Филиппа Карр - Голос призрака
— Этого не может быть… Как такое случилось? Что это значит?
Грейс так дрожала, что едва могла говорить:
— Малышки…
Моя мать заплакала:
— Джессика…
Ее там нет…
Я заглянула в коляску. Меня охватило огромное облегчение, так как Амарилис была на месте и крепко спала. Но затем до меня дошел весь ужас случившегося: Джессики не было.
— Как это случилось?! — закричала я.
— Они спали, — запинаясь, пробормотала Грейс. — Я зашла в дом. Меня не было всего лишь пять минут…
— Она где-нибудь поблизости, — сказала матушка.
— Она могла сама выбраться из коляски? Грейс покачала головой:
— Они были привязаны лямками. Я всегда слежу за этим.
— О, Господи, помоги нам! — взмолилась я. — Кто-то выкрал Джессику.
К счастью, Дикон был дома и в своей спокойной манере взялся за поиски.
— Лямка могла ослабнуть, и Джессика развязала ее.
— Даже в этом случае ей было бы нелегко выбраться, — возразила мама. — Кто-то взял ее. О, Дикон… кто?
Кто?
Мы должны найти ее.
— Мы ее найдем, — сказал Дикон. — Сейчас же нам, прежде всего, нужно тщательно обыскать сад и все вокруг. Возможно, она сама выбралась. Она могла заползти куда-нибудь в кусты. Там мы ее найдем. Не будем больше терять времени.
Из дома тем временем выбежали слуги. Все были глубоко потрясены случившимся. Начались поиски; однако, хотя сад тщательно прочесали, никаких следов Джессики не нашли.
Я взяла Амарилис на руки, чтобы она была поближе ко мне. Бедняжка Грейс Сопер совсем пала духом, она во всем винила себя, а мы убеждали ее, что это не так. Она была великолепной няней и с усердием ухаживала за малышками. Она всего лишь только на пять минут оставила их спящими в коляске.
Осмотр лямок ничего не дал. Они были в полном порядке, и это привело нас к единственному выводу: Джессику похитили.
Дикон сказал, что, скорее всего, теперь у нас потребуют выкуп.
— Если бы так, — причитала матушка. — Если бы так… поскорее… все, что угодно, лишь бы вернуть мою крошку.
Дикон лично возглавил поиски и опросил всех в имении.
Не знаю, как мы дожили до конца этого дня. Мама была вне себя, да, думаю, и все мы тоже. Это случилось так неожиданно.
Дикон немедленно распорядился повесить в городе афиши с объявлением награды за любые сведения о его дочери. Он разослал гонцов во все соседние города и порты.
К концу дня все мы были в изнеможении от тревоги. Наступила ночь, и по-прежнему никаких признаков ребенка. Мы знали, что ничего не можем поделать, и, безмолвные и отчаявшиеся, сидели в пуншевой.
Грейс Сопер была наверху, в детской. Она ни за что не пожелала идти спать и несла вахту у постели Амарилис. Дикон сказал:
— Можете не сомневаться, что утром все прояснится. Они тянут время, чтобы измотать нас. Я знаю этих людей. Вот увидите, они известят нас.
Мы просидели так всю ночь. Матушка, прижавшись к Дикону, неподвижно смотрела прямо перед собой. Время от времени, пытаясь утешить ее, он шептал:
— Вот увидишь, мы что-нибудь услышим утром. Я знаю, как поступают такие люди.
— Но что они с ней сделают… с моей крошкой? Она ведь проголодается…
— Нет, нет. Они позаботятся о ней. Вот увидишь. Утром…
Узнаем ли мы что-нибудь утром? Меня одолевали сомнения.
Дэвид обнял меня одной рукой. Он знал, что я боюсь за Амарилис.
Мы прождали весь следующий день. Никаких новостей не поступило. Пошли обычные слухи, так как вся округа знала об исчезновении Джессики. Кто-то видел незнакомку с младенцем, которая торопливо шла по главной улице города. Дикон и Дэвид бросились наводить справки, а когда эту женщину отыскали, оказалось, что она навещала в городе родственников, — естественно, что многие ее знали.
Я никогда не забуду выражения безнадежности в глазах матушки, когда он вернулся.
Мне кажется, что в таких обстоятельствах труднее всего переносить чувство безысходности, полнейшей беспомощности из-за незнания, что делать.
— Как можно быть настолько жестокими, чтобы так поступать? — в который раз произнесла я. — Разве они не думают о матерях…
Дэвид утешал меня.
— Дикон прав. Им нужны деньги. Они потребуют выкуп.
— Мы заплатим, и они вернут ее. Ты действительно так думаешь?
— Они знают, что отец — богатый человек. Никакой другой причины быть не может. И какой может быть смысл плохо обращаться с Джессикой?
Я покачала головой:
— Не понимаю, почему люди хотят мучать других… без причины?
— Причина всегда есть. В данном случае это деньги. Вот увидишь, Дикон заплатит. Он что угодно отдаст ради семьи… и в особенности ради твоей матери.
Я знала, что это так. Но это ожидание… и тревога… кошмарный страх неизвестности… как тяжко было их переносить!
Матушка была похожа на привидение. Казалось, из нее высосали все соки. Я попыталась убедить ее отдохнуть, и мне-таки удалось заставить ее ненадолго прилечь. Я села у ее кровати, но слова, которые могли бы утешить ее, не приходили в голову. Она тихо лежала, неподвижно глядя перед собой, а затем встала, сказав, что не может больше ничего делать, хотя что еще мы могли предпринять?
Я пошла в детскую, чтобы поиграть с Амарилис. Мне было так радостно, что она в безопасности. Однако сам вид ее еще острее напоминал об ужасной утрате.
Бедняжка Грейс Сопер продолжала винить себя. Она нуждалась в утешении. Она говорила, что кто-то должен присматривать за Амарилис днем и ночью и что она позаботится о том, чтобы никто не добрался до нашей дорогой крошки.
Долгое утро закончилось, и начался не менее долгий, тягостный день.
Новостей не было. «Скорее бы что-нибудь произошло! — молилась я, — Мы так долго не выдержим».
Дикона и Дэвида не было весь день. Они обшарили все, где, как им казалось, она могла бы быть; они встречались со всеми, кто хоть чем-то мог помочь им, а когда они возвратились, то даже Дикон был удручен. Его предположение о том, что у нас потребуют выкуп, не сбылось.
В эту ночь мы сделали вид, что отправляемся спать, но всем нам было не до отдыха.
Мы с Дэвидом провели всю ночь в бессвязных разговорах. Джессика отсутствовала уже два дня, и мы начинали опасаться самого худшего.
Мне пришла в голову жуткая мысль. Я ничего не сказала матери, но с Дэвидом все же поделилась ею, так как хотела, чтобы он разубедил меня, сказав, что это не так.
— Дэвид, у твоего отца, должно быть, много врагов.
Дэвид задумался.
Я продолжала:
— У человека с его положением они наверняка должны быть. Он богат, а богатым завидуют. Это может быть своего рода местью.
Слова Дэвида повергли меня в ужас.
— Я уже думал над этим, — сказал он. — Он связан со многими… и не только в нашей стране, но и за границей. И, должно быть, многие хотели бы тем или иным образом навредить ему.
