Патриция Райс - Любовь навеки
Грэм не хотел говорить сейчас на эту тему и решил, что лучшая форма защиты – нападение.
– Мне кажется, не только у меня есть свои секреты, Пенелопа. Может быть, вы расскажете мне, как и с кем вы проводили эти дни? Что заставляет вас пренебрегать вашими обязанностями хозяйки дома? И почему Гамильтон постоянно крутится возле вас?
Пенелопа с изумлением и болью взглянула в посуровевшее лицо мужа.
– Неужели вы в чем-то меня подозреваете? – с недоумением спросила она. – Да как вы можете?! Разве я когда-нибудь давала вам повод для подобных умозаключений? Почему вы так дурно думаете обо мне? Да, мы не ладим между собой, но это еще не значит, что я изменяю вам! Уходите, Грэм!
Пенелопа попыталась вырвать из его рук свою ногу, но Грэм, изловчившись, крепко обнял жену.
– Сейчас я докажу вам, что мы умеем прекрасно ладить между собой, дорогая, – сказал он. – Правда, позже я снова спрошу вас, где и с кем вы проводите время. Но это будет потом!
И, сломив слабое сопротивление, он припал к ее губам. Возможно, их замок все еще был окружен непроходимыми кустами колючего шиповника и принц пока не пробрался сквозь них, но принцесса уже пробудилась ото сна*.
Глава 30
Проснувшись на следующее утро, виконтесса Тревельян обнаружила, что лежит в постели Грэма, но его самого не было рядом. Оглядевшись в полутемной комнате, она различила очертания стола и кресел, стоявших у потухшего камина, а также, зеркала с туалетным столиком и умывальника у стены. Ее одежда и панталоны мужа валялись на полу. Пенелопа зарылась лицом в подушку.
Как она могла позволить ему вновь овладеть ею? У нее были тысячи причин сердиться на него, требовать немедленных объяснений, но он, даже не подумав извиниться перед ней за прошлые обиды, затащил ее в постель. А утром снова уехал куда-то, бросив е одну в комнате. Пенелопа чувствовала себя не законной женой, а любовницей, с которой Грэм был близок, когда ему этого хотелось, а потом исчезал по неизвестным ей причинам.
Несмотря на подобные мысли, Пенелопа, как ни странно, не испытывала раздражения. По всему ее телу разливалась истома. Она потянулась и удобнее устроилась на большой кровати мужа. В этот раз Грэм по крайней мере не отнес ее назад в соседнюю спальню. Это было, пожалуй, знаменательно. Пенелопе нравилось здесь. Она взглянула на подушку мужа, на которой все еще была вмятина от его головы. От простыней исходил его запах. Повернувшись на бок, Пенелопа дотронулась до углубления на подушке, жалея, что ставни на окнах закрыты и в комнате царит полутьма.
Внезапно ее внимание привлек шум, доносившийся из расположенной рядом гардеробной. Взглянув туда, Пенелопа с замиранием сердца заметила, что Грэм наблюдает за ней. Виконт стоял в тени, но Пенелопа все же разглядела, что он еще не одет. На нем были халат и панталоны, которые он, наверное, только что надел в гардеробной.
Покраснев, Пенелопа натянула одеяло до самого подбородка. Смутившись оттого, что она лежала в постели совершенно обнаженной, Пенелопа опустила глаза, боясь встретиться взглядом с мужем. Сегодня они впервые все время до утра провели вместе. Пенелопе было непривычно проснуться после ночи любви и обнаружить, что муж все еще находится в комнате, рядом с ней.
Грэм со смешанным чувством боли, раскаяния и умиления следил за тем, как она прячет свое великолепное тело под одеялом. С одной стороны, он понимал, что его обезображенное шрамами лицо не могло вызвать в ней ничего, кроме отвращения и страха. Но одновременно в его груди теплилась надежда на то, что причиной тому – смущение и стыдливость.. Грэм усмехнулся.
Пенелопа услышала его шаги, а затем почувствовала, что он присел рядом с ней на кровать, и затаила дыхание. От Грэма исходил запах свежести, напоминающий аромат сосны. Набравшись смелости, она взглянула на него, и у нее защемило сердце. Он смотрел на нее с такой нежностью и любовью, что Пенелопа готова была простить ему все обиды.
– Вы больше не будете плакать? – спросил он, не сводя глаз с ее разрумянившегося лица.
– Не буду, – промолвила Пенелопа.
Она не могла, положа руку на сердце, сказать, что Грэм красив. Или даже что он – истинный джентльмен. Но она всей душой любила его, и ей трудно было представить, что она могла когда-то думать иначе.
– Вы боитесь меня? – спросил Грэм, видя, что она, вцепившись в одеяло, осторожно поглядывает на мужа.
– А разве я должна вас бояться?
Грэм засмеялся;
– Вы изумляете меня, леди Тревельян! Когда я хочу всего лишь взглянуть на вас, вы становитесь пугливой, как дикий кролик. Но тем не менее не боитесь моих прикосновений. Почему?
Пенелопа задумалась на минуту, слегка опустив одеяло, однако тщательно прикрыв им грудь от откровенного взгляда Грэма.
– Возможно, это происходит оттого, что во время наших любовных свиданий в комнате всегда царил мрак. Я не боюсь, когда вы смотрите на меня, – честно призналась она. – Но я не привыкла показываться перед мужчинами обнаженной. Мне кажется, это неприлично.
Грэм дотронулся до ее подбородка и заставил Пенелопу поднять на него глаза.
– Правила приличий созданы для поведения в обществе, а не для интимной жизни. В спальне мы можем быть самими собой, говорить, что думаем, и делать, что нам нравится. Разве не так должно быть, когда супруги остаются наедине?
Он сказал это с такой искренней убежденностью, что Пенелопа поверила в правоту его слов. Однако она решила проверить, не лукавит ли Грэм.
– Вы считаете, что в спальне мы можем говорить все, что думаем? – начала она. – И если Я спрошу вас, почему вы совершаете поступки, которые больно ранят меня и других людей, вы не скажете, что я ничего не понимаю или что это не мое дело?
Грэм внимательно посмотрел на нее. Пенелопа имела право задавать ему такие вопросы. Если он не будет до конца честен с ней, она перестанет доверять ему. Грэм понимал, что должен открыть ей все свои тайны. Сегодня ночью он, возможно, мог бы сделать это, надеясь, что Пенелопа простит его. Но сейчас, при ясном свете дня, пробивавшемся сквозь ставни, Грэм боялся раскрывать душу перед женой.
С трудом улыбнувшись, он кивнул:
– Клянусь, что я не хотел огорчить вас или других ни в чем не повинных людей, которые стали невольными свидетелями этой вспышки гнева. И не верьте Гамильтону, если он начнет утверждать обратное. Когда я женился на вас, я и не помышлял о том, чтобы изменить свой образ жизни или характер. А теперь я придаю огромное значение вашему мнению обо мне, и когда слышу из ваших уст похвалу или слова одобрения, я чувствую себя счастливым.
Пенелопе было трудно поверить в то, что она сейчас услышала, и она вслух призналась в этом.
