Патриция Филлипс - Негасимое пламя
А Рис подумает, что она предала его, решив стать женой его злейшего врага.
В отчаянии Джессамин ехала на юг. Она настолько погрузилась в свое горе, что не заметила возникшего возле нее сэра Ральфа. Его резкий голос вернул девушку к действительности. Вздрогнув, Джессамин подняла голову и заметила, как он повелительно махнул стражникам рукой, приказывая им отъехать в сторону, чтобы они могли поговорить без свидетелей.
— Что это… слезы? Не может быть! Неужели вы плачете только потому, что боитесь, как бы ваш любовник не потерял ваш след?
Джессамин сделала вид, что не слышит. Она изо всех сил старалась взять себя в руки, но безуспешно: слезы непрерывным потоком катились у нее из глаз и капали на плащ, расплываясь по нему уродливыми пятнами.
— Вам нет нужды волноваться, моя дорогая, — наконец нарушил молчание сэр Ральф. — Я уже подумал об этом. И хотел вас порадовать — лорд Рис будет первым, кто узнает о нашей свадьбе. Я был даже настолько любезен, что сам отправил ему письмо. Надеюсь, эти новости доставят ему удовольствие!
Попытавшись мысленно представить, что написано в этом письме, Джессамин содрогнулась от страха. Рис придет в ярость. Одна мысль о том, что она изменила ему, растоптала его любовь, чтобы продать себя тому, кто больше заплатит, став женой соперника, убьет его.
Джессамин плакала до самого Каршалтона.
Ральф молча следил, как она входит на постоялый двор. Лицо ее было бледным как мел, опухшие глаза обведены красными кругами. На мгновение он почувствовал угрызения совести при мысли о том, что именно он был причиной ее горя, разрушив хотя бы на время волшебное очарование ее красоты. Ральф еще не забыл ту жестокую радость, которую получил, рассказав ей о письме, посланном ненавистному валлийцу.
Однако, как ни странно, он оказался неподготовленным к тому отчаянию, которое отразилось на ее прекрасном лице при этом известии. Но потом, догадавшись о боли, которую сам же причинил, и о той любви, которую она питала к его сопернику, Ральф чуть не потерял голову от бешенства и злобы. Джессамин любила этого валлийского ублюдка, и это сводило его с ума! Угрюмо усмехнувшись, Ральф приказал принести вина и устроился возле огня, чтобы немного согреться.
Оставалось надеяться, что валлиец как-нибудь обнаружит себя. А уж тогда Ральф позаботится, чтобы этот негодяй больше никогда не вставал у него на дороге. Это будет нетрудно. Ведь он, сэр Ральф Уоррен, известный боец и прославленный рыцарь. А этот валлиец, может, и храбрец, но до сих пор участвовал только в разбойничьих набегах и не имеет понятия о благородном искусстве рыцарского поединка. Конечно, победа останется за ним. При этой мысли Ральф повеселел. Может быть, когда этот ублюдок будет мертв, Джессамин наконец избавится от своей глупой романтической привязанности и превратится в любящую и покорную жену. Да, прелестная леди Джессамин станет самой ценной его наградой, прекрасным бриллиантом среди бесчисленных сокровищ Кэйтерс-Хилла.
Глава 19
Купаясь в лучах яркого майского солнца, отряд сэра Ральфа продвигался на восток.
Медленно тянулись дни, а они все ехали вперед то лесом, то лугами. Солнце палило их своими лучами, время от времени скрываясь за набежавшими облаками, которые проливались на землю коротким летним дождем. Чаше всего они старались переждать его, скрываясь в лесу, пока в небе вновь не появлялось солнце. Ночь Джессамин проводила в специально отведенной ей комнате. Где бы они ни останавливались на ночлег, в трактире или богатом замке, с нее ни па минуту не спускали глаз. На вопросы любопытных хозяев сэр Ральф обычно коротко отвечал, что это делается лишь ради спокойствия и безопасности самой леди. Дескать, один из сподвижников Глендовера, ослепленный безумной любовью, совсем запугал бедняжку.
Когда эта байка впервые достигла ее ушей, Джессамин была потрясена. Она сделала все, чтобы опровергнуть эту возмутительную выдумку. Но, к ее величайшему изумлению, все было напрасно. Казалось, друзья сэра Ральфа дружно ослепли и оглохли, во всяком случае, никто из них не поверил ни единому ее слову. Они просто отказывались верить, что Ральф Уоррен может быть кем-то еще, кроме как страстно влюбленным в нее женихом. Наконец она не выдержала и сдалась, махнув на все рукой, и решила направить свои мысли на поиски возможности сбежать. Но ее надежды таяли с каждым днем, по мере того как они все дальше продвигались вперед.
Она не знала дороги обратно, но была твердо уверена, что это ее не остановит. Лишь бы только судьба предоставила ей шанс! Увы, угрюмые стражи были всегда начеку. Стоило ей сделать лишь попытку отойти в сторону, как они тут же вырастали по бокам. Джессамин не могла их винить. Она знала, стоит ей исчезнуть, и обоих постигнет мучительная смерть. Она сама слышала, как сэр Ральф об этом говорил.
Как ни странно, на дорогах все чаще слышалась валлийская речь, и мало-помалу Джессамин стала сомневаться, что холмистая местность, по которой пробирался их отряд, находится в Англии. Мысль эта не давала ей покоя, и Джессамин принялась украдкой поглядывать на небо. Вскоре по положению солнца она догадалась, что они движутся на запад. Она попыталась было высказать свои подозрения вслух, но сэр Ральф грубо оборвал ее, намекнув, что яркое солнце слишком напекло ей голову. Тогда Джессамин напрямую спросила его, уж не в Уэльсе ли они, но в ответ услышала лишь презрительный смех.
— Когда мы будем в Шрусбери? — однажды утром спросила она, присоединившись к Уоррену за столом. Джессамин устроилась напротив него, а стражники безмолвно застыли у нее за спиной. Когда она уходила к себе, солдаты устраивались перед дверью отведенной ей комнаты. Она уже настолько привыкла к тому, что ее ни на минуту не выпускают из виду, что почти не замечала их. К тому же ни один из них даже не пытался заговорить с ней, и постепенно они стали для Джессамин чем-то вроде тени. Пожав плечами, сэр Ральф протянул ей блюдо, на котором горкой громоздились ломти еще теплого ржаного хлеба.
— Я выполняю особое задание его величества, — с полным ртом пробурчал он. — Только когда с ним будет покончено, я смогу заняться собственными делами.
— Но ведь мы сейчас даже не в Англии, так? Мы снова в Уэльсе! Вы принимаете меня за дуру, сэр Ральф?! Все эти ваши разговоры о том, что солнце напекло мне голову… подумать только! Я была права, права с самого начала!
— Ну и что с того? Что же касается вас, моя милая, то не все ли вам равно?
— И долго я еще буду вашей пленницей?
— Если вы согласны, можем обвенчаться в первой же церкви, которая попадется у нас на пути, — с коварной усмешкой предложил он, — Неужто я стал более привлекательным в ваших глазах, любовь моя? И за вашими вопросами кроется желание стать моей навсегда?
