Розмари Роджерс - Это неистовое сердце

Трудно было поверить, что всего несколько часов назад небо было усыпано звездами и оранжевая луна освещала землю. Правда, мне говорили о внезапных ураганах, когда вода выходила из берегов каньонов и оврагов, сметая все на своем пути. Но в тот момент я не думала об опасности, даже не ощущала бьющего по лицу дождя, в один миг промочившего одежду.

Фелиси, моя лошадь, казалось, сама знала, куда бежать. Правда, и я тут проезжала раньше. Мы вели друг друга, а молнии словно гигантские факелы освещали дорогу.

Не знаю, сколько времени прошло. Я, должно быть, обезумела или находилась в шоке, хотя сама не сознавала этого. Временами я даже не понимала, почему нахожусь здесь, на ветру и дожде, и куда направляюсь – то ли найти выход из долины, то ли отыскать Люкаса. Одно чувство владело мной – желание стать свободной.

Мысли становились все бессвязнее. Остается только поражаться, как в подобном состоянии я могла отыскать хижину Люкаса. Однажды Хулио показал, где она, но тогда я хотела только избавиться от этого человека, сейчас же бежала к нему или от всего этого, к чему он привез меня. Трудно было сказать, что я собиралась делать, только через некоторое время обнаружила, что направляла лошадь к узкому каньону с отвесными стенами, доходящему до самой высокой горной вершины.

Глава 27

Мне почудилось, что впереди виден тусклый оранжевый свет, но в эту минуту чуть ли не надо мной сверкнула молния и раздался удар грома, такой сильный, что барабанные перепонки, казалось, вот-вот лопнут, эхо перекатом отдалось в ущельях гор.

– Люкас! – истерически закричала я, но тут лошадь, страшно испугавшись, споткнулась и чуть не упала.

Я выпустила из рук поводья и вцепилась ей в гриву, впервые почувствовав, как жестоко, словно кнутом, бьет по лицу и телу дождь. Никогда я не видела такого ливня – впереди стояла отвесная стена воды. Фелиси вновь споткнулась, едва не сбросив меня, подковы заскребли по крутому склону. Только сейчас я заметила, что бурлящая вода доходит мне почти до щиколоток, и поспешила вынуть ноги из стремян. С этого момента мной управляли только неведомые раньше первобытные инстинкты. Почти бессознательно я спрыгнула с испуганно бьющейся лошади и, схватившись за выступающий камень, подтянулась и поползла вверх, не обращая внимания на изрезанные, исцарапанные ладони.

Не знаю, как мне удалось выбраться – камни впивались в тело, терзая ладони и ноги, вода жадно лизала ступни и щиколотки.

Отчаянно шаря руками, я наткнулась на изогнутое дерево, растущее прямо на крутом обрыве, прижалась к нему, а темная пучина с силой тянула вниз. И я снова отчаянно выкрикнула его имя:

– Люкас!

Молния залила все вокруг слепящим белым светом; я опять закричала, прежде чем гром вновь ударил с силой орудийного выстрела. Лошадь, оставшаяся в каньоне, испуганно, жалобно заржала, но я не осмеливалась взглянуть вниз, хотя понимала, что случилось, – ее унесло водой, а скоро, когда пальцы онемеют от холода и ослабеют, я последую за ней, как оборванная ветка, жалкая щепка, подхваченная водоворотом. Из моей груди вырвался отчаянный крик, руки намертво вцепились в ветки дерева. И тут, когда надежда, казалось, уже была потеряна, откуда-то сверху вроде бы послышался голос, и я опять закричала из последних оставшихся сил:

– Люкас! О, Люк, пожалуйста, скорее!

На этот раз я ясно расслышала хриплый вопль:

– Ровена?! Господи… что… Держись, слышишь? Жди!

Я беспомощно заплакала, из горла вырвался клекот, и вновь прижалась к крошечному дереву, ощущая, как бешеная вода тянет за юбку, рвет, засасывает, пытается унести.

Веревка, свисающая с горы словно змея, ударила меня по лицу.

– Ровена! Ты слышишь меня? Лови веревку! Можешь ее удержать?

– Н-нет! – всхлипывала я в отчаянии и страхе, что он сейчас уйдет. – Люкас! Я не могу! Пальцы…

– Попытайся обвязаться ею. Продень под мышки. Там, на конце, скользящая петля. Освободи руку…

Мокрая веревка болталась перед глазами, шлепая по щекам при каждом порыве ветра. Усилием воли я заставила себя оторвать ладонь от дерева, пытаясь не думать о том, что может случиться, и неловкими пальцами растянула петлю.

– Ро! Не спеши! Ты можешь это сделать. Только не смотри вниз. Пролезь в петлю и попытайся затянуть ее.

Почему голос Люкаса так дрожит? Что с ним?

Мозг отдавал приказы, я, инстинктивно подчиняясь, продела голову и плечи сквозь петлю. Остается только попытаться отпустить другую руку и довериться Люкасу. А что, если он захочет просто отпустить веревку и позволит мне провалиться в жадно разверстую водяную пучину, поднимающуюся все выше с каждой минутой?

Я застонала от ужаса и боли, но в этот момент молния снова разрезала тьму. Люкас опять позвал меня. Неужели в голосе слышится тревога… почти отчаяние?

– Разожми руку, Ровена! Держись! За веревку держись! Не отпускай! Сейчас я тебя подниму!

Я механически подчинилась, чувствуя, как холод и онемение поднимаются до самого горла, но упрямо цеплялась за веревку как за последнюю соломинку.

Веревка медленно ползла вверх, спасение было близко. Пусть каменистый склон каньона царапает лицо, оставляя синяки. Даже через мокрую одежду я чувствовала боль – коленки, грудь и даже щеки были стерты до крови.

Юбка за что-то зацепилась и порвалась… какая разница! Зато я все выше и выше поднималась вверх…

– Ро?! Господи, что ты делаешь здесь в эту бурю? Неужели никто не предупредил тебя?

Жесткие пальцы врезались в избитые плечи, причиняя еще большую боль, чем веревки. Я внезапно обнаружила, что лежу в луже, тяжело дыша.

– Лежи, не двигайся.

Веревка ослабла. Люкас стащил петлю, стало чуть легче.

– Люк?..

– А кого еще ты ожидала здесь найти? – резко спросил Люкас, осторожно откидывая мои волосы со лба. – Можешь встать? Во всяком случае, придется, я не в том состоянии, чтобы тебя тащить.

Голос едва заметно смягчился; он подвел лошадь ближе. Внезапно вспомнив о бедняжке Фелиси, я горько заплакала, вздрагивая от обиды.

– Ради всего святого! Сейчас не время впадать в истерику! Здесь нельзя оставаться. Попытайся встать. Держись за меня.

Я вцепилась в протянутую руку, с трудом поднялась, не понимая, почему Люкас весь сжался.

– Дьявол! – тихо выругался он и, не успела я ответить, приказал: – Пойдем! Видишь, вон там горит свет. Шевели ногами, двигайся! Того и гляди, молния ударит.

Мы, спотыкаясь, добрели до крошечной хижины. Дверь была открыта. Я протащилась через порог и мешком свалилась на пол.

Дверь со стуком захлопнулась; с усилием повернув голову, я увидела, как Люкас стоит, прислонившись к стене, глядя на меня так, словно сам не верит тому, что видит.