Николь Фосселер - По ту сторону Нила
Стивен презрительно оглядел гравюры с батальными сценами и направился к письменному столу. Порывшись в верхнем ящике, он отыскал маленький ключ и, зажав его между зубами, подъехал к шкафу с глобусом.
Открыв дверцу среднего отделения, Стивен принялся перебирать коробки с оружием.
– Так… посмотрим, есть ли здесь что-нибудь интересное… – бормотал он себе под нос. – Ага! «Уэбли», как мило… Старый приятель…
Стивена нигде не было, и Бекки чувствовала, как в душе поднимается страх. Она осмотрела все комнаты на нижнем этаже, даже прошла в гостиную со стеклянной дверью, чтобы заглянуть в сад. Она помнила, как Стивен смотрел на нее последний раз. Со смешанным выражением усталости и дикой решимости. Поначалу это ее просто встревожило, а потом мрачные предчувствия вытеснили из головы остальные мысли. Сегодня у Бекки появилась редкая возможность поговорить с ним с глазу на глаз. И, быть может, кое в чем убедить.
Оставалась одна комната, кабинет полковника. Для посетителей она считалась запретной. Но и Грейс, и Стивен, и Ада переступали ее порог не иначе как с разрешения отца, об этом Бекки знала с детства. Тем не менее это была ее последняя надежда. Бекки приложила ухо к двери. Изнутри послышался шорох, щелчок и тихий стук по дереву.
– Стиви? Это я, Бекки. Я знаю, что ты здесь.
– Пошла вон!
Бекки облегченно вздохнула, собрала в кулак все свое мужество и решительно вошла в комнату, прежде чем Стиви успел запереться изнутри.
– Я же сказал, пошла вон! Разве ты не видишь, что я занят?
На мгновенье Бекки парализовал ужас. Но не от того, что он ей говорил. Она увидела револьвер, который Стиви, по-видимому, только что отнял от виска.
– Нет, Стиви, нет… – прошептала Бекки. – Убери это штуку.
Ее глаза расширились. Теперь черное дуло было направлено на нее.
– Немедленно. Выйди. Вон.
– Нет, Стиви. – Бекки тряхнула головой и сделала несколько шагов в глубь комнаты, глядя Стивену в глаза. – Ты не сделаешь этого. Ты не причинишь вреда ни себе, ни мне…
– Ты действительно такая дура или только притворяешься? – Голос Стивена дрожал от злобы и отчаянья. – Выйди вон и оставь меня одного.
Бекки приблизилась еще на два шага, на сводя глаз с его лица.
– Опусти эту штуку.
Рука Стивена дрогнула, и Бекки уже решительнее сделала следующий шаг.
– Уйди прочь!
Но в следующую секунду стыд и отвращение заглушили в нем все остальные чувства. По комнате распространился резкий запах, и Стивен понял, одновременно с Бекки, что содержимое его мочевого пузыря вылилось в свернутую пеленку, которую ему подкладывали в трусы. А потом опорожнился и кишечник. От тяжелой, удушающей вони у Бекки закружилась голова.
– Уйди, Бекки, уйди… пожалуйста..
Руки Стивена дрожали.
– Сначала дай мне эту штуку.
Бекки не знала ни как называется это оружие, ни как лучше за него взяться, чтобы оно случайно не выстрелило. «Надо будет спросить Грейс», – пронеслось у нее в голове. Но Грейс рядом не было.
И тут Стивен почти завизжал, высоко и пронзительно, как будто ему сдавили горло:
– Уйди-и-и! – Его нижняя челюсть задрожала, а потом отвисла. – Уйди-и-и-и!
Обеими руками Бекки схватилась за пистолет и осторожно вытащила его из ослабевших пальцев Стивена. Оружие оказалось на удивление тяжелым. Бекки положила пистолет на стол, дулом к окну, так далеко, чтобы Стивен не мог до него дотянуться.
Стивен закрыл ладонями лицо – его тощие руки выглядели необыкновенно длинными и костлявыми – и заплакал. Бекки в жизни не видела таких рыданий, а уж она-то, дочь пастора, несмотрелась всякого! Были люди, потерявшие детей или родственников, тяжко согрешившие или кем-то обиженные, те, кто не знал, где добудет назавтра кусок хлеба, и те, кому оставалось жить считаные дни.
Стивен ревел, как раненый зверь. Его тело сотрясалось от рыданий, слезы ручьями стекали между пальцев и струились по запястьям.
Бекки подошла еще ближе и встала рядом с креслом. Она протянула руку и некоторое время держала ее над головой Стивена, а потом опустила, погрузив пальцы в его мягкие, как птичий пух, волосы. Она вздрогнула, когда он поднял голову и, обвив бедра руками, ткнулся лицом в ее подол, который тут же промок насквозь.
А Бекки все гладила и гладила его по голове, как будто не могла остановиться.
Лежа в кровати, Стивен крепко зажмурил глаза. Стыд огнем выжигал ему внутренности. Он был голый, потому что заправленная в штаны рубаха тоже пропиталась мочой. Он не чувствовал, как давил в спину край резинового коврика. Он вообще ничего не чувствовал ниже пояса. «Мужчина без нижней половины», – подумал он. И тут же понял, как хотел бы, чтобы это действительно было так. Потому что именно нечувствительная нижняя часть причиняла ему столько унижения и страданий.
У него не осталось сил сопротивляться, пусть даже словом, когда Бекки вошла в комнату и на руках перенесла его из кресла на кровать.
Она только что проследила за тем, чтобы он разрядил револьвер, и помогла положить его на место. Они управились вовремя, незадолго до того, как в дверях появился любопытный нос Лиззи.
Стивен знал, что собирается делать Бекки. С отжатой тряпки в таз стекла струйка воды, а потом с треском развернулась накрахмаленная простыня и зашурщало белье. Ее руки и плечи подрагивали, совсем как у его сиделок, когда они раздевали, подмывали и снова одевали его, когда убирали и складывали резиновый коврик. И все-таки это была Бекки. Это она видела сейчас его беспомощные, высохшие ноги, его покрытые редкими волосами бедра. И при мысли об этом у Стивена все внутри сжималось от ужаса.
Это она, со свойственным ей простодушным упрямством, повсюду следовала за его инвалидным креслом. И смотрела на него, точно Генри на кусок пирога, и не отставала, даже если он обзывал ее глупой гусыней или кричал, чтобы она оставила его в покое.
Наконец она прекратила ворковать и сюсюкаться и теперь что-то напевала себе под нос.
– Ну а теперь ты должен мне помочь, – вдруг прошептала она.
И Стивен сжался, как будто для того, чтобы стать легче, когда она обхватила его руками сзади и посадила. Он вздрогнул, когда Бекки бросила ему на грудь стопку белья, прямо на протянувшийся через плечо припухший шрам.
– Это ты можешь надеть сам. – Стивен, моргая, уставился на аккуратно сложенную майку и рубаху. – А я сейчас вернусь.
Она вышла и некоторое время гремела тазом в ванной комнате.
Стивен быстро проскользнул в чистое белье, застегнул последние пуговицы на рубахе и снова лег. Он повернулся на бок, погрузившись щекой в мягкую подушку, и пожелал себе немедленной смерти. Собственно говоря, он был бы уже мертв, если б не Бекки. И навсегда избавлен от своей жалкой жизни.
