Элоиза Джеймс - Поглупевший от любви
— Можно много наговорить в порыве страсти, но утром все выглядит по-другому. Ты сам это сказал, — жестко бросила Генриетта, щедро выплескивая накопившуюся в душе ярость.
— Совершенно верно. Он поставил бокал.
— Послать за экипажем? Думаю, ты захочешь припудрить носик, перед тем как ехать на бал.
—Бал?
— Естественно. Мы приняли приглашение.
— Но я думала, ты не захочешь, чтобы я ехала, тем более…
— Тем более что мне вот-вот понадобится любовница? Ну уж нет, дорогая. Не вижу причин лишать тебя развлечений.
Он отодвинул ее стул, и, будь перед ней кто-то, кроме Дарби, она могла бы поклясться, что он вне себя.
Глава 43
Танцуя как дурочка
Леди Фелисия Сэвил испытывала нечто вроде заслуженного удовлетворения. По любой разумной оценке онабыла самой важной гостьей на балу герцогини Сэвингтон. Из всех семи патронесс «Олмака», молодых матрон, способных создать или уничтожить репутацию, она единственная оказалась в Лондоне в самом начале сезона.
И только ей предстоит судить и миловать провинциалок, мечтавших попасть в высший свет. Пока что на балу собралось удивительно мало особ подобного рода. Пока что она отказала в поручительстве только одной, причем даже не особенно взвешивая «за» и «против». Миссис Селина Давенпорт пыталась сыграть на их весьма мимолетном знакомстве, но Фелисия не почувствовала ничего, кроме легкого интереса, когда отказывала ей в поручительстве. Интерес был вызван тем, что дама была практически раздета: можно было только представить, что сказали бы о ней остальные патронессы, и даже если бы Фелисия пообещала ей поручительство, второго она ни за что не получила бы.
Но тут она заметила, что через толпу с трудом пробирается ее кузен.
— Банг! — приветствовала леди Сэвил, протягивая руку. — Как я рада тебя видеть!
Удовольствие на самом деле было более чем умеренным, но достопочтенный Джерард Банг обычно всегда имел в запасе парочку клеветнических, порочащих очередную несчастную жертву новостей.
— Фелисия, дорогая, Саймон Дарби женился.
Фелисия лениво взмахнула веером, словно столь поразительное известие давно уже ей известно. Но в глубине души ее одолевало любопытство. Если семь молодых матрон управляли женской половиной общества, Саймон Дарби был таким же безусловным законодателем мод и манер для всего высшего света. Его красота и безупречный вкус означали, что женщины искали его внимания не менее рьяно, чем мнения Бо Браммела, и его одобрение (или отсутствие такового) служило той же цели, что и поручительство для «Олмака».
— Признаюсь, я удивлена. Мне казалось, что Дарби давно решил остаться холостяком, — протянула она.
— Последовал моему совету, — объявил Банг, гордо раздувая грудь. — Я велел ему жениться на богатой наследнице. Он так и сделал. Впрочем, я еще ее не видел. Они должны сегодня быть на балу.
— Ну разумеется! — воскликнула Фелисия, запоздало сообразив, в чем дело. — Я же слышала об интересном положении леди Роулингс.
— Совершенно верно.
Банг поправил шов своего алого чулка.
— В книге пари «Уайте» ставят семьдесят к одному, что родится мальчик.
— Вздор! Кто может точно определить пол нерожденного младенца!
— Правда, гораздо оживленнее ставят на того, кто настоящий отец ребенка. Когда я в последний раз заглядывал в книгу, сам Роулингс едва-едва опережал остальных претендентов, и это притом, что он умер в спальне жены.
— Думаю, Дарби без труда нашел себе богатую невесту! — заметила Фелисия. — Жаль только, что не дождался сезона. Как было бы забавно наблюдать весь процесс завоевания девицы. Полагаешь, его тесть — богатый торговец?
— Я предлагал ему одну. Шерстяную принцессу, — хихикнул Банг. — Но нет. Он женился на дочери покойного графа Холкема. Тот, похоже, оставил ей неотчуждаемое поместье в Уилтшире.
Фелисия, как одна из патронесс «Олмака», считала непременным долгом и обязанностью помнить наизусть «Справочник дворянских родов».
— Посмотрим… — нахмурилась она. — Это, должно быть, старшая дочь, если только Дарби не украл младшую из классной комнаты.
— Насчет возраста мне ничего не известно, — покачал головой Банг. — Но видимо, это старшая, потому что она унаследовала поместье.
— Но девушка — инвалид! — ахнула Фелисия. — У нее даже не было лондонского сезона! Какое-то серьезное увечье…
— Может, это брак по любви? — предположил Банг. — Страсть позволила посмотреть на ее увечье сквозь пальцы. Ну а если не страсть… значит, солидное приданое.
— Перестань хихикать! — велела Фелисия с фамильярностью троюродной сестры. — Такая неприятная привычка! Боже, никак не могу вспомнить, что там случилось со старшей дочерью…
По залу пронесся шум. Все оборачивались к дверям бального зала, откуда только сейчас дворецкий объявил:
— Леди Генриетта Дарби и мистер Дарби.
— На первый взгляд ничего такого не заметно, — прошептал Банг. — Спелая ягодка, ничего не скажешь.
Леди Генриетта стояла рядом с мужем в белоснежном платье, складки которого колебались вокруг нее подобно прозрачным крыльям. Золотые локоны обрамляли ее лицо. И с противоположного конца комнаты было ясно, что глаза отливают голубизной летнего неба. Банг даже скорчился от зависти.
— Ну разумеется, Дарби всегда достается самое лучшее.
Леди Фелисия вышла замуж рано и очень удачно, и несколько лет светское общество считало, что у нее прекрасная семья. Но теперь всем было известно, что Генри Сэвил полностью и безнадежно спятил. Все открылось, когда он втащил коня по ступенькам собора Святого Павла, утверждая, что это его брат, которого следует немедленно окрестить.
Поэтому Фелисия так пристально наблюдала за Дарби. Она была готова признать, что не выносит вида поразительно красивых и счастливых пар. Но уже через несколько минут раздражение сменилось любопытством.
— Тут что-то не так, — заявила она Бангу.
— Но что именно? Что?
Банг обожал сплетни, но, по мнению Фелисии, был ужасно ненаблюдательным.
— Новобрачные, — медленно произнесла она. — Леди Генриетта не кажется… смотри! Дарби только что оставил ее, чтобы танцевать с миссис Рейвнсклан. Так открыто оскорбить жену?! Просто глазам не верю! — Фелисия почти задыхалась от радости. — Пойдем, Банг, — нетерпеливо велела она, — нужно утешить бедняжку.
Дарби со своей стороны обнаружил, как трудно игнорировать острую на язык женушку. Когда они прибыли на бал, у него сложилось нечто вроде плана: он собирался самым грубым образом покинуть ее и открыто флиртовать с первыми красавицами прямо у нее на глазах. Может, тогда она ощутит хотя бы сотую часть черной тоски, окутавшей его с самого ужина. Как смеет она считать его настолько бесчестным, чтобы завести любовницу после того, что сказала… после того, что сказала тогда. Говорить о любви человеку, которого в грош не ставишь! Значит, она совсем не знала его. Или не любила.
