет без этого человека и его любви, без того, чтобы он баловал ее или приводил в ярость?
Риви усмехнулся.
— Звучит зловеще.
