Джо Беверли - Самый неподходящий мужчина
Фитц. Она спрятала улыбку, пока женщины суетились вокруг нее, прикалывая кремовые розы в ее замысловатую прическу. Она не могла дождаться, когда снова увидит его, торжественно поклянется стать его навеки. Когда захватит свою добычу. Распустит волосы...
— Ты довольно ухмыляешься, — прошептала Дженива. Дамарис расхохоталась, вскочила и закружилась с Салли.
— Я скоро буду на седьмом небе. Еще не пора?
Все засмеялись. Дженива выскользнула из комнаты, чтобы посмотреть, все ли готово в большом бальном зале Маллорен-Хауса. Дамарис ждала.
— Все готово, — объявила вернувшаяся Дженива. — Их величества здесь. — Она подошла и поцеловала Дамарис в щеку. — Мне остается лишь пожелать тебе столько же счастья, сколько и у меня.
Леди Талия просеменила через комнату, чтобы обнять Дамарис. — Вы такая красивая, моя дорогая! А он почти такой же славный, как и мой Ричард. Я поплачу во время церемонии, потому что мне будет очень радостно и чуть-чуть грустно, но вы не обращайте на меня внимания.
Они все направились туда, где ждал брат Дамарис Марк, чтобы отвести ее вниз. Эту обязанность мог бы превосходно исполнить Родгар, но ей хотелось сломать все барьеры. За последние недели они с Марком неплохо узнали друг друга.
Возможно, они никогда не станут близки, ибо между ними мало общего. Его сходство с отцом было исключительно внешним, тогда как она походила на него характером. Его родила и вырастила глупая, ленивая женщина, а она воспитывалась твердой рукой. Дамарис восхищалась добродушием Марка и полным отсутствием алчности, но находила его несколько слабохарактерным.
Однако все это могло быть и с родным братом. Они поладят. Она улыбнулась, беря его под руку, и направилась вниз. Наконец-то.
Она задержалась у дверей в бальный зал, обращенных в арку из золотистых цветов. Тысячи свечей освещали комнату, огнями сверкая на золоте и драгоценных камнях. Она не смогла сдержать улыбки при виде Фитца, мерцающей фигуры в золотисто-кремовом костюме, который Эшарт надевал на Рождество в Родгар-Эбби. Они выкупили его у него вместе с бриллиантовыми пуговицами. Им не было дела до того, что кто-то может его узнать, ибо костюм был словно специально создан для Фитца, особенно когда его светлые волосы не были напудрены.
Дамарис медленно шествовала ему навстречу. Она заставила себя слегка повернуть голову, чтобы отвечать на улыбки гостей. Она остановилась, чтобы присесть в глубоком реверансе перед королем и королевой. А потом ее взгляд устремился к Фитцу, и она уже больше не сводила с него глаз.
— Мой золотой Галахад, — тихо сказала она, когда он взял ее руку, и сердце гулко застучало от полнейшего блаженства.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Я бы назвал тебя своим рубином, да только ты выступаешь как закат. Или, вернее, рассвет. Ты мое солнце, Дамарис. Свет моей жизни. Мой вечный, неугасающий день. Глаза защипали слезы. Это были слезы счастья.
— Любимый. Мое самое дорогое, бесценное сокровище. О Бог мой, какие клятвы нам еще нужны после этого?!
— И все равно нам лучше их произнести. Их величества ждут.
Слегка вздрогнув от напоминания, Дамарис послала извиняющийся взгляд королю и королеве, но они оба улыбались. Как и все остальные.
Они дали друг другу клятвы верности и приняли аплодисменты гостей. Потом заиграла музыка, и они вдвоем станцевали менуэт. Каждое прикосновение, каждый взгляд говорили о любви, и Дамарис ослабела от желания. Сколько еще им играть свои роли, прежде чем они смогут остаться одни?
Вскоре после танца король с королевой удалились. Тогда друзья и родные выручили их, быстро выпроводив в свадебные покои.
Много позже, обессиленная, но счастливая, лежа в объятиях Фитца и целуя его красивую руку и кольцо, которое подарила ему, Дамарис заметила:
— Я рада, что ты человек слова.
— Что ты имеешь в виду? — с улыбкой спросил он.
— Когда-то ты обещал, что будешь поддерживать меня и защищать, и позаботишься, чтобы все вышло так, как я пожелаю. — Она потянулась, чтобы поцеловать его. — Ты превзошел все ожидания, мой возлюбленный, мой безупречный, прекрасный герой.
Примечания
1
Перевод Кристины Комцян.
2
Французское слово «восемь» и английское «пшеница» произносятся одинаково — уит.
