Диана Хэвиланд - Наперекор стихии
— Возвращайся в палатку! — прикрикнул он, буравя ее холодным, опасным взглядом.
Селена убежала. Не ее вина, что левантиец обратил на нее внимание, но Жиро мог воспользоваться этим, чтобы в очередной раз пустить в ход кулаки. Бесполезно прятаться, бесполезно объяснять…
Улегшись в палатке на циновку, служившую ей кроватью, Селена с опаской глядела через узкую щель наружу. Но Жиро не возвращался. Солнце садилось, и в сгущающихся сумерках старые, сломанные римские колонны казались белыми владыками этих мест. Не понимая причины волнения в лагере, Селена вслушивалась в крики и понукания мятежников, осознавая при этом, что не слышит привычного запаха ужина.
Но это не важно: Жиро может прийти в любую минуту и причинить боль. Забившись в угол, поджав колени, девушка хотела только одного — исчезнуть.
Левантиец складывал вещи, явно не намеренный оставаться здесь. Занавеска в палатку распахнулась, девушка замерла. Но это был не Жиро. Том Кендал, полусогнувшись, стоял в проеме.
— Вставай! — приказал он. — Пойдем со мной. Быстрее.
Выдрессированная, она сию же минуту поднялась и без вопросов последовала за ним. Мятежники сворачивали палатки, а кое-кто уже оседлал коней. Небо над головой окрасилось пурпуром, и уже проступили звезды.
Иногда Кендал тоже покупал ее услуги. И это было не самым худшим. Удовлетворяя свои нужды, он не зверствовал, ему не доставляла удовольствия испытываемая ею боль. Селена начала расстегиваться.
— Не сейчас, — остановил он ее. Что-то в его голосе обеспокоило девушку. — Иди туда. Прямо до края оврага…
Повинуясь приказу, Селена дошла до края отвесного выступа; вниз на сотни метров простирался обрыв. За ее спиной раздался щелчок. Вздрогнув, Селена напряглась, привычное оцепенение оставило ее.
— Не оборачивайся! — приказал Кендал, но, повинуясь более сильному инстинкту, она повернулась и увидела поднятый револьвер.
— Нет! — метнувшись к Кендалу, Селена толкнула его, раздался выстрел, оглушая эхом, отраженным от гор. Пуля просвистела мимо нее.
— Пожалуйста, — умоляла она. — Я прошу. Не надо…
— Отвернись…
— Нет… Я не…
— Слушай меня, девочка. Левантиец принес невеселое сообщение. В Филиппвилле высадились французские войска. Они собираются присоединиться к африканскому корпусу. — Видя, что она не понимает, о чем речь, он продолжил, начиная злиться: — Ты не понимаешь? Мы все уходим. Прямо сейчас. Если мы не успеем, нас окружат. — Он не мог смотреть в ее глаза. — Жиро приказал… Ты не идешь с нами. Я должен пристрелить тебя. Здесь и сейчас.
Ледяной озноб пробежал по телу Селены, она услышала завывание ветра в древней арке. Кендал мог бы уже прострелить ей голову и теперь стоять и наблюдать, как ее тело скатывается по откосу. В один миг пуля избавила бы ее от боли, страха, унижения. Но даже думая об этом, она ощущала, как безразличие к собственной судьбе, многодневная апатия оставляют ее.
— Ты ведь можешь не убивать меня. Можешь просто оставить здесь.
Кендал покачал головой.
— У меня приказ…
— Но капитан Жиро не сможет узнать о его исполнении… он слышал выстрел… и уж конечно, он не бросится вниз в поисках моего… моего тела.
— Ты так и не поняла, что я сказал? Мы отступаем. Весь лагерь уходит.
— Мне все равно. Я останусь здесь, пока все не уйдут… — То, что Кендал до сих пор не выстрелил и спорит с ней, обнадежило Селену. — Я не пророню ни звука… Никто не узнает, что я еще…
— Не будь дурой! Тебе здесь не выжить. Умрешь от голода и жажды. Умереть от пули легче. Быстро и чисто.
— Ты же не хочешь меня убивать… Знаю, что не хочешь. Я никогда не делала тебе ничего…
— Хорошо, может быть, и не хочу, — резко оборвал ее Кендал. — Я нанимался к мятежникам только ради денег. В мои планы не входило ни убивать женщин, ни пытать пленников. Но у меня нет выбора… — Он вновь поднял револьвер.
С дороги, проходившей чуть правее оврага, где они стояли, донеслись какие-то звуки. Глядя на револьвер, девушка слышала приказы левантийца, окрики, топот коней по булыжнику.
Я могла бы не оставаться здесь в ожидании смерти… Торговец уезжает и может взять меня с собой…
Кендал молчал, сузив глаза. Но наконец заговорил:
— Он идет на север, в Алжир. Мы — на юг, в горы.
— Вот видишь, Жиро ничего не узнает. И левантиец… Ты видел, как он глазел на меня в лагере… как рассматривал мои волосы и…
— Знаю. Волосы, подобные твоим, редкость в этой части света. И такие глаза. И такая белая кожа… Да уж, ему ты приглянулась. Но если он и возьмет тебя, то лишь с одной целью: продать в публичный дом в Филиппвилле или Алжире.
Будущее вырисовывалось отвратительное, но Селена упрямо встретила тяжелый взгляд Кендала.
— Это тебя не касается, — отрезала она хладнокровно. — Он торговец, не так ли? Он хорошо заплатит. Труп для тебя не имеет никакой ценности. Но живая я чего-нибудь да стою.
Кендал сунул револьвер за пояс.
— Я сказал, что девочка с твоей внешностью здесь редкость. — Он слегка улыбнулся. — Ты можешь стать изюминкой, Селена. Пойдем. Надо торопиться, пока левантиец не уехал.
Взяв девушку за руку, он повел ее в сторону дороги, по которой должен был проехать торговец. Остановившись на обочине, Кендал оглядел девушку.
— Впереди у тебя тяжелые времена. Может быть, даже хуже, чем были с Жиро. Знаешь ли ты об этом, девочка?
Селена поспешно кивнула, так как в этот миг увидела подъезжающего левантийца. Широкая улыбка заиграла на его оплывшем от жира лице.
— В конце концов, я хоть буду жива, — утешила она больше себя, чем Тома Кендала.
Спустя несколько часов, подрагивая среди кучи седел в одной из повозок торговца, Селена впервые за все эти дни позволила себе подумать о сыне. Пусть она потеряла Брайна… Он сказал, что больше никогда не хочет ее видеть. Но если она спасется, ей есть ради кого жить: ради сына Брайна.
28
— Еще бренди, капитан Маккорд?
Брайн отрицательно покачал головой. Он сидел в офисе Джона Слайдла. Снаружи сумерки укутывали парижские бульвары, хлопья снега летели за окнами.
— Вы отплываете в самые ближайшие дни, — говорил коренастый представитель Конфедерации. — Гибель «Ариадны» — тяжелейшая утрата. Прошу прощения, но мы не смогли найти корабль, равный ей. Вы же знаете ситуацию. Два броненосца, построенные нами здесь, задержаны императором.
— Понимаю, — кивнул Брайн. — Но и «Долфин» сделает свое дело. Мистер Родман переделал его из пассажирского парохода в крейсер с удивительной быстротой. Правда, переделывать пришлось всю конструкцию судна, убирать пассажирские каюты, салоны. Он так укрепил главную палубу, что теперь она в состоянии выдержать орудия, а трюмы приспособил для команды. И топливный бункер расширил так, что теперь корабль может взять восьмидневный запас угля.
