Мэрилайл Роджерс - Шепот в ночи
— Я была неправа даже в том, что спросила тебя об этом. И мне стыдно, что я так глупо поддалась вчера ревности и отвергла тебя. — Она прервала на мгновение свои поцелуи, и сверкающие зеленые глаза встретились с голубыми. — Я поступила как безмозглая дура. Я мечтала о нашем союзе всю свою жизнь, это было самое сокровенное мое желание, даже не будь он освящен церковью.
Элис притянула его к себе, запустив руки в его темную гриву, и начала медленно гладить, ощущая, как густы и прохладны были его волосы. Ее сердце отдавалось ударом на каждое слово:
— Ты — воплощение моей мечты. И клянусь тебе, только злая ревность, эта ядовитая змея, вложила яд в мои слова и лед в мою кровь. Прости меня, Дэйр, молю тебя.
Она подкрепила свою мольбу нежными соблазнительными поцелуями, покрывая ими его щеки и шею, на что Дэйр откликнулся всем сердцем. Он осознал еще раньше, когда собирался оставить Элис мирно спящей, что сам во многом виноват. Он не умел понять ее, пытаясь поступать с ней руководствуясь разумом.
— Я прощу тебе все твои ошибки, если ты простишь мне мои. Не те, в которых меня так часто обвиняли и в которых, клянусь всеми святыми, я не виновен, но в том, что был причиной твоих огорчений, поверг тебя в пучину опасных подозрений и опасных угроз, которых так много в замке Уайт.
Элис скрепила свое полное примирение таким горячим поцелуем, что он испепелил все следы томительного страха и сомнения. Понимая, что это также и приглашение возобновить нежную игру, и страстно желая еще раз подтвердить нерушимость любовных уз, Дэйр все же разжал нежные объятия и поднялся с кровати.
Зеленые глаза, уже затуманившиеся страстью, взглянули на него с таким глубоким упреком и болью, что он готов был снова броситься в соблазнительно открытые объятия. И все же сдержался. Он с радостью хотел бы еще раз отдаться сжигающему их обоих огню желания. Но только не здесь. Сначала они должны добраться до его более удобной кровати.
— Я хочу сделать сейчас то, что собирался, когда вошел сюда. Я верну тебя туда, где ты отныне должна быть в это время суток, — в мою постель.
Элис улыбнулась такой перспективе, а он продолжал:
— Она больше соответствует моим размерам, чем это жалкое сооружение, с которого у меня постоянно свешивается то голова, то ноги.
Элис хотела встать, но Дэйр предупредил ее движение и поднял на руки с такой легкостью, словно она весила не больше пушинки. Затем он спустил ее на пол, крепко прижав к себе. Его тело напряглось от охватившего его желания, когда она прильнула к нему, с радостью ощущая его силу и крепость. Она стояла неподвижно, пока он заворачивал ее в покрывало. Он не мог допустить, чтобы ее скромность была оскорблена даже малейшим намеком на любопытный взгляд постороннего, кроме того, зная свой нрав, он не хотел никого подвергать наказанию, которое грозило бы каждому осмелившемуся нечаянно бросить взгляд на то, что принадлежало только ему.
Но вот он закончил свою работу и быстро повернулся, чтобы сложить аккуратно свою разбросанную одежду на спинку кровати. Элис взглянула на его спину. Она никогда не верила диким россказням Тэсс, но все же неплохо было убедиться собственными глазами, чтобы дать отпор каждому, когда представится такая возможность.
Никакое клеймо сатаны не портило фигуру Дэйра, но при слабом свете догорающей свечи она увидела рубцы и шрамы на его совершенных формах. Она нахмурилась. Эти отметины лишь подчеркивали то, что Элис знала всегда, — Дэйр такой же человек, как и все, и подвержен тем же опасностям, что и любой другой человек. Несмотря на то, что он был прославленным воином, готовым к любой физической опасности, она за него боялась.
С чуткостью, присущей влюбленным, Дэйр почувствовал спиной ее взгляд и оглянулся.
— Ищешь позорное «клеймо сатаны»?
Он бросил эти слова с шутливой усмешкой, которую она всегда помнила и в которой сейчас не было и тени упрека. Все же она прикусила изящную, чуть припухшую губку. Она верила и надеялась, что, выдумывая свою подлую ложь, Тэсс ограничится тем, что доведет ее только до Элис.
Дэйр медленно покачал головой, и черные волосы скользнули по голым плечам:
— Ты, конечно, слышала самое последнее сочинение Тэсс. Простой рассказ о том, как я соблазнил ее с помощью сверхъестественных сил, показался слишком пресным, чтобы удержать внимание публики, всегда жаждущей новой пищи для пересудов. Вот и пришлось выдумать, что моя спина носит отпечаток раздвоенного копыта дьявола.
Элис поморщилась с отвращением. Эта женщина не устает придумывать одну ложь за другой! Дэйр весело рассмеялся:
— Ах да, я же забыл, что ты не верила мне вначале, когда я уверял тебя, что ее ненависть ко мне зародилась в тот момент, когда я отказался от ее «великодушного» предложения разделить со мной мое ложе.
Он склонил голову с шутливым отчаянием от ее недоверия. В то же время огонек, мелькнувший в его глазах, дал ей понять, что ему приятна ее наивность.
— Теперь, когда прошедшие часы связали нас в единое целое, ты, наконец, убедилась в том, что если я клянусь своей честью, то это так и есть. — Твердый взгляд ярких голубых глаз выражал такую искренность, что не поверить было просто невозможно. — И женщина, которую я люблю всем сердцем, — это ты, единственная, которой я жажду обладать.
Дэйр снова схватил ее в свои объятия, и улыбка на его смуглом лице обожгла ее с новой силой. Она теснее прижалась к нему, наслаждаясь теплом и силой, исходящей от него, когда он поднял ее и направился к двери. Она уткнулась лицом ему в шею и прошептала:
— Ты — мой искуситель, и я буду любить тебя вечно. Более того, — она откинула огненную голову и взглянула на него с таким обожанием, что он был потрясен и почувствовал смиренную признательность за столь драгоценный дар, — я хочу, чтобы ты знал, что дитя, которое родится у нас, будет для меня бесценным сокровищем. Во всех несчастьях, какие бы с нами ни случились, я всегда буду с нашими детьми и с тобой. И неважно, что они родятся от Дэйра-Дьявола, для меня они будут божественным даром.
Поцелуем, скрепившим это обещание и связавшим их души, Дэйр прильнул к ее чувственным, красным, как вишни, губам, и понес ее в свою спальню. Отныне они по праву будут делить ее вдвоем всю оставшуюся жизнь…
Он не хотел терять ни единого драгоценного момента наполненной счастьем ночи, как бы предчувствуя, что дальнейшая совместная жизнь будет казаться им устрашающе короткой, похожей на единый миг.
Глава восемнадцатая
— А прошлой ночью мы капнули всего лишь крошечную капельку в лужу около конюшни. Сегодня утром вокруг оказалось такое количество дохлых крыс, какого я никогда не видел! — искреннее изумление в голосе юного Халберта носило легкий оттенок отвращения.
