Анн Голон - Анжелика. Война в кружевах
— А что еще я могу сделать?
— Искупить вину! — воскликнул он и занес руку, как будто для удара.
Но так как в глубине его голубых глаз мелькнуло лукавство, Анжелика улыбнулась.
— Искупление может быть и приятным, — сказала она. — Сейчас мы слишком далеко от дыбы и раскаленного железа.
— Не провоцируйте меня. В последнее время я вас щадил. И, кажется, заблуждался. Я чувствую, что, используя невероятную хитрость своего пола, вы намереваетесь связать меня, как кролика, попавшего охотнику в силки.
Анжелика тихо засмеялась и откинула голову назад, прижимая ее к плечу Филиппа. Ей почудилось, что он едва заметно наклонился, как будто собираясь коснуться губами ее виска или век. И хотя он этого не сделал, Анжелика почувствовала, как сжались руки мужа на ее талии, как участилось его дыхание.
— Вы утверждаете, что мое равнодушие ранило вас? Однако у меня сложилось впечатление, что мое общество вам в тягость, если не сказать — противно.
Смех Анжелики стих.
— Ах, Филипп! Всего капля любезности с вашей стороны — и общение с вами показалось бы мне волшебством. Это была заветная мечта, которую я берегла глубоко в сердце с того самого дня, когда вы взяли меня за руку и сказали: «Вот баронесса Унылого Платья». Уже тогда я любила вас.
— Жизнь… и мой кнут разрушили эту мечту.
— Жизнь разрушает, но она же и созидает… а кнут вы могли бы отложить. Я никогда не отрекалась от своей мечты. Даже когда мы были далеко друг от друга, в душе я…
— Иногда ждали меня?
Прикрытые ресницы Анжелики отбрасывали на ее бледные щеки сиреневатую тень.
— Я все еще жду вас.
Она почувствовала дрожащие и нетерпеливые руки Филиппа на своей груди, ощутила, как затрепетало все его тело, охваченное непреодолимым желанием.
Он тихо выругался, и Анжелика опять не сдержала смех. Вдруг Филипп наклонился, чтобы поцеловать эту нежную, трепещущую шею.
— Вы так красивы, так женственны! — прошептал он. — А я — всего лишь неловкий солдафон.
— Филипп!
Анжелика удивленно взглянула на мужа.
— Какая глупость! Вы злой, жестокий, грубый. Но неловкий? Нет. Такой упрек никогда не пришел бы мне на ум. К несчастью, вы не дали мне возможности познать вас как мужчину, любящего свою избранницу и стремящегося ей угодить.
— Такой упрек я не раз слышал от прекрасных дам. Мне кажется, что я разочаровывал их. По их словам, любовник, одаренный красотой и совершенством Аполлона, должен быть богом… и в постели.
Анжелика засмеялась еще звонче, опьяненная сладким безумием, которое, казалось, упало на них, как падает с ясного неба охотничий ястреб. Всего несколько секунд тому назад они спорили, но теперь его пальцы с нетерпением рвали ее корсаж.
— Осторожно, Филипп, прошу вас, чуть нежнее. Вы же не собираетесь разорвать в клочки этот жемчужный пластрон, который обошелся мне в две тысячи экю? Можно подумать, вы никогда в жизни не раздевали женщин.
— Еще чего! Достаточно задрать юбку…
Она приложила пальцы к его губам.
— Не начинайте все сначала, не становитесь грубым, вы ничего не знаете о любви, вы никогда не испытывали счастья.
— Так ведите меня за собой, прекрасная дама. Научите меня, чего ждут женщины от любовника, прекрасного, как бог.
В его голосе слышалась горечь. Анжелика обвила его шею руками. Ее ноги подкашивались, и тогда он поддержал ее и нежно опустил на мягкий, пушистый ковер.
— Филипп, Филипп, — прошептала она. — Вы думаете, что сейчас подходящие время и место для такого урока?
— Почему бы и нет?
— На ковре?
— Конечно, на ковре. Солдафоном я был, солдафоном и останусь. Если у меня нет права овладеть собственной женой в моем собственном доме, тогда я отказываюсь изучать Карту страны Нежности.
— А если кто-нибудь войдет?
— Какая разница! Я вас хочу именно сейчас. Я чувствую, какая вы пылкая, волнующая, доступная. Ваши глаза сверкают, как звезды, ваши губы влажны…
Он любовался ее лицом, мрамором щек, окрасившимся розовым румянцем.
— Давайте, маленькая кузина, поиграем, и сделаем это лучше, чем в дни нашей юности…
Анжелика издала что-то вроде короткого победного крика и протянула руки. Она была больше не в состоянии ни сопротивляться, ни подавлять мутившее разум желание. Именно она привлекла мужа к себе.
— Только не торопитесь, мой прекрасный любовник, — шептала она. — Дайте мне время побыть счастливой.
Охваченный страстью, Филипп сжал жену в объятиях и овладел ею. Его переполняло ранее неизведанное чувство, которое впервые заставило его быть внимательным к женщине. Он с изумлением увидел, что зеленые глаза Анжелики, жестокости которых он так опасался, понемногу затягиваются мечтательной пеленой. Она забыла о вечной тревоге; в уголках рта больше не прятался вызов, который он так часто там читал. Ее приоткрытые губы слегка дрожали, подчиняясь его напору. Она больше не была врагом. Она доверяла ему. Новые чувства придали Филиппу отваги, и он ощутил наплыв непривычной для себя нежности, вдруг осознав, что Анжелика влечет его за собой загадочными, неизведанными путями. Вместе с потоком сладострастия в нем крепла надежда. Скоро пробьет упоительный час единения, как уже пробил час, когда он заставил трепетать этот тонкий инструмент очаровательной женственности, который так долго не желал ему подчиняться. Сложная задача, требующая терпения и искусства. Он призвал на помощь все свое мастерство и свою мужественность, он приближался к добыче, которая не собиралась бежать. Он думал, что она его унизила и что он до боли ненавидит ее. Но глядя на Анжелику, Филипп почувствовал, как под натиском незнакомого чувства его сердце тает. Куда исчезла гордячка, которая пренебрегала им?
Эта женщина вдруг показалась ему испуганным раненым существом, которое доверилось его рукам и порой нерешительно просило пощады.
То трепещущая, то сходящая с ума от сладкого изнеможения, она машинальным движением перекатывала голову из стороны в сторону, и ее волосы рассыпались по ковру золотистым покрывалом. Казалось, какая-то частичка ее отделилась от тела и вот-вот достигнет того укромного неземного уголка, где два существа остаются наедине со своим наслаждением.
Внезапно ее тело сотрясла долгая дрожь, и Филипп понял, что приближается момент, когда он станет ее полноправным властелином. Каждая последующая секунда усиливала его воодушевление, наполняя неведомым ранее чувством победы, давая небывалую силу, осознание того, что вознаграждение уже рядом. Он вышел победителем из трудного турнира, и приз достался ему нелегкой ценой, но в итоге, благодаря своему усердию и стойкости, он выиграл. Он понял, что больше не должен ждать свою возлюбленную. Она выгнулась в его руках, подобно живому луку. Такая желанная, Анжелика достигла высшей точки наслаждения и теперь стала воплощением ожидания, тревоги и счастья.
