Джуд Деверо - Невеста по ошибке
— Ур-ра! — крикнула Николь.
Все сразу забыли об усталости. Они проработали всю ночь и добились того, чего хотели. Усталость сменилась радостью и ликованием. Они начали размахивать над головами лопатами. Айзек схватил за руку Люка, и они принялись отплясывать джигу в грязи.
— У нас все получилось! — крикнул Уэс. Схватив Николь, он подбросил ее в воздух, потом перекинул, словно мешок с зерном, в руки Клэя.
Клэй широко улыбался.
— Это у тебя все получилось! — крикнул он, поймав Николь. — Ты сделала это, моя красивая, моя умная жена! — Он крепко прижал ее к себе и поцеловал.
На мгновение Николь забыла время, место и все, что произошло. Она со всей страстью ответила на поцелуй Клэя.
— Для этого хватит времени потом, — сказал Уэс, потрепав Клэя по плечу. Он предостерегающе посмотрел на друга. Люди с любопытством наблюдали за ними.
Николь глядела снизу вверх на Клэя, чувствуя, как слезы, текущие по ее лицу, смешиваются с каплями дождя.
Клэй неохотно поставил ее на землю, отошел на несколько шагов, но не сводил с нее восхищенного взгляда.
— Давайте-ка поедим, — громко предложил Уэс. — Надеюсь, женщины приготовили достаточно еды, потому что я один мог бы съесть целый воз.
Николь повернулась к нему:
— Здесь Мэгги, так что, сам понимаешь, пищи будет более чем достаточно.
Уэс усмехнулся, положил ей руку на плечо, и они направились к мельнице.
На козлах для пилки дров был устроен большой стол, на котором еды было достаточно, чтобы накормить целую сотню голодающих. Там был свежий, только что вынутый из духовки хлеб — все еще горячий и душистый. Тут же стояли глиняные горшочки со сливочным маслом, рагу из черепашьего мяса, отварная осетрина, устрицы, крабы, ветчина, индейка, говядина и утка. Были также пироги с восемью разными начинками, двенадцать сортов овощей, три торта, три сорта вин и три сорта пива, а также молоко и чай.
Николь держалась в сторонке от Клэя. Положив себе еды на тарелку, она села в тени жерновов. Он назвал ее своей женой, и на какое-то мгновение ей показалось, что так оно и есть. Хотя, кроме тех нескольких коротких дней у Бакесов, она, кажется, никогда по-настоящему и не была его женой.
— Устала?
Она подняла глаза на Клэя. Он снял рубаху, на его шее висело полотенце. Он выглядел каким-то беззащитным и одиноким. Николь хотелось обнять его и приласкать.
— Не возражаешь, если я сяду рядом?
Она кивнула. Здесь они были практически вне поля зрения остальных.
Клэй взял кусочек ветчины с ее тарелки и отправил в рот.
— Мэгги и Джейни превзошли самих себя.
— У них было из чего готовить. Ты щедро снабдил их продуктами.
Глаза его потемнели.
— Неужели мы стали настолько чужими, что нам не о чем разговаривать? Я не заслуживаю того, что ты сделала для меня сегодня. — Николь хотела возразить, но он сказал: — Дай мне закончить. Джейни говорит, что я упиваюсь жалостью к себе. Наверное, так оно и было. Но сегодня я понял, что человек — кузнец своего счастья. Ты когда-то сказала, что я не мог принять решение. И оказалась права. Я хотел всего и думал, что получу это, стоит только попросить. Видимо, я был слабохарактерным и пасовал перед трудностями.
— Ты не слабохарактерный.
— Ты плохо знаешь меня. Я жестоко обидел тебя, но ты… — Голос у него дрогнул. — Ты вернула мне надежду, которую я давным-давно потерял. Клянусь, что никогда больше не разочарую тебя. — Он ласково погладил ее пальцы. — Я не думал, что такое возможно, но я люблю тебя больше, чем когда-либо раньше.
Слезы помешали ей ответить.
Клэй заглянул ей в глаза.
— Нет слов, чтобы выразить мои чувства к тебе и благодарность за все, что ты для меня сделала. — Он вдруг умолк, потом прошептал: — Прощай! — и ушел, не дав ей сказать ни слова.
Забыл рубаху, его окликали, но он не обращал внимания, продолжая идти. Дождь утих и едва моросил. В сереньком утреннем свете он видел, как изменился рельеф земли. Принадлежащих Николь участков земли, которые некогда уступами спускались к реке, больше не было. Они навсегда ушли на дно. А течение реки стало спокойнее, она была похожа на огромного насытившегося зверя.
Причал был целехонек, и Клэй переправился на другой берег реки, которая стала значительно шире. Он медленно побрел к дому. У него было такое состояние, будто он пробуждался ото сна, длившегося целый год. Ему казалось, что рядом с ним Джеймс, возмущенный тем, во что Клэй превратил их великолепную плантацию.
Он также увидел, в каком заброшенном состоянии находится его дом. У входа ему пришлось перешагнуть через лужу, образовавшуюся на дубовом полу.
У подножия лестницы стояла Бьянка. Поверх розовой шелковой сорочки на ней был надет пышный пеньюар с завышенной талией из светло-голубого шелка. Ворот, манжеты и подол пеньюара были украшены широкой полосой разноцветных перьев.
— А-а, явился наконец! Тебя снова не было дома всю ночь.
— Тебе меня не хватало? — саркастически осведомился Клэй.
Она одарила его презрительным взглядом.
— Куда все исчезли, почему на столе нет завтрака?
— Я было подумал, ты беспокоишься обо мне, а оказывается, тебя волнует только стряпня Мэгги.
— Где завтрак?
— Завтраком сейчас кормят за рекой, на мельнице Николь.
— Опять она! Эта шлюха! Так вот где ты пропадал! Мне следовало знать, что ты не сможешь избавиться от своих мерзких примитивных потребностей. Чем она соблазнила тебя на сей раз? Рассказывала что-нибудь обо мне?
Клэй с отвращением отвернулся и стал подниматься по лестнице.
— Твое имя, слава Богу, даже не упоминалось.
— Хотя бы этому я ее научила, — высокомерно заявила Бьянка. — Она понимает, что я вижу ее насквозь и знаю ей цену.
Клэй сердито оглянулся на Бьянку. Преодолев за четыре шага разделявшее их расстояние, он остановился перед ней, схватив за ворот сорочки, и с силой швырнул об стену.
— Ах ты, кусок дерьма! Ты недостойна даже произносить ее имя. За всю свою жизнь ты никому не сделала добра. Прошлой ночью Николь пожертвовала несколькими акрами своей земли, чтобы спасти мою землю. Именно там я был всю ночь, копая траншею бок о бок с нею и другими людьми, для которых доброта и щедрость не пустые слова. Ты использовала меня как хотела. Отныне не ты, а я сам буду управлять этим домом.
Бьянка с трудом восстановила дыхание. Ее толстые щеки побагровели от напряжения.
— Тебе не удастся уйти к ней. Я твоя жена! И этот дом принадлежит мне.
— Жена! — насмешливо фыркнул Клэй. — За все свои прегрешения я, наверное, заслуживаю такую, как ты. — Он отпустил ее и отступил на шаг. — Посмотри на себя! Тебя никто не любит, да ты сама себя не любишь. — Он отвернулся и поднялся по лестнице в свою комнату, где упал поперек кровати и немедленно заснул.
