Мачехина дочка - Оксана Зиентек
Как только за горничной закрылась дверь, я вскочила с кровати и, отложив книгу, поспешила снова одеться. На этот раз я выбрала домашнее платье, самое простое, с застежками спереди. Хоть мне и хотелось, чтобы принц Эрик перед расставанием запомнил меня красивой, во взрослом платье, я понимала, что сама это платье потом не сниму. Приведя себя в порядок, я решилась наконец-то опробовать кухаркину науку.
Передо мной на тарелочке лежали два оставшихся воздушных швабских пирожных[15]. Моих любимых. Взяв одно из них, я старательно откусила край. Первая попытка не увенчалась успехом. Я только измазалась кремом, словно маленький ребенок, впервые допущенный ко взрослому столу. Разозлившись, я съела несговорчивую сладость. Глядя на последнее пирожное, я понимала, у меня осталась всего одна попытка. Поэтому решила для начала еще раз свериться с книгой. Трижды прочитав финальную сцену, где доблестный рыцарь навсегда прощается с дамой сердца, я так и не поняла, как же все это должно происходить на самом деле. В книге говорилось о том, что влюбленный «припал у ее устам долгим поцелуем». От этого поцелуя дама должна была расчувствоваться и понять, как сильно дорог ей этот доблестный рыцарь, чтобы потом скорбеть о нем всю жизнь. И, скажите, при чем тут крем?
— Я тебя еще раз спрашиваю, причем тут крем? — Вопрошала я злосчастное пирожное, держа в другой руке книгу.
— Вот и мне тоже интересно. — От вкрадчивого голоса принца Эрика я подпрыгнула на месте и тяжелая книга выпала из моей руки. — Причем тут крем?
Оказывается, я так увлеклась, что даже не услышала стука в дверь. Или принц, уверенный, что его ждут, просто толкнул створку и вошел без стука в незапертую дверь? Думаю, это уже не так важно. Главное, что уезжая, мой принц запомнит меня именно такой: в домашнем платье, измазанную кремом и тайком поедающую пирожные.
Опомнившись, я быстро положила пирожное обратно на тарелку и салфеткой попыталась вытереть крем с лица. Его Высочество в это время наклонился, чтобы поднять мою книгу. Как назло, предательница открылась именно на те страницах, которые мы с Кати читали и перечитывали чаще всего, а любопытный гость не преминул заглянуть в книгу. Быстро пробежав глазами по странице, он удивленно изогнул бровь пролистал дальше. Увидев, что я более или менее успокоилась, принц положил книгу на прикроватный столик и спросил.
— Итак, Синичка, причем здесь крем? Врать не имело смысла, поэтому я только расстроенно махнула рукой.
— Не знаю. Берта сказала, что надо попробовать съесть крем, не раскусывая пирожное.
— Зачем? — Принц выглядел удивленным. — По-моему, за обедом мы эти пирожные просто ели.
— Так то ж было за обедом! А Берта сказала, что так делают, когда целуются. Я три раза прочла, как они целуются, но я никак не пойму, что общего у пирожного с поцелуем?
— Хм, дай подумать. — Голос принца звучал так, словно он изо всех сил сдерживает смех. — Возможно, он такой же сладкий? С этими словами мой наглый жених протянул руку и взял с тарелки последнее пирожное, с явным удовольствием его надкусив. — Ум-м-м! Действительно, ваша Берта — просто волшебница. — Принц доел пирожное и продолжил. — Но, Синичка, с каких это пор кухарка дает тебе такие странные советы?
— А что тут такого? Берта не болтлива и меня любит. А про поцелуи, наверное, знает все. Недаром же за ней даже рыцари ухаживают!
— Вот даже как? Ну, ладно, пусть. Но, Агата, почему ты подобные вопросы вечно обсуждаешь с кем попало: то с горничной, то с кухаркой?..
— А с кем мне еще их обсуждать? — Теперь уже я искренне удивилась. — Если я с такими вопросами подойду к матушке, она же в обморок упадет.
— Баронин? — Кажется, Его Высочество мне не поверил.
— Если и не упадет, — Стояла на своем я. — То уж точно ничего не скажет. Просто велит не забивать голову глупостями и отправит учиться плести гобелены.
— Если ты так не любишь гобелены, — Принц Эрик подошел ко мне почти вплотную, — Ты всегда можешь спросить у меня. Уж я-то точно не отправлю тебя учиться рукоделию.
Он вытянул из-за кружевного манжета платок и осторожно вытер им мое лицо, наверное, стирая остатки крема.
— Закрой глаза, Синичка. — Почти шепотом попросил он.
— Зачем? — Удивленно спросила я, все еще додумывая наш разговор.
— Затем, что пирожных у тебя больше не осталось. — Шепот принца стал хриплым, словно ему не хватало воздуха. Я хотела спросить, что с ним происходит, но он остановил меня, осторожно приложив палец к губам.
— Тш-ш-ш! Просто поверь.
Причин не верить своему жениху у меня не было, но было жутко интересно, что он будет делать дальше. Потому я лишь прикрыла глаза, продолжая подглядывать из-под ресниц.
— Не подглядывай! — Принц, то есть, Эрик, наклонился ко мне близко-близко и прошептал в самое ухо. Пришлось и правда закрывать.
Не было никакого «припал». Губы Эрика коснулись моих легко, словно перышко. Отступили, и, я успела только вздохнуть, вернулись, чтобы поцеловать снова. Эрик целовал меня очень осторожно, словно боясь разрушить хрупкое волшебство От него пахло сливками и патокой, и его губы действительно были сладкими.
Поцелуй закончился, и теперь Эрик просто стоял, прижавшись щекой к моему виску. Я слушала его дыхание, ощущала тепло его рук и грелась в отблесках его магии. Я только сейчас заметила, что его магия изменилась. Точнее, она не изменилась, а просто стала такой, как была. Магия Эрика больше не походила ни на потухший камин, ни на угли, прячущиеся под слоем пепла. Это снова был очаг: теплый, надежный, родной. На миг забывшись, я сама потянулась к Эрику и потерлась кончиком носа об его щеку.
— Сини-ичка! — Хриплым шепотом отозвался он. И дальше, уже нормальным голосом. — Тебя не учили, что опасно так дразнить бедных порывистых огневиков?
— Нет. — Честно ответила я, в глубине души
