Филиппа Карр - Подмененная

Мистер Бенедикт Лэнсдон — владелец клуба с самой дурной репутацией в городе. Ведите же себя разумно.

— Я не позволю своей падчерице выйти за тебя замуж, чем бы ты мне ни угрожал Я не могла бы стронуться с места, даже если бы захотела. Разговор шел обо мне. Я пыталась успокоиться. Было жизненно важно понять, что там происходит.

— А если бы Ребекка знала, кем ты на самом деле являешься, у тебя не осталось бы даже намека на шанс, — продолжал мой отчим.

— Она знает меня достаточно хорошо.

— Но ей ты рассказывал далеко не обо всем.

— Это всего лишь вопрос времени, Я уже почти добился своего, и она готова пренебречь вами. Подумайте еще раз.

— Я уже сказал, что не допущу этого.

— Но разве решает не она?

— Я являюсь ее опекуном и запрещу ей. Я не сомневаюсь в том, что ты обворожительный кавалер, и на случай, если у тебя не выгорит с Ребеккой, ты уже положил глаз на Белинду. Но ее тебе придется ждать долго. Знаешь, выброси-ка все это из головы.

Ты больше ногой не ступишь в мой дом. Я слишком много знаю о тебе, а теперь, когда ты взялся за шантаж, тебе пришел конец.

— Вы не можете сделать этого, Лэнсдон. Подумайте, что это будет значить. Это положит конец политическим амбициям вашего дедушки. Неужели вы ничему не научились у него? Та же» Дьявольская корона «.

Прямо-таки проклятье.

— Как… как ты сумел?

— Как я сумел все выяснить? Какая разница!

Подумайте еще раз. Вам следует соблюдать осторожность. Знаете ли, лучше уж стать моим тестем, чем позволить, чтобы некоторые сведения всплыли на поверхность.

— Убирайся из этого дома!

— Вы считаете, что меня можно выпроваживать подобным образом? А что с моими контрактами?

— Все дела уладят юристы.

— Не думайте, что я покорно уйду.

— Мне неважно, в каком настроении ты уберешься отсюда, лишь бы убрался.

— Это еще не конец, Бенедикт Лэнсдон.

— Это конец нашего союза, Оливер Джерсон.

Я поняла, что сейчас дверь откроется, и поспешила подняться по лестнице. Осторожно выглянув с площадки, я увидела, как Оливер Джерсон бегом спускается по лестнице.

Я все еще стояла там, ошеломленная и ничего не понимающая, когда поднявшийся Бенедикт заметил меня.

— Ребекка! — сказал он, и я поняла, что он почувствовал: по крайней мере, часть из сказанного я слышала. — Ты подслушивала!

Я не решилась отрицать это.

— Пойдем в мой кабинет, — сказал он. — Нам пора поговорить.

Я последовала за ним. Закрыв дверь, он несколько секунд стоял и изучающе смотрел на меня. Затем он произнес:

— Садись. Многое ли ты слышала?

— Я слышала, как он угрожал вам» требовал какого-то партнерства… что-то говорил о женитьбе на мне.

Он сказал:

— Как ты можешь выйти замуж за такого человека?! Ты случайно не влюблена в него?

Я покраснела:

— Нет. Конечно, нет.

— Ну, слава Богу. Я не знал, что и думать по этому поводу. Вы много бывали вместе. Все эти прогулки с детьми… ухаживание.

— Вы… заметили это?

— Безусловно.

— Я удивлена. Я думала, вы вообще не замечаете нашего присутствия.

— Белинда — моя дочь. Ты — моя приемная дочь.

Я за тебя отвечаю Конечно, в тебе я уверен. Я могу осуждать только самого себя за то, что пустил Джерсона в этот дом.

— Как я понимаю, он тесно сотрудничал с вами.

То, что он появлялся в доме, было естественно.

— Когда он начал так усиленно ухаживать за тобой, у меня появились кое-какие догадки.

— Наверное, он хотел быть полноправным участником ваших дел и решил, что, женившись на мне, без труда добьется этой цели.

— Совершенно верно.

— Некоторое время назад он действительно делал мне предложение. Я отказала ему.

— Он настолько самоуверен, что решил, будто это всего лишь вопрос времени.

— Он ошибался.

— Рад это слышать. Есть в нем некоторое поверхностное обаяние. Мне следовало раскусить его раньше.

Когда я заявил ему о том, что никогда че позволю тебе выйти за него замуж, он, по-моему, потерял голову.

Увидев, что все его хитроумные планы проваливаются, он решил шантажировать меня. Ты сама это слышала.

Должно быть, ты правильно оцениваешь ситуацию — особенно в том, что касается лично тебя — Я потрясена. Не знаю, что и думать.

— За всеми его ухаживаниями ты не разглядела истинной цели.

— Меня больше всего удивляет, что вы замечали все это.

— Ты считаешь меня слепым?

— В отношении семьи — да. Во всех остальных вопросах вы весьма проницательны.

— Больше всего меня заботит твое благо. Тебя оставила на мое попечение… — он слегка запнулся, — твоя мать, Я рассматриваю это как завещание. Мне известно, что ты с неприязнью относилась ко мне с того самого дня, как мы поженились. Я пытался понять это. Анжелет объясняла мне, что ты росла без отца и оттого вы были особенно привязаны друг к другу. Ты не хотела никаких изменений в своей жизни. Мы никогда не ладили, верно? А потом… она умерла.

Он отвернулся, и я сказала:

— Я все понимаю. Я тоже потеряла ее.

— Она была для меня… всем.

Я кивнула:

— Между нами существует враждебность. Мне этого вовсе не хотелось.

— Теперь я понимаю это.

Сейчас передо мной стоял совершенно другой человек. Я и не думала, что он может быть таким ранимым.

Возможно, он был жестким, безжалостным человеком, но у него были свои слабости, и он действительно любил мою мать и нуждался в ней. Он нуждался в ней и сейчас.

Мне было печально и одиноко. Я так же, как и он, потеряла ее. Потом я надеялась, что у меня сложится счастливая жизнь с Патриком, но теперь я потеряла и его.

— Мы с тобой должны стараться помогать друг другу, а вместо этого… — Некоторое время он молчал, а затем продолжил:

— За все годы у нас с твоей матерью произошла одна-единственная ссора — из-за этих клубов. Когда я унаследовал их от своего дедушки, Анжелет была категорически против. Она просила меня избавиться от них. Я должен был послушаться ее. Это единственный раз, когда я с нею не согласился. Она знала моего дедушку. Он был авантюристом. Все говорили, что я похож на него, но я считал, что между нами есть разница. Следовало послушаться ее и давным-давно избавиться от них.

— Я кое-что услышала… это «Дьявольская корона»? — сказала я.

— Да. Я подумал о том, чтобы приобрести ее.

Джерсон считает, что я уже приобрел ее. Все-таки он знает меньше, чем ему кажется. Не представляю, откуда ему столько известно о моих делах.

Неожиданно я кое-что вспомнила и задала вопрос:

— Вы держите секретные бумаги в запертой комнате?

— Да, — ответил Бенедикт — Значит, это не совсем святилище. Я считала, что вы сохраняете комнату в таком виде, потому что…