Гюи Шантеплёр - Невѣста „1-го Апрѣля“
— Вамъ никогда не было съ нимъ скучно? — спрашивалъ Клодъ съ интересомъ.
— Но нѣтъ же.
— Никогда, никогда?
— Никогда.
— Это удивительно. Но не вздумайте, пожалуйста, представить себѣ, что я его не люблю, — возразилъ живо юноша; — я его, напротивъ, обожаю, вы знаете. Это самый шикарный типъ, какой я только знаю, въ отношеніи сердца, ума. Только вотъ, мнѣ казалось, что для васъ, для меня…
— Пожалуйста, не мѣрьте меня на вашъ аршинъ!
— Что для васъ и для меня онъ недостаточно… сумасбродный!
— Чѣмъ дальше, тѣмъ лучше, — возразила Сюзанна, смѣясь отъ всего сердца; — ну, такъ знайте же, что никогда человѣкъ, бьющій на эффектъ, въ родѣ Раймонда Деплана, или даже вѣтреникъ, какъ Поль Рео, не могли бы мнѣ понравиться. Я шальная, это возможно, но именно поэтому только благоразумный могъ мнѣ понравиться; невѣжественная, я хотѣла имѣть очень ученаго мужа; безтолковой маленькой особѣ, способной говорить пустяки съ такимъ глупцомъ, какъ вы, нуженъ былъ мужъ, который бы ее много бранилъ и былъ бы ея властелиномъ.
Клодъ положительно изумлялся ей.
— Ахъ! у васъ чутье! — согласился онъ. — Что касается учености, это есть! И онъ будетъ властелиномъ, будьте покойны.
Онъ посмотрѣлъ еще разъ на молодую дѣвушку, затѣмъ разразился хохотомъ:
— Что вы его любите, вы, вотъ что удивительно!
Сюзанна покраснѣла, какъ макъ, и изрядно ударила Клода по рукѣ, но это напоминаніе о большей осторожности нисколько не смутило будущаго баккалавра.
— А онъ, какъ онъ долженъ васъ боготворить! Но это, конечно, совсѣмъ неудивительно, напротивъ!
— Клодъ, — возразила Сюзанна, не въ силахъ удержаться отъ смѣха, — вы ужасно нескромны. Сдѣлайте мнѣ удовольствіе молчать.
— Я надѣюсь, — продолжалъ Клодъ, — что онъ жертвуетъ вамъ своими негодными бумагами, что онъ говоритъ съ вами тихо, говоритъ вамъ нѣжности, смотритъ на васъ все время и преподноситъ вамъ сцены ревности въ высокихъ дозахъ, что… Боже мой, какъ бы мнѣ хотѣлось видѣть васъ вмѣстѣ!
— Клодъ, — воскликнула молодая дѣвушка, принимая почти разсерженный видъ, — если вы будете упорствовать въ вашемъ любопытствѣ, я уйду.
— Принимать за любопытство мою отеческую заботливость! — воскликнулъ Клодъ, подымая руки къ небу съ такой комичной гримасой, что Сюзи опять расхохоталась.
— Итакъ, это произошло внезапно, съ неожиданностью и быстротою молніи?
— Вы мнѣ надоѣли.
— Прежде всего, знаете, я предполагалъ, что это былъ бракъ по разсудку, по крайней мѣрѣ съ вашей стороны, но только что… Ахъ! мнѣ незачѣмъ даже было слышать васъ, говорящей о Мишелѣ, мнѣ было достаточно произнести его имя, и вы стали совсѣмъ красная… тогда!
Сюзанна заупрямилась.
— Это ложь, я совсѣмъ не покраснѣла, услышавъ его имя, вы прекрасно знаете, что я его настолько часто слышу, что оно не можетъ меня застать врасплохъ — если даже допустить, что это имя бросало бы меня въ краску, въ случаѣ, если бы оно меня застигло врасплохъ.
— Ба! ба! ба! вы покраснѣли до корней волосъ… даже ваши уши были красны!
— Клодъ, оставьте меня въ покоѣ.
Но страсть дразнить уносила, опьяняла Клода.
— Вы неблагодарная, — заявилъ онъ, — вы знаете, чѣмъ вы мнѣ обязаны?
— Вамъ?
— Да, мнѣ.
Вполнѣ понятно, что Сюзи не подозрѣвала о вопросѣ, не разъ задаваемомъ себѣ Клодомъ въ теченiе каникулъ и который со времени его пріѣзда въ Прекруа буквально преслѣдовалъ этого вѣтреника. Получила ли дѣйствительно миссъ Севернъ письмо 1-го апрѣля? Взглянула ли на это письмо дѣйствительно серьезно, или по странной случайности оно совпало съ другимъ письмомъ — Мишеля, однимъ словомъ, дѣйствительно ли Клодъ устроилъ бракъ своего друга Сюзи съ владѣльцемъ Сенъ-Сильвера?
Исторія казалась ему въ одно и то же время такой восхитительной и такой нелѣпой, что онъ пожертвовалъ бы какимъ угодно спортивнымъ развлеченіемъ, чтобы узнать, насколько эта удивительная исторія, кажущаяся такой неправдоподобной, вѣрна въ дѣйствительности… Но, если она была вѣрна, Сюзи не могла этого не знать?…
Клодъ ломалъ себѣ голову надъ этимъ, и часто вопросъ, который онъ не смѣлъ высказать, появлялся у него на устахъ. Теперь, въ пылу схватки, онъ почти не разсуждалъ, и его страхи улетучились, подобно падавшимъ листьямъ, тихо шумѣвшимъ, заметаемымъ при каждомъ порывѣ вѣтра.
Онъ съ серьезнымъ видомъ вытащилъ изъ кармана бумагу и, глядя въ нее, принялся читать, будто по писанному, начало письма, написаннаго имъ къ 1-му апрѣля Сюзаннѣ, стоившее ему въ свое время большего труда, чѣмъ многіе греческіе и латинскіе тексты, и которое врѣзалось ему въ память. Сюзанна тотчасъ же насторожилась.
— Гдѣ вы взяли это письмо? — воскликнула она, вырывая бумагу изъ рукъ Клода.
Затѣмъ она взглянула и увидѣла только краткій проспектъ фотографическихъ аппаратовъ.
— Что это значитъ, Клодъ? — спросила она.
Клодъ занесся, теперь его никто бы не удержалъ.
— Это значитъ, м-ль Сюзи, что не Мишель сдѣлалъ предложеніе, а я! А!
Она смотрѣла на него вопросительно, не находя словъ, дѣлала попытку засмѣяться.
— Г-жа Фовель желала, чтобы ея братъ на васъ женился, и я это зналъ и зналъ также, такъ какъ слышалъ это сотни разъ, что Мишель не хотѣлъ жениться… И вотъ 30 марта, когда мы выходили изъ Французской Комедіи, папа и я, — остальные были уже въ Прекруа, — мы встрѣчаемъ Мишеля, выходящаго изъ Оперы. Я ему разсказываю, что подготовляю „1-е апрѣля“ профессору, и вдругъ меня осѣняеть мысль: „постой, а вѣдь можно устроить еще великолѣпное „1 апрѣля“. Я какъ разъ получилъ ваше письмо, то, въ которомъ вы мнѣ описывали свое приключеніе въ „Зеленой Гробницѣ“, вы соображаете? Тогда, на слѣдующій день, я беру перо и пишу письмо… Стиль — „Сенъ-Сильверъ“, единственное, что могу сказать. И я старательно вписываю на подкладкѣ конверта „1-ое апрѣля“. Однако какъ бы тамъ ни было, какъ только мое письмо было въ ящикѣ, у меня появились угрызенія совѣсти, скорѣе безпокойство. Если Сюзи не увидитъ словъ, написанныхъ въ конвертѣ, и если… и если… если я наконецъ совершилъ оплошность! Вы представляете себѣ ту баню, какую я бы получилъ отъ папы! Въ продолженіе трехъ ночей я не закрывалъ глазъ. Затѣмъ, въ одинъ прекрасный день я узнаю о помолвке г-на Тремора и миссъ Севернъ и что всѣ довольны, и то и се! Я не могъ придти въ себя отъ изумленія, вы хорошо понимаете. Я задавалъ себѣ вопросъ, пришло ли мое письмо въ одно время съ другимъ, настоящимъ, затмившимъ мою прозу, да еще въ лучшемъ видѣ! Только я не хотѣлъ довѣрить мои опасенія никому, ахъ! нѣтъ, даже Мишелю… Но, послушайте, такъ какъ васъ обручило мое письмо, неужели Мишель вамъ ничего не сказалъ?…
Человѣческая воля, въ особенности женская, можетъ развить большую силу въ извѣстные рѣшительные часы; однако, можетъ быть, преувеличенное спокойствiе не обмануло бы болѣе проницательнаго наблюдателя, чѣмъ Клодъ.
