Элизабет Чедвик - Зимняя мантия
– Не беспокойся, – быстро сказала Сабина. – Мастер Алексиус здесь, чтобы помочь милорду.
– Если ему еще можно помочь, – пессимистично заметил грек, подошел к окну и распахнул ставни, впустив в комнату жаркое желтое солнце. – А я ничего не могу сказать, пока сам не посмотрю.
Симон закричал и закрыл глаза рукой от неожиданного света. Тело его блестело от пота, как будто он только что вышел из воды.
Лекарь подошел к постели и, откинув легкое покрывало, осмотрел Симона, прищелкнул языком и покачал головой.
Сабине едва не стало дурно.
– Вы можете ему помочь? – спросила она.
– Я много чего могу сделать для него, но выживет он или нет – другой вопрос. – Алексиус взял свою сумку и закатал рукава. – Мне понадобятся горячая вода и чистые льняные повязки.
Сабина кивнула и пошла к двери.
– И если у вас есть хорошее чистое вино, принесите и его. – Он наклонился над перевязанной распухшей ногой Симона и еще раз прищелкнул языком.
– Вы не собираетесь ее отрезать? – спросил пришедший в себя Симон и попытался сесть.
– Конечно, нет, – ответил Алексиус, раздувая ноздри от возмущения. – Я не ваш варварский французский живодер. – Он приложил руку ко лбу Симона. – У вас жар, но не настолько сильный, чтобы вы не понимали, что с вами происходит. Я дам вам питье, оно притупит боль, а я вычищу вашу рану и приложу примочку.
Симон лег и оскалил зубы в ужасном подобии улыбки.
– Так вы бросаете вызов священнику, который приходил, чтобы приготовить меня к смерти?
Алексиус ответил ему такой же безрадостной улыбкой.
– За мной приходили священник и женщина, – пояснил он. – Отец Жильбер занимается утешением и спасением душ. Я же врачую плоть.
Вернулась Сабина с водой, повязками и вином. Она думала, что вино нужно для смешивания снадобий, и оказалась права, но большая его часть быстро исчезла в горле Алексиуса, и только небольшая чаша была оставлена для больного.
– Выпейте, – врач протянул Симону чашу с горячим вином и настойкой трав. – Это поможет вам уснуть.
– Что это? – с подозрением спросил Тюрстан, положив руку на эфес меча.
Алексиус раздраженно взглянул на него.
– Думается, это то, что вы, франки, называете сонным зельем. Тут сок травы болиголов, белый мак и белена вместе с уксусом и брионией.
– Господи, да вы его отравите! – Тюрстан двинулся на врача, вытаскивая меч.
– Остынь! – приказал Симон юноше. – Сам подумай, если он меня убьет, то не сможет выйти отсюда живым.
– Опасно количество, а не состав, – заявил совершенно спокойный Алексиус. – Человек может убить себя одним вином, если выпьет достаточно много. Это же лекарство только притупит болевые ощущения у вашего хозяина, пока я буду делать свое дело.
Сабина, тоже начавшая сомневаться, с тревогой смотрела, как Симон пьет снадобье.
Очень скоро его веки отяжелели, и когда лекарь поднял руку Симона и отпустил, она безвольно упала на постель.
Алексиус принялся очищать и промывать рану на ноге так быстро, что за ним невозможно было уследить. Запах был настолько ужасен, что Сабина вынуждена была прикрыть лицо платком. Тюрстан заметно побледнел, но оставался на месте.
– Вижу, нога была сломана много лет назад, – сказал грек. Он промыл рану подсоленной водой. – Теперь следует сделать примочку и перевязать. – Он щелкнул пальцами, давая понять, что ему нужны горячая вода и повязки.
Сабина, превозмогая отвращение, подошла со всем необходимым к постели. Даже промытая и очищенная, рана выглядела так ужасно, что Сабине не верилось, что она может когда-либо зажить.
Алексиус коснулся воды локтем, удовлетворенно кивнул и отлил примерно четвертую часть в чашу. Достал из сумки нечто подозрительно напоминающее сырой хлеб, разломал на куски, бросил в воду и размешал. Затем уложил эту массу в рану и плотно перевязал.
– Вот так, – пояснил он. – Менять повязки будем дважды в день и посмотрим, как пойдет дело. – Он удовлетворенно крякнул и вымыл руки в оставшейся воде. Затем занялся менее серьезными ранами Симона. Их он смазал толстым слоем меда и перевязал.
– Пусть спит, – сказал он. Он собрал свои инструменты и сложил их в сумку. – Я зайду вечером, перед комендантским часом.
Сабина проводила его до дверей и дала ему одну золотую монету из тех, что оставил ей де Гал. Алексиус довольно улыбнулся.
– По крайней мере, вы платите добрым византийским золотом, а не обычным серебром франков.
– Вы нас не любите, – не удержалась Сабина, – а ведь это ваш император призвал нас помочь ему в войне с турками.
– Я считаю вас варварами, – заявил Алексиус. – И наш император просил прислать нескольких опытных наемников, а не толпу одержимых, которую прибило к его стенам. Но я не могу не признать мужества и выносливости ваших воинов и женщин, которые следуют за ними в пыли. – Он склонил голову и вышел – высокий, худой, похожий на птицу.
Сабина вздохнула, закрыла дверь и вернулась к постели Симона. Она сделала что могла. Теперь все действительно в руках Божьих и в руках византийского целителя, который явно заботился о своей репутации, даже если ему был безразличен больной.
Глава 36
Монастырь Элстоу, Рождество 1097 года
– Новости есть?
Матильда знала, что интересует ее мать, и вопрос вызвал у нее раздражение. – Только то письмо в сентябре, – сказала она и поежилась. День выдался очень холодным, того и гляди снег пойдет, но мать разрешила развести только очень маленький огонь в своих покоях. Джудит могла бы жить в роскошных, хорошо согретых покоях, но предпочла спартанскую жизнь, лишенную красок. Вышивки, которые она раньше так любила, исчезли в двух простых сундуках, на стенах не осталось никаких украшений – только распятие.
Джудит, с трудом передвигая скрюченные подагрой ноги, подошла к одному из сундуков, открыла крышку и достала оттуда зеленый шерстяной плащ.
– Вот, надень. – Она протянула дочери плащ и, зачерпнув угля маленькой лопаточкой, подбросила его в жаровню. – Твой дядя Стефан написал, что они разбили турок у местечка под названием Дорилаеум, но это было еще летом. Новости идут так долго. – Она перекрестилась. – Я молюсь за их успех и благополучное возвращение.
– Я тоже. – Матильда надела плащ и расправила складки. Маленькая Матильда, стоявшая рядом, стала играть, прячась под покров длинного шерстяного одеяния.
Джудит горько усмехнулась.
– Теперь ты, как и я когда-то, графиня с множеством обязанностей. У тебя круги под глазами, дочка. Ты уверена, что эта ноша тебе по плечу?
Матильда покачала головой.
– Круги у меня потому, что одна я плохо сплю, – пояснила она. – Я не разделяю твою любовь к одиночеству.
