Карен Монинг - Избранница горца
Он видел из зеркала, как она стоит рука об руку с его врагом. На миг Кейон зажмурился, словно стараясь избавиться от наваждения. А потом мягко сказал:
— Вызови меня, девочка. Ты ведь не хочешь этого делать. Ты должна позволить мне остановить его.
Джесси посмотрела на высокие древние часы в нише слева от лестницы. Пять минут до полуночи.
Прикусив губу, она покачала головой.
— Джессика, ты не только сохранишь мне жизнь, ты спасешь и его тоже. Мы ведь уже говорили. Ты должна вызвать меня наружу.
Она одеревенела от напряжения, но снова покачала головой.
Когда зеркало внезапно ярко засияло и зал исказился, в первый миг Джесси просто не могла этого осознать.
А затем Дэйгис вышел из тени за балюстрадой, и она поняла, что это он пробормотал заклинание, чтобы выпустить Кейона, — заклинание, которое она сама ему сообщила в тот первый день в библиотеке, — и сделал это так тихо, что ни она, ни Кейон не услышали.
Но почему?
— Дэйгис, что ты… почему ты… ох! — вскрикнула Джесси.
Он шагал прямо к Темному Стеклу, и она не сомневалась в его намерениях.
Ее ошеломило предательство Дэйгиса, и она не заметила опасности, пока не стало слишком поздно.
Лукан перебросил шелковый шнур через ее голову и крепко затянул его на шее, завязав удавку раньше, чем она сообразила, в чем дело.
— Сукин сын, отпусти ее! — заревел Кейон, вырываясь из зеркала.
Но вместо того, чтобы отпустить Джесси, Лукан слегка затянул удавку.
Девушка замерла. Ей было знакомо устройство гарроты. Один поворот, и она мертва. Она не осмеливалась сдвинуться на те несколько дюймов, которые были необходимы, чтобы воспользоваться кинжалом, который дал ей Дэйгис.
«Будь готова ко всему», — сказал он.
Теперь, горько подумала Джесси, ей понятны его слова.
Три минуты до полуночи
Лукан взял в заложницы его жену, набросил гарроту ей на шею.
— Возвращайся в зеркало, горец. Вернись в него по своей воле, и я сохраню ей жизнь. Пошел. Живее.
Кейон напрягся. Он должен был почувствовать это раньше, но ведь он ни о чем не подозревал. Айе, барьеры, не пускавшие Лукана в замок, были сняты.
Но барьеры, сковывающие магию Тревейна, все еще были на месте. А это значило, что он может заколдовать ублюдка, и тот не сумеет ему помешать.
Кейон открыл рот, и Лукан тут же зашипел:
— Скажи хоть одно слово из заклинания, и она мертва. Я не дам тебе шанса заколдовать меня. Если я услышу хоть один неверный звук, я сломаю ей шею.
Кейон стиснул зубы.
— Тебя это тоже касается, — рявкнул Лукан, обращаясь к Дэйгису. — Если кто-то из вас попытается произнести заклинание, она умрет. Возвращайся в стекло, Келтар. Немедленно. Мне пора передавать золото.
Столетия ненависти и злости захлестнули Кейона при взгляде на человека, который давным-давно украл его жизнь, а теперь угрожал его женщине.
Месть — вот для чего он жил так долго, что в нем почти не осталось ничего человеческого.
А потом появилась его чудесная страстная Джессика.
Когда-то ничего, кроме смерти Лукана Тревейна, не имело для Кейона значения. Не имела значения и цена. Еще недавно, двадцать шесть дней назад, он не желал ничего больше.
Но теперь, глядя на то, как древний враг удерживает в заложниках его жену, Кейон почувствовал, как у него внутри что-то меняется.
Его больше не волновало, выживет Лукан или погибнет. Важно было лишь вырвать из лап ублюдка свою жену и прожить достаточно долго, чтобы спасти ее. Чтобы она увидела рассвет завтрашнего дня и могла жить дальше. Она была его светом, его истиной, его самым сильным желанием.
Любовь к ней заполнила его, захлестнула, и в промежутке между двумя ударами сердца одиннадцать веков ненависти и жажды мести испарились, словно их никогда и не было.
Тревейн его больше не волновал.
Значение имела только жизнь Джессики.
Тихая решимость, неожиданное спокойствие заполнили душу Кейона. Никогда раньше он не ощущал ничего подобного.
— Ради тебя я бы тоже заключил сделку с дьяволом, девочка, — мягко сказал он. — Я бы тоже сделал что угодно. Я люблю тебя, Джессика. Ты моя единственная любовь. Никогда не забывай об этом.
— Возвращайся в стекло, горец! — зарычал Лукан. — Или она умрет. Я не шучу. Быстро!
— Ты хочешь передать десятину, Лукан? Хорошо. Чувствуй себя, как дома. Я не стану тебя останавливать.
Одним быстрым движением он обернулся, снял зеркало со стены, развернулся и бросил его, заставляя вращаться, через пятьдесят ступеней лестницы на холодный мраморный пол.
— Лови.
Второй раз в жизни Джесси воспринимала происходящее, как в замедленной съемке.
Признание Кейона в том, что она его единственная любовь, все еще звенело у нее в ушах, а она смотрела, как единственная вещь, способная спасти жизнь ее возлюбленного, летит к неотвратимой гибели.
Она знала, почему он это сделал. Чтобы спасти ее. Тревейн не мог одновременно удерживать гарроту и ловить зеркало. Кейон заставил его выбирать.
Ее муж хорошо знал своего древнего врага. Конечно же, тот бросился за зеркалом. Чтобы выжить сегодня и убить завтра.
Веревка ослабла на ее шее, когда Лукан прыгнул вперед.
Джесси сняла веревку и рухнула на пол, с колотящимся сердцем глядя на происходящее.
Даже если Лукан каким-то чудом успеет поймать зеркало высотой в человеческий рост, она не удивится, когда оно разобьется просто от силы столкновения.
Широко распахнув глаза, Джесси запрокинула голову, глядя вверх. Кейон стоял на верхней ступеньке лестницы, глядя вниз, на нее. В его глазах светилась любовь — такая чистая, такая сильная, что у Джесси перехватило дыхание.
Она смотрела на него, стараясь запомнить каждую черточку. Ей ни за что не успеть добежать до Кейона по этой лестнице, чтобы коснуться его. Обнять его. Поцеловать в последний раз.
Лукан был почти под зеркалом.
Почти.
Джесси вдохнула и забыла выдохнуть. Чудеса иногда случаются. Может, он успеет поймать зеркало, протолкнуть в него золото и Кейон останется жив.
В дюйме от вытянутых рук Лукана зеркало врезалось в пол. Один угол изукрашенной золотой рамы ударился о мрамор.
Темное Стекло разлетелось на тысячи звенящих осколков.
Для Джесси весь мир словно замер и сузился до этих осколков серебра, водопадом сыплющихся на пол.
Жизнь ее мужа была заключена в этих осколках.
Часы начали бить полночь, и воздух вырвался из ее легких с громким всхлипом.
Один. Два.
Джесси подняла взгляд на Кейона. Темное Стекло безнадежно разбито. Десятина никогда больше не будет уплачена. Она потеряла его.
