Виктория Холт - Возлюбленная из Ричмонд-Хилл
– Фредерик в сущности хороший мальчик. Я думаю, он расскажет нам о каких-нибудь сражениях. Я рад, что послал его в Германию.
Королева посмотрела на него с сомнением. Людям этот поступок короля не понравился, да и принц Уэльский, считала королева, обращался бы с родителями получше, если бы они не отняли у него любимого брата. И разве герцог Йоркский не обучился бы военному делу в Англии? Неужели так уж необходимо было посылать его в Германию? Теперь он наконец вернулся, и хотя это был их родной сын, он казался им немного чужим, ведь они не видели его целых семь лет.
– Фредерик, – промурлыкал король, – это надежда нашего дома. Вот какого я о нем мнения. Вы меня понимаете? А? Что?… Поскольку Георг упорно портит нам кровь…
– Мне кажется, Георг слегка того.
БЕЗУМИЕ КОРОЛЯ
– Королеву, – сказала мисс Берни галантному полковнику Дигби, который, как уже подметили остальные, не отходил от нее ни на шаг, – по-моему, обуревают страшные опасения.
– Ах, мисс Берни, – засмеялся полковник, – вы такая фантазерка! Я подозреваю, что вы воображаете себе бог знает какие ужасы – а может, и радости, – которые могут случиться со всеми нами, в том числе и с Ее Величеством.
– Это неправда! – запротестовала Фанни. – Но неужели вы не чувствуете, что Ее Величество ведет себя странно? Я уверена, что вчера, когда мы читали вслух, она не услышала ни слова. Она была занята своими мыслями… довольно неприятными, как мне кажется.
Полковник Дигби заметил, что у королевы, вне всякого сомнения, есть повод для беспокойства. Поведение Его Высочества в Брайтоне волнует короля… может быть, именно это и заботит королеву.
– Да, – согласилась Фанни. – Но есть и кое-что другое. Она словно ожидает внезапного появления какого-то призрака… какого-то ужасно грозного существа.
Полковник громко рассмеялся; он вообще частенько смеялся, беседуя с Фанни, хотя был скорее склонен к меланхолии и больше всего любил разговаривать о том, что случается с человеком после смерти, и обсуждать с Фанни, верит ли она в бессмертие. Больше всего на свете полковник Дигби любил беседовать. «А что еще можно делать, – спрашивал он, – служа при дворе короля?»
Фанни слушала и, как всегда, гадала, каковы намерения полковника, ведь он лишь недавно овдовел и – он сам признался в этом Фанни – непрочь жениться во второй раз, ему же всего сорок лет! У них было много общего: полковник любил читать и с удовольствием обсуждал прочитанное с Фанни.
Наступило время чаепития, для Фанни это было самое любимое время дня. Мадам фон Швелленбург еще не появлялась, а полковник Голдсворси последние двадцать минут дремал.
– О да, – продолжала Фанни, – я говорю правду. Я видела лицо Ее Величества. Она чего-то боится… чего-то ужасного.
В этот момент в комнату вошла мадам фон Швелленбург; она нахмурилась и неодобрительно поглядела на Фанни, которая постоянно болтала с полковником Дигби. «Мисс Бернерс» – так старуха называла Фанни – пора бы и понять, что она явилась ко двору короля не для того, чтобы флиртовать с «чентльменами»! Она должна прислуживать королеве, а стало быть, и главной хранительнице королевского гардероба!
– Я желайт чай, мисс Бернерс, – заявила фон Швелленбург, и Фанни моментально налила ей чаю.
Вздорная старуха скорчила гримасу.
– Фу! Не карашо. Все время разговор, – она посмотрела из-под нахмуренных бровей на полковника Голдсворси, который в это время легонько всхрапнул. – Полковник Голдсворси… он всегда спать со мной. Он с вами тоже спать, мисс Бернерс?
Фанни сказала, что полковник ездил на охоту с королем и другими придворными и наверняка немного утомился.
Мадам фон Швелленбург нетерпеливо топнула ногой и повеселела только тогда, когда появился паж, сообщивший, что Его Величество желает видеть полковника Дигби.
Полковник вздохнул, бросил на Фанни томный взгляд и удалился.
– Полковник Дигби чересчур много болтать. И любить женщин. Он все время смотреть на мисс Ганнинг, – вредная Швелленбург исподтишка поглядела на Фанни, но девушка была поглощена своими мыслями.
«Нет, королеву явно что-то тревожит, – думала Фанни. – Я знаю, она напугана».
Видя, что достичь желаемого эффекта, заговорив про знаки внимания, которые полковник Дигби якобы оказывает мисс Ганнинг, не удается, Швелленбург насупилась и проворчала:
– Вы приносить мой табакерка, мисс Бернерс. Я ее класть около первый клетка.
Фанни послушно встала и отправилась за табакеркой, в сотый раз спрашивая себя, почему вместо того, чтобы, как прежде, жить среди интересных людей, она должна прислуживать старушенции, противнее которой она никого в своей жизни не встречала?
* * *Фанни была права, подозревая, что королева встревожена. Шарлотта действительно очень волновалась. С тех пор, как король много лет назад был болен странной болезнью, во время которой слегка повредился в уме, королева всегда была начеку, постоянно опасаясь возвращения болезни. После первого приступа болезни – а он случился почти двадцать три года тому назад – король сильно переменился, и королева не могла этого забыть, как ни старалась. Она помнила, как он ни с того ни с сего разражался рыданиями, как у него начался жар, выступила сыпь, как он считал, что весь мир настроен против него. Именно после той болезни он усвоил манеру говорить быстро-быстро, так что мысли его путались, и речь получалась бессвязной. И вдобавок он стал перемежать свои слова бесконечными «а?» «что?», словно задавал вопросы и не мог дождаться ответа.
Королеве не раз казалось, что болезнь подступает. Однако она никогда не была так близко, как теперь. Королева не сомневалась, что теперь достаточно какого-нибудь пустяка – и король потеряет рассудок.
«Что, если это действительно произойдет?» – с содроганием думала королева.
Бывали времена, когда она боялась мужа: он вдруг начинал смотреть на нее таким диким взглядом, что она опасалась, как бы он ее не покалечил. В такие минуты казалось, будто он ее ненавидит. Но это же вздор! Король – кроткий, добрый, хороший человек. И все же дикое выражение, мелькавшее в его глазах, пугало королеву.
Порой, когда он заходил в ее спальню, ей хотелось позвать фрейлин и попросить их посидеть в комнате, чтобы она не оставалась с королем наедине.
Да, она боялась короля.
Вчера он сказал, что у него на теле кое-где высыпала сыпь. Королева словно со стороны услышала свой холодный голос:
– Вы показались доктору?
Она говорила и думала: «О Господи! Вот оно… все началось снова!»
– А не поехать ли Вашему Величеству, – сказала она вслух, – в Бат, на воды?
– Фауконберг говорит, что лучше съездить в Челтенхем, – возразил король. – Но сейчас не время для поездки в Челтенхем. Слишком много дел. И потом… откуда нам знать, что выкинет в следующий раз этот лоботряс? А? Что? Отправится в Брайтон? А? Начнет там все переоборудовать! Перестраивать! «Морской павильон!» Да он только и делает, что развлекается со своими непутевыми дружками. Этот Шеридан! Бездельник! Развратник! Пьяница! Игрок! Да еще женился на такой хорошей женщине. Они просаживают на скачках целые состояния. Устраивают розыгрыши прямо на улицах. Он окружил себя людьми, хуже которых и представить себе невозможно. Куда это приведет? А? Что? Он не слушается отца. Развлекается в обществе таких типов, как Лейды… Барри… этот негодный Хенгер. Да их надо повесить… почти всех! А? Что? Но он все равно не будет слушаться. Вам не кажется, что он все время вьется вокруг леди Шарлотты Финч? А? Вам не кажется, что она поддается на его уговоры и потихоньку кормит его тестом от фруктового торта. А? А? А, что?
