Барбара Бенедикт - Судьба
— Скажи мне пожалуйста, — спросил Язон, хватая Дафну за руку. — Что за дело было у тебя в царской спальне?
Она побледнела, затем закричала:
— Как ты смеешь? Ты не имеешь права задавать мне подобные вопросы! Отпусти меня сейчас же!
Язон отпустил ее.
— Ты заставила меня поверить, что царской любовницей была Ика, хотя на самом деле ею была ты!
Она не отвечала и даже не смотрела на него.
— О чем еще ты лгала? — продолжал он. — Тогда, в клетках, ты сказала, что Ика не исполнила своего обещания. Это тоже ложь?
Дафна молчала, но Язон и так все уже понял. Его охватила боль. Что он сделал?
— Ика сдержала слово, — сказал Язон, — она поменялась с тобой своим именем, позволила тебе жить в роскоши в Кноссе, а сама рисковала жизнью на бычье арене.
Царевна подняла к нему лицо, залитое слезами.
— Ты думаешь, я не хочу быть сильной и благородной? Не хочу быть смелой? Нечестно сравнивать нас: Ика училась быть героем, трудная жизнь закалила ее, а мне даже никогда не показывали, как браться за меч.
Дафна оправдывалась точно так же, как Язон в глубине души оправдывал себя. Он покачал головой.
— Трудности поджидают всякого. Смелости не учатся, ее чувствуют сердцем. Настоящий герой поступает согласно представлениям о хорошем и дурном.
— Ты ее любишь, правда? — неожиданно спросила Дафна. — Ты всегда любил ее, даже когда думал, что она мальчишка.
Эти слова заставили его взглянуть правде в глаза. Сердце его принадлежало Ике с самой первой их встречи на оживленной дороге на Каллисто. Не нужно лгать и делать вид, что любишь другую. Каждое слово Дафны, каждая ее улыбка и слеза напоминали ему о потерянном сокровище.
— Ты должен знать, — резко сказала Дафна, откинув назад белокурые локоны и направляясь к двери. — Не в моих привычках страдать от неразделенной любви. — Она старалась не смотреть на него. — Будем честными. Поскольку я не могу оставаться в таком сарае, мне лучше уйти к Ремиридону. Я тебе не нужна, Язон, и ты сам понимаешь это.
Царевна вышла. Язон позвал ее, но скорее из чувства долга. В душе он был рад случившемуся.
Какое-то мгновение Дафна колебалась, но только мгновение.
— Нет, я должна уйти. Если я останусь, мы оба будем несчастливы. — Дафна решительно повернулась и ушла. На этот раз Язон не стал окликать ее.
— Счастливого пути, — сказал Дамос, появляясь из-за камней. — Я больше и дня не вынес бы ее жалоб.
Язон старался не улыбаться и не показывать своей радости. Он обернулся. Рядом с Дамосом стоял Танос.
— Видишь, как мы ее недооценили, — сказал Язон, поглощенный собственными мыслями.
Дамос фыркнул.
— Ну, с ее стороны, это не такая уж и жертва. Ремиридон богат, как царь. Запомни мои слова: царевна своего добьется.
— Да, но я говорю не о Дафне. Мы ошибались, Дамос. Ика не предательница.
— Погоди, мальчик, но ведь факты…
— Не желаю слышать о них. Если бы мы ей доверяли, нам бы и в голову не пришло, что она способна на предательство. Я хочу исправить свою ошибку.
— Надеюсь, ты не собираешься отправляться на ее поиски прямо сейчас? — озабоченно спросил Дамос. — Минос не оставит просто так того, что здесь случилось. Узнав о гибели Спироса, он пошлет сюда свой флот.
Язон слушал его с негодованием. Как он устал от того, что Минос постоянно преследует его.
— Мессалона не готова к войне, — подумал Язон вслух. — Мне нужно самому выследить Миноса и остановить его.
— Это безумие!
— Разве? Ты слышал, о чем говорят в народе, Дамос? Его флот пострадал от землетрясения, Кносс охвачен пожарами, Крит полностью разрушен и Минос слаб, как никогда. Чем не время для атаки?
— Но ты упустил главное: что будет с Мессалоной, если ты погибнешь?
— Я и об этом подумал. Как наше царство сможет процветать, если мы не избавимся от мертвой хватки этого безумца? Как я буду жить, не отомстив за убийство своего отца? Это не пустое геройство, Дамос. Я избавлю Мессалону от духов прошлого.
— Если ты так решил, — Дамос со вздохом посмотрел на его меч, — тогда дай мне твое оружие, его нужно почистить перед отправлением.
— Ты должен остаться здесь и заниматься восстановлением хозяйства в мое отсутствие. Если попытка моя окажется неудачной, ты станешь царем.
— Не говори так. Ты обязательно вернешься. — Дамос светился от гордости за Язона. — Ты прошел долгий путь, мой мальчик, и никакой бог на Олимпе не лишит теперь тебя твоих законных прав. Ты заслужил их.
Дамос никогда не хвалил попусту. Язон ощутил глубокое удовлетворение. Да, он прошел долгий путь, но еще не дошел до конца.
— Танос почистит мое оружие, — сказал он, улыбнувшись. — Он должен помогать мне, раз решил стать героем.
Мальчик подошел к мечу, словно к бесценному сокровищу.
— Меч героя, — сказал он почтительным шепотом. — Ты научишь меня, как стать героем?
Танос походил на Ику в своем обожании, но Язон чувствовал, что не заслужил этого. Он признавался себе, что меч героя дарован ему преждевременно.
Расправив плечи, Язон вручил меч Таносу и решил начать новую жизнь. Не обязательно умирать, чтобы возродиться, понял он. Если можно построить заново целое царство, то почему бы не построить заново и свою жизнь?
Он заслужит право сидеть на троне своего отца, заслужит право владеть геройским мечом. И если боги будут благосклонны, заслужит право хотя бы еще раз увидеть улыбку Ики.
— Пойдем, — сказал он Таносу. — Пора нам обоим учиться быть героями.
Сарпедон шел по лагерю беженцев, расположенному на острове Милос, и ужасался числу знакомых лиц с Каллисто. Хорошо еще, что им удалось спасти свою жизнь. По пути сюда он плыл мимо разбросанных скал, которые когда-то были частью вулкана, до того как огромная гора взорвалась и увлекла остров в море.
Море было усыпано огромными обломками, которые затрудняли плавание. И даже издалека чувствовался запах серы.
Больше не было прекрасного острова: все исчезло в момент неслыханной катастрофы.
Весь Крит знал, почему вулкан взорвался. Людей в последнее время часто предупреждали, что гнев богини будет ужасен.
Но сила ее гнева пугала Сарпедона. Вдруг Мать Земля решила показать себя смертным в последний раз?
Нигде в Эгейском море не было заметно следов ее былой щедрости. Дома, на Крите, плодородные поля лежали, погребенные под толстым слоем пепла, солнце едва проглядывало сквозь толстые покровы туч. Воздух стал вреден для дыхания, вода непригодна для питья — неужели никогда жизнь не возродится на его родине.
Гнев богини не пощадил и знать. Пожар довершил разрушение Кносса, и его обитатели бежали на соседние холмы. Живущих на берегу смыло огромной волной, последовавшей после ужасного извержения.
