Мэри Бэлоу - Настоящая любовь
— Нравится здесь? — спросил граф, теперь точно развеселившись. Идрис также отметил, что он перешел на валлийский. — Если мои источники верны, Ребекка никуда не собирается завтра ночью, паренек. Возможно, вообще никогда. Что касается меня, то я сам могу о себе позаботиться. Твоему папе нравится его новая работа?
— Они знают, кто такой Ребекка, — продолжил Идрис, вытаращив глаза на чернильный прибор и гадая, действительно ли это серебро или просто отполированная жесть. — Его хотят заманить в ловушку, выставить злодеем и схватить завтра ночью. А еще они знают, где он прячет свои вещи.
Он посмотрел на графа и понял, что наконец завладел его вниманием. Иногда, конечно, хорошо повеселиться, думал Идрис, но не следует смеяться над человеком только потому, что ему девять лет и он еще не успел стать взрослым.
— Кто это «они»? — спросил его сиятельство, высокомерно приподнимая брови, — Идрис как-то пытался скопировать это выражение, но ничего не добился.
— Сэр Гектор Уэбб, — ответил мальчик, — и мистер Харли.
— Вот как? — Граф сцепил руки за спиной. Этот жест Идрис тоже пытался повторить, пока наконец его мать не спросила, что он там прячет, а отец пригрозил, что сам пойдет и посмотрит, если не услышит толкового ответа. — Расскажи-ка лучше все, что хотел, Идрис. В том случае, разумеется, если ты считаешь себя вправе сообщать владельцу Тегфана сведения о его враге — Ребекке.
Идрис захихикал. Но он был преисполнен важности, чтобы поддаться ребячливому веселью. Он рассказал его сиятельству все, что услышал, и пока говорил, жалел, что глаза у него не такие голубые, как у графа, и волосы не вьются.
К тому времени как мальчик закончил свой рассказ, граф смотрел на него внимательно, не отрываясь.
— Полагаю, Идрис, — наконец произнес он, — придется нанять тебя на работу. Раз уж ты все время околачиваешься здесь, пусть хоть у тебя будет на то законная причина.
Поначалу Идрис возмутился. Если граф говорил серьезно, то все его мечты осуществятся, но сейчас не время обсуждать подобные дела. Идрис хотел знать, что он может сделать, чтобы помочь разрушить подлые планы настоящего врага. Он хотел, чтобы к нему относились серьезно. Он хотел сесть рядом с его сиятельством и вместе придумать план действий.
— Может так случиться, — продолжил его сиятельство, кладя руку на плечо мальчика, — что этим утром ты послужил делу Ребекки больше, чем кто бы то ни было, Идрис. Молодец, паренек.
Идрис почувствовал, что сердце готово выпрыгнуть из груди. В эту минуту он с радостью умер бы за своего героя.
— Чем я могу помочь? — спросил он. Граф серьезно посмотрел на него.
— Ты уже сделал достаточно, парнишка, — ответил он. — Теперь ступай домой и не дай мистеру Харли заподозрить, что ты подслушал хотя бы слово из их разговора.
— Но нужно что-то предпринять, сэр. — Идриса распирало нетерпение. — Вы не сможете оставить без внимания письмо от человека из лондонской газеты, в котором тот просит о встрече. Ребекке все равно придется пойти, потому что иначе миссис Филлипс все равно пострадает.
— Мы предоставим это дело Ребекке, — сказал граф. — Теперь я хочу, чтобы ты пошел домой, Идрис. И прими мою самую искреннюю благодарность.
Но мальчику этого было мало.
— Когда завтра ночью Ребекка пойдет забирать свои вещи туда, где они спрятаны, его уже будут поджидать, — продолжил Идрис. — Ребекка и шагу не сможет ступить из парка. А потом его отволокут к разрушенной заставе так, словно это он ее разрушил и избил миссис Филлипс.
— Полагаю, Ребекка понимает это и что-нибудь обязательно придумает, — сказал граф. — Я бы велел принести пирожных и лимонад, Идрис, но не хочу, чтобы кто-нибудь знал о твоем приходе. Послезавтра я принесу тебе домой целую гору пирожных.
Здорово, конечно, но ему не понравилось, что с ним обходятся как с ребенком и пытаются отвлечь разговором о вкусной еде.
— Я захвачу узел с собой сейчас, сэр, — предложил Идрис. — Спрячу у себя дома, а завтра Ребекка сможет забрать его.
Его сиятельство с шумом выдохнул.
— Идрис, — сказал он, — ты понимаешь, что за этим местом, где спрятан узел, могут следить даже сейчас?
— Если бы я не умел за милю чуять засады, я бы давно был мертв, сэр, — презрительно ответил Идрис, — или плыл бы на одном из больших кораблей на другой конец света.
— Да, это так, — вынужден был признать граф. — Ты знаешь старую развалившуюся лачугу примерно в миле от твоего дома, Идрис? Ту, что пристроена к скале?
— Вы в ней когда-то жили? — спросил Идрис.
Граф улыбнулся ему, и в уголках его глаз появились морщинки. Идрис решил, что обязательно попробует повторить И это выражение.
— Да, она самая, — ответил граф. — Ты отнесешь узел туда, Идрис? И оставишь его там, и близко не подойдешь ни сегодня, ни завтра? Нет, я все-таки еще пожалею о том, что делаю. Зачем я втягиваю мальчика в такое опасное дело?
Но Идрис не собирался упускать редкую возможность.
— Вспомните, когда вы были мальчиком, сэр, вам, наверное, очень хотелось совершить что-то полезное. По-настоящему важное.
— Бог свидетель, ты прав, — ответил граф. — В те дни я готов был отдать правую руку, чтобы поучаствовать в таком приключении.
— Я пойду, сэр, — сказал Идрис, направившись обратно к окну. — Я не подведу вас. Если я могу сделать что-нибудь еще…
И тут граф наклонился и подхватил его на руки, как когда-то на дороге, ведущей в Тайгуин. Он так крепко прижат к себе мальчика, что тот чуть не задохнулся.
— Будь осторожен, — сказал он. — Я, должно быть, сошел с ума, что позволяю тебе это. Если вдруг тебя схватят, Идрис, ты должен сказать, что случайно нашел этот узел и решил, что он пригодится твоей матери. Если это объяснение не сработает, тебя приведут сюда ко мне, и тогда я вступлюсь за тебя. Ступай теперь.
Идрис ушел. В одном он никогда не будет подражать графу. Он ни за что не станет обнимать детей, словно те беспомощные младенцы. Когда он вырастет, то будет обращаться с детьми как со взрослыми. Но это был единственный недостаток, который он углядел в своем герое. Наверное, даже герои в реальной жизни не бывают идеальными, решил он.
Алед работал в кузнице один, его ученик уже ушел домой обедать.
— Добрый день, милорд, — поздоровался он легким кивком, когда появился Герейнт. — Чем могу служить?
— Мы не одни? — спросил Герейнт, приподняв брови.
— Нет, одни, насколько я знаю, — ответил Алед.
— Но возможно, кому-то поручили присматривать за мной и за всеми, с кем я общаюсь, — сказал Герейнт. — Я скажу пару слов, Алед, и сразу уйду.
— Неприятности? — нахмурился Алед.
