Дина Джеймс - Сцены страсти
– Шрив. Мальчик мой.
Он поднял голову. Такого голоса она никогда у него не слышала.
– Она ушла. – Он провел рукой по волосам и прижал руки к вискам. – Она ушла.
Костюмерша наклонилась, чтобы собрать клочки. На одном была записка от Миранды.
Прощай. Прости меня, если можешь. Я должна была это сделать. Пожалуйста, попытайся меня понять.
– О, мой мальчик. – Ада положила руку ему на плечо.
– Да, – только и произнес он.
Она стала собирать остальные обрывки. Два из них были покрыты витиеватыми каллиграфическими буквами. Это были половинки разрешения на брак.
Сцена шестая
Коль боги справедливы, пусть они
Помогут нам, чье дело справедливо.[35]
Коршун парил в воздухе, расправив крылья; его зоркий взгляд отмечал каждое движение мелких зверьков на земле. Наконец он издал свой гортанный клич. Миранда подняла голову. Широкополая шляпа съехала с ее головы на спину, удерживаемая лишь кожаным ремешком.
Коршун опять закричал.
Среди камней появилась голова испуганного суслика. Он пискнул и бросился к своей норе.
Подобно пущенной стреле коршун ринулся вниз, сложив крылья.
Прикрыв глаза рукой, Миранда следила за ним. Дрожь пробежала по ее телу, когда она услышала жалобный писк суслика. Коршун задержался на месте, хлопая крыльями. Потом он устремился вверх; мощные крылья подняли в воздух и преследователя и жертву.
«Двадцать ран на голове его. Из них любая – смертельна».[36] Миранда невесело усмехнулась. Даже здесь, на дорогах Монтаны, за тысячу миль от Шрива Катервуда, его слова звучали у нее в ушах. Может быть, он все же был прав? Неужели она воспринимает все события как в пьесе, а не как в жизни? Может быть, смерть ее отца значит не больше, чем смерть этого крошечного зверька? И Бенджамин Уэстфолл убийца не в большей степени, чем коршун?
Нет. Хищник убивает открыто, заботясь только об одном – о своем выживании. В нем нет жадности. Если он сыт, он не станет больше убивать до тех пор, пока ему вновь не захочется есть. Бессмысленное убийство невинных ему не свойственно.
Ветер Вайоминга замел пылью то место, где только что совершилось убийство, стирая все следы.
Миранда погнала коня вверх по тропе по направлению к тому месту, где когда-то был форт Галлатин. Достигнув перевала, она остановилась. Звездно-полосатый флаг гордо развевался над тем местом, где некогда был плац. Четырехметровая башня из грубого камня поднималась к небу. Вокруг лежали кучи досок. На площадке трудились мужчины, возводя какое-то строение.
Неужели она попала в другую долину? Неужели детские воспоминания завели ее слишком далеко в глубь гор? Она достала компас и проверила ориентиры на окружавших ее холмах. Нет, это было место прежнего форта Галлатин. А это, очевидно, строительная площадка какого-то нового сооружения. Неприятный холодок пробежал у нее по спине.
Ее взгляд остановился на строительной площадке. За прошедшие семнадцать лет жаркие летние ветры и холодные зимние ураганы, достигавшие скорости семидесяти миль в час, сравняли форт Галлатин с землей. Вероятно, первыми исчезли могильные плиты. Кладбище форта исчезло, а вместе с ним и могила ее отца. Негде преклонить колени и пролить слезу.
Актриса, жившая в ней, привыкшая к драматическим ситуациям, отвела глаза от рабочих с их молотками и пилами. Она посмотрела вверх, на далекие холмы. Боль поднялась в ее душе, сжимая горло. О мой отец – мне кажется, что вижу я отца. Нет, душа ее отца не будет покоиться там, где похоронили его изуродованное тело. Она осталась на перевале Лодж-Трейл, где он погиб, среди душ других воинов, белых и краснокожих. Она это знала.
Миранда пустилась дальше в путь через перевал. Ее взгляд искал и находил знакомые ориентиры.
Единственным пассажиром, оставшимся на платформе после того, как поезд покинул станцию, была молодая девушка.
Виктор Вулф сразу же обратил на нее внимание из окна своего магазина, потому что она была поразительно красива и очень молода. Голубые глаза и золотистые волосы были редкостью в этих местах, где женщины были темноволосыми и темноглазыми представительницами племени сиу или шайенов. К тому же нежный овал лица незнакомки заставил его приглядеться к ней внимательнее. Хотя он был абсолютно уверен, что никогда прежде не встречал ее, черты лица показались ему почему-то знакомыми.
– Я ищу… – вошедшая в магазин незнакомка сверилась с листком бумаги, который держала в руке, – Адольфа Линдхауэра.
– Я его сын, – ответил Виктор, улыбаясь. – Может быть, я могу вам помочь.
Она не ответила на его улыбку. Наоборот, она явно расстроилась.
– Мне нужно увидеть вашего отца.
– На этой неделе он у себя на складе в Лареми.
– О Боже, я только что оттуда. – Она посмотрела сначала на листок бумаги с таким выражением, будто он как-то подвел ее, потом на заставленные товарами полки за спиной Виктора. – Я даже не знала, что у него есть склад в Лареми.
– На самом деле у него их несколько. Я хочу сказать, что его склады разбросаны по всему Вайомингу. Но в них во всех одни и те же товары. Если вы скажете, что вам необходимо… – Он помедлил. – Или, может быть, вам вообще ничего не нужно.
Она вздохнула и, понурив голову, засунула бумажку в перчатку.
– Мне нужно его увидеть. Я должна поговорить с ним по личному делу.
Виктор покачал головой.
– Должен огорчить вас, но он будет здесь только через неделю.
– Я не могу ждать целую неделю. – Она в смятении огляделась вокруг, будто усилием воли могла заставить появиться человека, которого искала. Но вместо этого она видела лишь ряды полок, заставленных всевозможными товарами. На столах и на прилавке лежали рулоны ткани, одеяла, меха, рабочая одежда. Даже проходы были заставлены мешками с горохом, мукой и рисом.
Пока девушка разглядывала все это, Виктор изучающе смотрел на нее. Ее одежда помялась и местами запачкалась в дороге. Пряди волос выбились из-под шляпки и спускались на шею. На подбородке осталась полоска сажи. Девушка облизнула пересохшие губы.
– Как насчет стаканчика сарсапарильи?[37] – спросил Виктор. – Промочите горло, и ваше настроение улучшится.
Девушка сжала в руке свой ридикюль.
– Сколько это стоит?
Она еще так молода, чтобы путешествовать в одиночестве, решил он. Слишком молода.
– Угощение за счет фирмы.
– О нет, я предпочла бы заплатить. Я должна заплатить.
Он вышел из-за прилавка и направился в глубь Магазина. Открыв широкий застекленный шкаф, он достал темную бутылку и ловко снял с нее металлическую пружинку – фарфоровая крышка открылась, и он сунул бутылку в руку девушки.
