Жюльетта Бенцони - Голубая звезда
– Вам бы трактор водить! Я так и думал, что «сэр Генри» будет недоволен.
– Что еще за сэр Генри?
– Вам следовало бы знать, друг мой, что на заводах «Роллс-ройс» так называют мотор. Это имя носил создавший его кудесник.
– Хочешь, чтобы я тебе глотку заткнул, сноб поганый? – прорычал тот, что сидел сзади. – Ты меня не раздражай!
Учитывая особые обстоятельства, «сноб поганый» счел за лучшее не искушать судьбу, резонно рассудив, что его могут принудить к молчанию самыми жесткими средствами. Откинувшись на спинку сиденья, он сделал попытку определить дорогу в надежде на свою память и хорошее знание Парижа – но быстро потерял нить, так как повязка совершенно не пропускала света. Машина сначала спустилась по авеню Буа, затем свернула направо, потом налево, снова направо и еще раз налево… Вскоре названия улиц совершенно перепутались у него в голове, хотя новый водитель, обескураженный сарказмом пленника, несколько сбавил скорость.
Они ехали уже около часа, о чем возвестил бой курантов на какой-то церкви. Изумительная мягкость хода «Роллс-ройса» не позволяла определить состояние дороги. Лишь в самом конце пути машину слегка тряхнуло, и Альдо явственно услышал, как хрустит под колесами гравий. Через несколько секунд машина остановилась.
Шофер, не открывавший рта после небольшого урока, преподанного ему Морозини, грубо бросил:
– Сиди спокойно! Я сам тебя вытащу и помогу идти...
– Чтобы поберечь твою красивую морду, – насмешливо добавил его спутник. – Синяки долго не сходят!
Едва ступив на землю, Морозини почувствовал, как его схватили за руку и почти понесли, – этот помощник, вероятно, был ростом с гориллу. Ему пришлось поднять и вторую руку, чтобы наручники не впивались в кожу. Они поднялись по нескольким каменным ступенькам. Здесь пахло землей, деревьями, влажной травой. Какая-то загородная вилла? Затем под ногами оказались мраморные плиты, и за ними захлопнулась тяжелая дверь. Скрипнули половицы паркета, но почти сразу эти звуки поглотил густой ковер.
Державшие его пальцы разжались, и князь покачнулся, словно слепой, оказавшийся без опоры в пустом пространстве. Внезапно с глаз упала повязка – к сожалению, очень уж надежная, – и Морозини быстро прикрыл скованными руками глаза, чтобы заслониться от яркого света. Прямо в глаза ему была направлена стоявшая на столе мощная лампа.
Скрипучий холодный голос с едва заметным акцентом властно произнес:
– Снимите с него наручники! Теперь это уже не нужно.
– Если бы вы еще соблаговолили повернуть лампу в другую сторону, я был бы вам весьма признателен, – сказал Морозини.
– Не требуйте слишком многого! Деньги и драгоценность при вас?
– Были при мне, когда я вышел из особняка сэра Эрика Фэррэлса. А теперь вам лучше обратиться к своим сообщникам.
– Все здесь, босс! – ответил американец, радуясь возможности перейти на родной язык.
– Так чего ты ждешь? Неси их сюда!
Когда гигант оказался в полосе света, стало ясно, что сложением он действительно смахивает на гориллу – двухметровый рост и соответствующая комплекция! К облегчению пленника, он опустил лампу, которая освещала теперь темную блестящую поверхность – видимо, это был письменный стол.
Появились очертания сидевшего за ним человека в твидовом пиджаке, но четко видны были только его красивые и сильные руки: они повозились с замком чемоданчика, а затем извлекли из него пачки банкнот и открыли футляр, в котором теплым огнем сверкнули грани сапфира и холодным пламенем алмазная оправа. При виде драгоценности незнакомец восторженно присвистнул, а Морозини мысленно воздал хвалу талантам Симона Аронова: воистину он был мастером своего дела и создал настоящее произведение искусства – фальшивые камни казались лучше подлинных.
– Как жаль, что нельзя оставить это себе! – пробормотал незнакомец. – Но я дал слово и должен сдержать его!
– Очень рад, что вы придерживаетесь столь благородного образа мыслей, – насмешливо отозвался Морозини. – Итак, вы получили то, что хотели, а потому прошу вас вернуть мне, во – первых, леди Фэррэлс, во-вторых, свободу... и, разумеется, «Роллс-ройс», чтобы я мог отвезти домой вашу пленницу. Если она, конечно, жива, – добавил он встревоженным и одновременно угрожающим тоном.
– Не волнуйтесь, она чувствует себя прекрасно! Через минуту вы в этом сами убедитесь. Вас отведут к ней.
– Я не с визитом приехал, а чтобы забрать ее отсюда!
– Всему свое время. Полагаю, вам следует...
Он не договорил.
Распахнулась дверь, и тут же вспыхнула люстра на потолке, разом осветив большую комнату. В целом она была обставлена довольно скверно – в претенциозном мещанском стиле – и обклеена цветастыми обоями зеленоватых, шоколадных и карамельных тонов, которые Альдо нашел отвратительными.
– О, я вижу, все в сборе! – вскричал Сигизмунд Солманский и, бросившись к столу, где лежал выкуп за его сестру, принялся ощупывать купюры.
Человек, производивший подсчет, вырвал у него деньги и снова положил в чемоданчик.
– Зачем вы сюда пожаловали? – проворчал он. – Мы же договорились, что вам не нужно показываться.
– Разумеется! – небрежно подтвердил молодой человек, взяв в руки футляр и открыв его. – Но я подумал, что сейчас это уже не имеет значения, а, кроме того, дорогой Ульрих, я не смог устоять перед искушением посмотреть на этого самодовольного идиота, который угодил в нашу западню, словно влюбленный молокосос! Ну, Морозини, – добавил он злобно, – как же вы докатились до того, чтобы стать лакеем на посылках у старика Фэррэлса?
Альдо, не слишком удивленный появлением Сигизмунда, только презрительно пожал плечами, но тут поляк захихикал. Этот отвратительный скрипучий смешок ни с чем нельзя было перепутать. В мгновение ока кулак Альдо вылетел вперед, словно таран, и Сигизмунд, получив оглушительный апперкот в подбородок, рухнул на ковер.
– Мерзкий гаденыш! – бросил сквозь зубы князь, потирая слегка покрасневшие пальцы. –Ты это давно заслужил! Надеюсь, я вас не слишком огорчил? – добавил он, повернувшись к человеку по имени Ульрих, который по-прежнему сидел за столом.
– Очень рад, что дал вам возможность поквитаться, сударь, – миролюбиво ответил тот, и в голосе его прозвучало явное уважение. – У вас отменный удар правой.
– Левая бьет не хуже.
– Примите мои поздравления! Сэм, отнеси этого сопляка на кухню и приведи в чувство... но пусть сидит спокойно! Прошу за мной, – добавил он, повернувшись к Альдо.
Князь двинулся следом за человеком, который оставался для него загадкой. Конечно, иностранец, но откуда именно? Немец, швейцарец, датчанин? Это был высокий худой мужчина с лицом, напоминающим лезвие ножа. Большие очки в черепаховой оправе были, несомненно, американского производства и очень походили на те, что носила Мина ван Зельден. Несомненно, незнакомец обладал крутым нравом – похоже, молодой Солманский, ставший членом его банды и обеспечивший «выгодное дельце», поплатился за свое непослушание.
