Мэри Патни - Шелк и тени
Перегрин удержался в седле, несмотря на то что тело Росса упало на.него. Его мозг работал быстро. Выстрел прозвучал справа, с той стороны, за которой наблюдал Росс. Один выстрел — значит, в засаде сидел всего один человек, иначе последовали бы и другие. Росс принял на себя пулю, предназначавшуюся ему, Перегрину.
Перегрин придержал лошадей, которые понесли, напуганные запахом пороха и крови, и осторожно опустил друга на землю. Он быстро осмотрел рану — пуля попала в левое предплечье. Перегрин перевернул друга на спину, чтобы посмотреть, вышла ли пуля, и в это время Росс открыл глаза.
— Глупый героизм, — прошептал Перегрин сердито. — Постарайся не умереть, а то Сара никогда не простит меня.
Росс слабо улыбнулся.
— Скажи Саре, что… — еле слышно прошептал он, — …я тебе обязан… жизнью за жизнь. — Глаза Росса закрылись.
Рот Перегрина плотно сжался, когда он заметил, как по белой рубашке Росса растекается кровавое пятно. Пуля прошла навылет. Это хорошо. Но Росс мог умереть от потери крови.
Перегрина терзали сомнения: надо было что-то немедленно делать, чтобы спасти друга, и в то же время нельзя упускать врага, который находился где-то рядом.
Единственным оружием Перегрина был нож, который он всегда носил с собой за голенищем сапога. Этого ему было вполне достаточно. Он дополз до края тропы и посмотрел в направлении, откуда прозвучал выстрел. Справа послышался звук падающего камня. Перегрин затаился, прислушиваясь. Тишина. Перегрин лежал неподвижно. Ни звука.
Наконец послышался шелест травы. Пока Перегрин никого не видел, но по звуку догадался, что ползет всего один человек.
Пространство, по которому полз Перегрин, было покрыто густой травой, высоким кустарником и деревьями, что не позволяло взять противника на мушку, но сам он мог видеть, что происходит вокруг. Перегрин достал нож и, крепко зажав его в правой руке, стал ползком продвигаться вперед.
Было начало осени, и листва, покрывавшая землю, шуршала под его телом. К счастью, она шуршала и под телом врага.
В нескольких шагах от тропы противник поднялся во весь рост, подставив Перегрину спину. Держа ружье за спиной, он осматривал дорогу, пытаясь найти тела застреленных им людей. Увидев только одно, он забеспокоился и, схватив ружье, стал с тревогой оглядывать окрестности.
Это был Кейн, главный шакал Велдона. Глаза их встретились.
— Попался! — закричал он, увидев Перегрина. Вскочив, Перегрин в три прыжка достиг Кейна.
— Пока еще нет, проклятый убийца!
Кейн прицелился, и в этом была его ошибка. Перегрин пригнулся и ударом ноги сшиб Кейна на землю. Ружье выстрелило, и пуля просвистела у Перегрина над ухом. Схватка была жестокой. Противник был сильным и изворотливым, но Перегрин был не менее ловким. Через десять секунд Кейн лежал, пригвожденный к земле.
Краем сознания Перегрин понимал, что ему стоит допросить Кейна, узнать, каковы дальнейшие планы Велдона, но охватившая его ярость мешала ему сосредоточиться.
— Умри, ублюдок! — закричал он. Он полоснул Кейна ножом по горлу. Кровь брызнула фонтаном, Кейн захрипел и вскоре умер. Перегрин поднялся и вытер нож о пиджак Кейна. Оттащив его в заросли кустарника, Перегрин снял с Кейна пиджак и рубашку. Теперь пора возвращаться назад, чтобы помочь Россу.
Росс все еще дышал, хотя его дыхание было слабым, а лицо белым как мел от большой потери крови. Перегрин обладал опытом лечения огнестрельных и ножевых ран. Разорвав рубаху Кейна, он перевязал рану друга.
Остановив кровь и наложив жгуты, Перегрин отправился искать лошадей, моля Бога, чтобы они не разбежались далеко.
То ли Бог действительно помог ему, то ли это была простая случайность, но так или иначе Перегрин скоро нашел коня Роеса Искандера. Конь был послушным, но вид испачканного кровью человека напугал его, и Перегрину долго пришлось отлавливать животное.
Поймав Искандера, Перегрин поскакал обратно к Россу. Теперь перед ним стояла трудная задача: взвалить раненого на спину коня. На это ушло еще полчаса. Держа коня под уздцы одной рукой, а другой придерживая друга, Перегрин медленно двинулся по тропе, шепча молитвы, чтобы Росс был жив, когда они приедут в Сулгрейв.
Глава 24
Когда Саре требовалось что-то обдумать, она принималась за вышивание. Подбирая к рисунку зеленые шелковые нитки, она внезапно осознала, что ее вышивание значительно продвинулось в последние два дня. С тех пор как они приехали в Сулгрейв, она не переставая ждала, когда же Микель продолжит свой рассказ. Но он молчал. Молчала и она. Ей не хотелось первой начинать этот нелегкий разговор.
Все внутри Сары и даже в воздухе, ее окружавшем, было напряжено. И это напряжение могло вот-вот лопнуть, как лопается нить расплавленного стекла, достигая предела разрыва. Сара рассеянно поглаживала лежащего у нее на коленях Фурфейса, стараясь понять, почему ей так тревожно.
Размышления Сары прервал дворецкий, принесший чай. Она хотела было поблагодарить, но выражение тревоги на его землистом несчастном лице остановило ее. Значит, не только она чувствует себя удрученно. Отложив вышивание, Сара спросила:
— Что-нибудь случилось, Гейтс?
Дворецкий молчал, не решаясь поведать хозяйке о своем горе.
— Вы были правы относительно инвестиций, миледи, — наконец осмелился он. — Мне стоило послушать вас и продать акции, когда они были в хорошей цене.
— Цена на них уже упала?
— Стремительно. Газеты пишут, что компания находится на грани банкротства. — Немного поколебавшись, дворецкий с надеждой спросил: — Может, принц Перегрин говорил вам, что это временное явление и они снова поднимутся в цене?
Сара покачала головой, и лицо Гейтса снова стало несчастным.
— Мне жаль, но я никогда не спрашиваю мужа о делах, — сказала Сара. Глаза дворецкого потухли, и она поспешила добавить: — Возможно, это временное явление, и дела компании снова пойдут в гору. Я мало разбираюсь в этом. Почему бы тебе самому не спросить у мужа?
Гейтс был шокирован.
— Как такое возможно? — сказал он, и Сара отлично поняла, что он имел в виду.
Воспитанный в доме Хеддонфилдов, он пользовался привилегией разговаривать с хозяевами, но принц для него совершенно посторонний человек.
— Хорошо, сегодня вечером я сама спрошу мужа об этом, — сказала Сара.
— Я буду вам очень признателен, миледи. Дворецкий салфеткой принялся стирать со стола несуществующую пыль.
— Мне следовало бы знать, что игра на бирже — привилегия богатых, — заметил он с горечью. — Таким дуракам, как я, нечего соваться туда, где ты ничего не понимаешь.
Сара разделяла горе своего дворецкого, и в то же время она была вполне уверена, что банкротство железнодорожной компании, любимого детища Велдона, вызовет несомненный восторг у ее мужа.
