Виктория Холт - Шестая жена
— А вы, госпожа Эшли, конечно же наблюдали за нашей игрой из окна?
— Так вы знаете об этом?
— Да уж знаю, госпожа Эшли, — с кривой усмешкой сказал он.
— В мои обязанности входит присматривать за молодой леди.
— Да, вы правы. — Прошу простить меня, милорд, но если кто-нибудь, кроме меня, видел, что произошло сегодня в саду...
— И что из этого, госпожа Эшли?
— Он... он мог подумать, что принцессе не подобает вести себя подобным образом... а джентльмену вроде вас...
— Ба, госпожа Эшли, все это пустяки. Это было игра, и только.
— Я-то это знаю, но другие думают иначе.
— Успокойтесь, госпожа Эшли, в этой игре никто не пострадал.
— Надеюсь, милорд.
— В случае нужды принцесса вполне способна постоять за себя. И не забудьте, что сама королева принимала участие в этой игре.
— Я знаю, милорд. И все-таки... разрезать на юной девушке платье!
— Не волнуйтесь. Она потребовала, чтобы я купил ей новое. Вы видите, что принцесса вполне способна защитить свои интересы.
«Странная вещь, — думала Кэт Эшли, выйдя из покоев Томаса. — Он заставляет тебя поверить во все, что говорит. Эдакий заботливый папаша, который хочет только одного — чтобы все в его доме были счастливы!.. Но что же делать?» — ломала голову Кэт.
Впрочем, может быть, он и прав, и не надо волноваться — ведь королева, его жена, своими собственными глазами видела их игру.
Маркиз Дорсет явился в дом Сеймуров по приглашению лорда-верховного адмирала.
Дорсет был отцом леди Джейн Грей. Он сразу же догадался, что его пригласили обсудить будущее его дочери, ибо был предупрежден сэром Джоном Харрингтоном, другом и слугой адмирала.
Дорсета приняли очень сердечно, и Томас еще до начала разговора отпустил своих слуг.
— Милорд Дорсет, — сказал он. — Догадываетесь ли вы, зачем я пригласил вас сюда?
— Я понимаю, что речь пойдет о моей старшей дочери.
— Леди Джейн Грей — очаровательная девочка, хорошо воспитанная, красивая и принадлежит к благородному роду. Вы согласны с этим, и я не сомневаюсь, что мы достигнем с вами согласия и по другим вопросам.
Дорсет был доволен. Принадлежа к очень знатному роду, он, в отличие от глупца Сюррея, вовсе не собирался отказываться от возможности породниться с одним из братьев Сеймур. Поговаривали, что Томас только и ждет своего часа. Он — любимец короля, а король вскоре станет совершеннолетним. Томас сумел достичь очень многого — женился на вдове короля, воспитывает в своем доме принцессу Елизавету. Томас Сеймур, лорд Садли, уже сейчас обладает огромной властью, а в будущем станет еще сильнее.
Дорсет был польщен.
— По каким же, милорд Садли? — спросил он.
— Развитие событий в нашей стране требует пристального наблюдения, и заниматься этим должны такие люди, как мы с вами. Король наш — совсем еще ребенок, а в Совете уже начались раздоры.
Дорсет почувствовал волнение.
— Я хотел сказать вам, — продолжал Томас, — что я — ваш друг. И в знак своей дружбы я хотел бы предложить вам передать вашу дочь под мою опеку. — Почему?
— Вы ведь знаете, как сильно ее любит королева. Мы часто обсуждаем с ней будущее Джейн, и мы хотели бы, чтобы она жила с нами. Мы воспитаем ее по-королевски и подберем ей подходящую партию.
Глаза Дорсета засияли от радости.
— А вы уже подобрали ей жениха, милорд?
— Да, сэр.
— И кто же станет мужем моей дочери?
— Неужели вы сами не догадываетесь? Эти двое уже давно любят друг друга, и я не сомневаюсь, что они и сами мечтают пожениться.
— Вы говорите о... короле?
— Разумеется, милорд.
Дорсет улыбнулся.
— Она его достойна, — продолжал Томас. — Нет девушки более подходящей для короля, чем она.
— А я слышал, что лорд-протектор хочет женить короля на своей дочери.
— Да, он честолюбив... да еще жена его подталкивает. Милорд Дорсет, вам может показаться странным, что я выступаю против воли своего брата. Но для меня главное — благо государства. Король говорил мне, — а вы знаете, что он мой друг, а я его любимый дядя, — так вот, он сказал мне, что не хочет жениться на Джейн Сеймур, поскольку любит Джейн Грей.
— И вы сможете устроить этот брак?
— Если я стану опекуном леди Джейн Грей, если королева будет следить за ее учебой... то я не сомневаюсь, что однажды вы увидите свою дочь с короной на голове.
— Милорд Садли, я не могу отказаться от предложения, которое не сулит моей дочери ничего, кроме счастья.
Сделка была заключена, и в своих мечтах Дорсет вознесся высоко. Томас Сеймур, лорд Садли, объявил его своим другом, и Дорсет был доволен собой. Томас тоже был доволен — теперь ему без особого труда удастся устроить брак короля и леди Джейн Грей. Он не допустит, чтобы его брат подчинил себе короля, женив его на своей дочери.
Нет! Пусть король остается любимчиком своего дорогого дядюшки Томаса, пусть он, как и прежде, обожает свою мачеху, а невестой короля пусть будет девочка, поступками которой станут руководить лорд и леди Садли, и тот, кто любит их, поможет им сохранить свою власть.
И леди Джейн Грей переселилась в дом адмирала и вдовствующей королевы.
* * *Этот год для Катарины пролетел незаметно. Ей казалось, что вместе с ее счастьем дни обрели крылья.
Прошли лето и осень, и настала зима.
Катарина время от времени посещала двор и несколько часов проводила в обществе короля. Он изменился со дня своей коронации — стал тверже, и теперь в нем все явственнее проступал Тюдор; временами Эдуард напоминал ей своего отца.
Мальчик, чья мать умерла, когда он родился, и который знал только мачех, да и то большинство из них очень краткое время, жаждал материнской любви, и Катарина знала, что всегда будет его любимой матерью.
Он обожал дядю Томаса, прислушивался к мнению Елизаветы и любил маленькую Джейн Грей, по мачеху свою просто боготворил. Когда они были в разлуке, он писал ей письма, полные любви, и если ему случалось написать латинские стихи, которые и самому нравились, то мнение своей мачехи об этих стихах он ценил больше, чем мнения других.
Катарина знала, что самым злейшим ее врагом была герцогиня Сомерсет, но слишком поглощена была своим счастьем, чтобы думать о врагах.
И когда миновало Рождество, и Катарина убедилась, что то, на что она уже не осмеливалась надеяться, свершилось, она почувствовала себя счастливейшей из женщин.
Томас был в восторге.
— Это будет мальчик, — заявил он.
Лицо Катарины омрачилось — эти слова пробудили в ней ужасные воспоминания.
Томас тут же понял это и принялся ее успокаивать.
