Виктория Холт - Римский карнавал
— Ты знаешь, я мечтаю, — сказала Лукреция. — Я все время мечтаю. Мы уедем из Рима. Я уверена, нам нужно будет так поступить. Мы станем тихо жить в каком-нибудь небольшом городке, далеко отсюда — еще дальше, чем Пезаро. Но не думаю, что отец позволит нам долго находиться вдали от него. Он будет часто навещать нас. Как он полюбит своего внука! Пантисилея, ты думаешь, родится мальчик?
— Кто знает, мадонна? Давайте будем молить за мальчика или девочку, только пусть этот ребенок принесет вам счастье.
— Ты говоришь, как мудрец, Пантисилея. Взгляни-ка на меня. Да у тебя щеки мокрые! Ты плачешь. Почему ты плачешь?
— Потому что… это так прекрасно. Совсем скоро начнется новая жизнь… плод нашей любви. Как это чудесно! Вот я и всплакнула.
— Дорогая Пантисилея! Но мне придется испытать мучения, признаюсь, я очень боюсь.
— Не надо бояться, госпожа. Боль пройдет, и наступит блаженство.
— Останься со мной, милая. Не оставляй меня. Обещай мне.
— Если мне позволят.
— А когда ребенок родится, когда у нас будет свой скромный уголок, ты останешься с нами. Только ребенок не должен слишком любить тебя, а то я стану ревновать.
В ответ Пантисилея разрыдалась.
— Это потому, что все слишком прекрасно. Слишком прекрасно, чтобы быть правдой.
Пришла повитуха. Она была в маске, с ней пришли еще двое, тоже в масках. Они остались ждать около двери в комнату Лукреции, а повитуха приблизилась к постели.
Она осмотрела Лукрецию и отдала распоряжения Пантисилее. Двое так и остались стоять у дверей комнаты, пока длились роды.
Лукреция, придя в себя и немного отдохнув, спросила о ребенке. Его принесли, она взяла его на руки.
— Маленький мальчик, — сказала Пантисилея.
— Кажется, я умру от счастья, — тихонько проговорила Лукреция. — Мой ребенок. Если бы Педро был здесь… Как был бы он рад увидеть сына! Пантисилея, я хочу, чтобы ты привела ко мне Педро.
Девушка кивнула.
— Приведи его сейчас же.
К постели подошла повитуха. Она сказала:
— Мадонна устала, ей нужно отдохнуть.
— Я хочу подержать сына на руках, — возразила Лукреция, — а когда придет его отец, я совсем успокоюсь и тогда отдохну.
— Вашу служанку нужно немедленно послать за ним. Обо всем уже договорились, — сказала повитуха. Она повернулась к Пантисилее:
— Наденьте плащ и будьте готовы сразу же идти.
— Я не знаю, где его найти, — начала Пантисилея.
— Тебя отведут к нему.
Лукреция улыбнулась девушке, глаза маленькой служанки светились радостно.
— Я не стану медлить, — воскликнула Пантисилея, — я отправлюсь немедленно.
— Тебя проводят. Твой спутник ждет тебя за дверью.
— Я скоро вернусь, госпожа, — заверила Лукрецию девушка. Она опустилась на колени и поцеловала руку хозяйке.
— Ступай, Пантисилея, — негромко сказала Лукреция. — Поторопись.
Она глазами проводила верную служанку до порога. Повитуха склонилась над кроватью.
— Мадонна, я заберу ребенка. Он должен спать в своей колыбели. А вам нужно отдохнуть. У меня есть лекарство, оно поможет вам уснуть. Выпейте его и спите долго и спокойно, вам нужно быть сильной.
Лукреция выпила лекарство, поцеловала ребенка в светлую головку и откинулась на подушки. Через несколько минут она уже спала.
Как только Пантисилея вышла из комнаты, поджидавший ее у двери шагнул вперед.
— Следуй за мной, — приказал он, и они вместе вышли из дворца, где во внутреннем дворе их ждала лошадь.
Был вечер, и только луна освещала путь Пантисилее и ее спутнику; когда они вдвоем на одном коне скакали прочь от дворца. Они выехали из людной части города и направились к реке. Когда они доехали до берега реки, всадник остановился.
— Какой чудный вечер, Пантисилея, — сказал он.
Она взглянула на бледную луну, на желтый свет, отражавшийся в воде, и подумала, что в самом деле, вечер прекрасный. Весь мир казался ей прекрасным, потому что она чувствовала себя счастливой. Ее госпожа благополучно разрешилась от бремени мальчиком, а сама она едет за Педро. По дороге она предавалась мечтам о своем будущем.
— Да, — произнесла она вслух, — чудный вечер. Давайте не будем задерживаться. Моя госпожа очень хочет скорее увидеть Педро.
— Спешить незачем, — ответил тот. — Твоя госпожа крепко спит и проспит еще долго. Она устала.
— Все равно я бы хотела сразу поехать туда, куда мы направляемся.
— Отлично Пантисилея. Он спрыгнул с коня.
— Куда вы собираетесь идти?
Вместо ответа он снял ее с лошади. Она огляделась в поисках какого-нибудь жилища, где мог бы укрываться Педро, но ничего не увидела.
— Как ты мила, Пантисилея, — проговорил мужчина, — и как молода.
Он наклонился и поцеловал ее в губы.
Это ее страшно удивило, но не показалось неприятным. Так давно ее не ласкал мужчина.
Она негромко засмеялась и сказала:
— Сейчас не время. Я хочу, чтобы вы немедленно проводили меня к Педро Кальдесу.
— Я понял, Пантисилея, — ответил мужчина.
Лукреция проснулась. Было светло.
Ей приснился сон. Она в чудесном деревенском саду, ее мальчик лежит в колыбели, а она стоит рядом с отцом малыша и любуется ребенком.
Счастливый сон, но только сон.
Она не одна в комнате. Рядом, у постели, сидят двое, она чувствует, как тревожно стучит ее сердце. Ей обещали привести Педро, но он не пришел. А где же Пантисилея?
Она попыталась подняться.
— Тебе нужно лежать, — сказал Александр. — Тебе понадобятся все твои силы.
— Отец, — пробормотала она и повернулась к другому человеку. — И Чезаре, — добавила она.
— Мы пришли сказать тебе, что все в порядке, — сказал Чезаре. Он говорил сдержанно и отрывисто, и она знала, что он рассержен. Лукреция прильнула к отцу. Голос отца звучал, как всегда, нежно и ласково.
— Я хочу, чтобы принесли ребенка, — сказала. — Отец, это мальчик. Ты полюбишь его.
— Да, — ответил Александр. — Через несколько лет он будет с нами. Она улыбнулась.
— О отец, я знала, что на тебя можно положиться.
Холеная белая рука сжала руки Лукреции.
— Моя доченька, — негромко сказал папа, — моя маленькая мудрая девочка. Она поцеловала отцу руки.
— Теперь не о чем волноваться, — оживленно проговорил Александр. — Все устроилось. Скоро ты опять вернешься к своей обычной жизни, а это событие, хоть и вызвавшее немало толков, забудется.
— Отец, Педро…
— Не называй его имени, — перебил девушку Чезаре.
— Чезаре, мой дорогой брат, пойми меня.
Я люблю Педро. Он — отец моего ребенка и скоро станет моим мужем. Отец устроит так, что мы поженимся.
— Дорогая моя девочка, к сожалению, ничего не получится, — сказал папа.
Лукреция попыталась сесть, ее охватило тревожное предчувствие.
