Кэндис Кэмп - Узы любви

Рэкингхэм остолбенело уставился на него:

— Боже мой, что с ней случилось?

— Она сама расскажет вам, если того пожелает, коротко сказал Хэмптон.

— Конечно, но… бедная девушка!

— У меня одно только условие, доктор.

— Условие?

— Я хочу избежать огласки того, что с ней случилось? Я хочу оградить ее от скандала, насколько это возможно. Я доверяю вашему чувству осмотрительности и благоразумия. Мне самому очень мало, что известно обо всех этих правилах приличия.

Доктор насупился:

— Вам не кажется, что несколько поздно вы призадумались о ее репутации?

— Вы правы, доктор, но едва ли возможно теперь исправить случившееся. Самое лучшее, это попытаться все скрыть. Не могли бы вы для предупреждения сплетен утверждать, например, что мы спали в разных каютах?

— Да, но вряд ли это будет действенным средством против сплетен, я уверен, вы сами это знаете. К тому же, разве вам не приходило в голову, что она могла забеременеть?

Мэттью ошеломленно взглянул на него:

— Забеременеть? Мой Бог!.. Что делать? Я мог бы вырастить ребенка! Возможно, она согласилась бы остаться со мной, пока он не появится на свет. Пойдут разговоры, конечно, но наверняка никто ничего не будет знать, никаких подробностей.

— Капитан Хэмптон, если вас на самом деле заботит честь мисс Девер и если вы глубоко сожалеете о том, что натворили, почему бы вам не жениться на ней? Она оказалась бы под защитой вашего имени.

— Иисус Христос! — Хэмптон наклонился к доктору, и в тусклом свете Рэкингхэм увидел неприкрытую боль на его лице. — Неужели вы думаете, что я отказался бы на ней жениться? Я люблю ее, — задыхаясь проговорил он. — Но она никогда не согласится. Она съеживается от страха при моем прикосновении. Его голос сломался, он отвернулся.

— Вы просили ее руки? — уточнил доктор. Хэмптон отрицательно покачал головой.

— Капитан, вы же не видели того, что довелось видеть мне. Я помню, как она все ночи напролет просиживала у вашей постели, когда вы болели, как трогательно она заботилась о вас. Думаю, что в душе она гораздо более к вам расположена, нежели чем она сама это предполагает.

— Многое случилось с тех пор, доктор, и от этого я не стал ей дороже. Боюсь, теперь она станет ненавидеть всех мужчин.

— Тем не менее, чтобы избежать бесчестия, особенно если она носит ваше дитя…

— Вы плохо знаете Кетрин, если так думаете! Она твердо придерживается своих собственных принципов и не обращает внимания на последствия. Однако же, я спрошу ее.

Последовала непродолжительная тишина, затем Рэкингхэм задал еще один вопрос:

— Когда она должна отбыть?

— Думаю, что ей лучше отдохнуть на корабле еще одну ночь. Кетрин до сих пор трясет. Лучше всего будет, если вы уведете ее с корабля завтра утром, — ему было трудно заставить себя расстаться с ней. — У меня назначена встреча на завтрашнее утро, и меня не будет на корабле. Я хотел бы, чтобы вы ушли с ней в мое отсутствие.

— Когда именно у вас встреча?

— В шесть утра.

Брови пожилого доктора изогнулись вопросительной дугой, но он ничего не сказал. В шесть утра? Это смахивало на дуэль! Что же произошло здесь с того времени, как он оставил корабль? Бедняжка Кетрин! Наверное, будет лучше не докучать ей расспросами.

— Я купил для нее кой-какие вещи. Возможно, она откажется принять их от меня. Не могли бы вы взять их с собой? Может быть, позже она согласится оставить их у себя.

— Да, конечно, —у Рэкингхэма в душе шевельнулось сочувствие, он заметил страдание, скрытое за спокойным тоном капитана.

— Спасибо, — Хэмптон пожал ему руку, и доктор ушел.

Мэттью глубоко вздохнул и направился в свою каюту.

Кетрин была в постели, но не спала. Она выглядела несколько лучше, исчезли мертвенная бледность и пустота в глазах. Но в ее движениях все еще присутствовали робость и страх. Хэмптон заставил себя улыбнуться.

— Как ты, Кетрин?

— Лучше. Почему у меня так странно вчера кружилась голова? Почему все выглядело так забавно, бесформенно и было ярко окрашено?

— Полагаю, тебя накачали наркотиками, чтобы ты не сопротивлялась. К счастью, от этого твои воспоминании будут менее болезненны.

Кетрин села и обхватила руками ноги под коленями. Почему Мэттью стоит так далеко от нее? Ей хотелось, чтобы он подошел к ней и сел рядом, взял бы ее руку, ей тогда стало бы значительно лучше.

— Кэтрин, ты беременна? — вырвалось у него, и тут же он проклял себя, неуклюжего дурака.

Она бросила на него удивленный взгляд и произнесла:

— Что?!

— Ты носишь в себе моего ребенка?

— Не думаю, — она покраснела и низко опустила голову.

— А ты знаешь признаки беременности?

— Не уверена. Кажется, должна появляться тошнота по утрам. Вообще-то, старые леди не очень любят распространяться на эту тему с незамужними девушками.

На его лице появилась гримаса.

— Да, старые леди любят держать юных в неведении, не так ли? Некоторых тошнит по утрам, других по вечерам, а третьих совсем не тошнит. Самый верный признак, если у тебя прекратились месячные.

Она опять залилась румянцем и сказала едва слышно:

— Нет, Мэттью.

— Хорошо, — он замолчал и уставился куда-то в пространство.

Наконец, он заговорил вновь:

— Кетрин, я прошу у тебя прощения за все то, что тебе сделал. Боюсь, я был очень жесток. Я не хотел, просто желание и эгоистичность мешали мне увидеть боль, что я тебе причинял.

Ничего не ответив, Кетрин остановила на нем свой изумленный взгляд, а он продолжал:

— Как бы то ни было, я решил отпустить тебя. Ты свободна. Завтра утром за тобой придет доктор Рэкингхэм. Тебе ведь не будет с ним страшно, правда?

Онемело она покачала головой. Он отсылает ее прочь! Кетрин затрясло. Почему он ее отсылает?

— Я не рассказал ему о том, что с тобой случилось, думал, ты этого не хотела бы. Он доставит тебя домой и поможет тебе пережить происшедшее. Он… он предположил, может быть, ты выйдешь за меня замуж? Подняв со стола пресс-папье, он принялся вертеть его в руках, отведя глаза в сторону. Затем он откашлялся и повторил:

— Ты выйдешь за меня замуж, Кетрин? Я буду заботиться о тебе и никогда не обижу. Не буду я и принуждать тебя выполнять супружеские обязанности. Это будет формальный брак, разумеется. Мы могли бы спать в разных спальнях, и на твоей двери был бы замок.

— О нет! — у Кетрин перехватило дыхание.

Вот оно! Он больше не желает ее! Ее нечистое тело вызывает у него отвращение, так же впрочем, как и у нее самой. Рэкингхэм пытался заставить его жениться на ней, но он хочет избавиться от нее, и не собирается прикасаться к ней, даже если они поженятся. Ее охватила волна ужасающего стыда: она была ему отвратительна!