Бертрис Смолл - Чертовка
Гай рассмеялся при виде такого любопытства.
— Я начал осторожно, Виви. Я не хотел пугать ее. — И он подробно пересказал сестре все, чем занимался с Белли этой ночью.
— Она даже не сопротивлялась, когда ты приступил к винограду? Чудесно! — воскликнула Вивиана. — Понимаю, почему ты решил, что она не лишена способностей.
— К началу лета, — пообещал ей Гай, — она будет беспрекословно выполнять все, что я потребую. Я позволяю ей брать пищу только из моих рук. Я думал, что она станет возражать, но она не стала. Я прочел на ее яйце некоторые сомнения, но в конце концов здравый смысл возобладал над ними. Я остался весьма, весьма доволен Белли, сестренка.
— Приятно слышать. Гай. Боюсь, без нее мы бы пропали. Род великой Вивианы, возлюбленной Мерлина, не должен погибнуть так бесславно! Будь проклят наш предок, Жан Бретонский, за то, что позволил себе это эгоистичное, опрометчивое деяние! Из-за него мы так страдаем, Гай!
Гай Бретонский кивнул и нежно погладил сестру по руке, пытаясь хоть как-то утешить ее. Их род происходил от жены величайшего волшебника древности Мерлина.
Она тоже была волшебницей и не уступала своему мужу.
Местное население еще тогда побаивалось их и сторонилось, но это было им только на руку. В каждом поколении этого рода рождались сын и дочь. Когда приходило время, избранное их родителями, они вступали в связь и производили на свет сына и дочь — следующее поколение. Потомки Вивианы, жены Мерлина, не хотели смешивать свою кровь с чужаками и делиться с посторонними своими тайнами.
Но около двухсот лет назад в этом роду на свет появился человек несравненной жестокости — Жан Бретонский.
Он изнасиловал и убил единственную дочь своей соседки, овдовевшей знатной женщины. Не остановившись на этом злодеянии, он изнасиловал и мать своей юной жертвы.
Однако эта женщина выжила и наложила на род Жана Бретонского могущественное проклятие. С этого времени все мужчины в этом роду потеряли способность к продолжению рода. На их сластолюбии это нисколько не сказалось, но дети у них рождаться перестали. Женщины этого рода тоже подверглись проклятию: ведь это они породили на свет такое чудовище, как Жан Бретонский! Было предсказано, что через некоторое время, в отдаленном будущем, женщины тоже утратят способность к деторождению. И род угаснет — так же, как оборвался род несчастной жертвы Жана Бретонского с ее безвременной гибелью.
Жан Бретонский посмеялся над этим проклятием. Ведь он принадлежал к семейству чародеев. Что ему проклятая простых смертных? Однако, как ни похотлив был Жан, его сестра не смогла зачать от него ребенка.
Наконец их престарелые родители, увидев, что все их заклинания и чары бесполезны, решили, что их дочь должна взять себе любовника, чтобы родить от него детей. Естественно, этого любовника ожидала смерть после того, как он произведет на свет сына и дочь. Так было положено начало новой традиции, продолжавшейся все эти годы.
Каждая женщина из этого рода брала себе любовника и рожала от него детей. Поэтому наследование шло по женской линии, а не по мужской. Брат и сестра в каждом поколении поддерживали друг друга, чтобы уберечь свою семью от врагов.
Однако в этом поколении выяснилось, что Вивиана не может зачать. С четырнадцати лет она сменила дюжину любовников; сейчас ей было уже двадцать пять лет. И ни от одного из мужчин она не забеременела. Наконец они с Гаем поняли, что на них пала вторая часть проклятия. Впрочем, они не собирались так просто сдаться и позволить своему роду угаснуть. Они решили, что у них все же будет ребенок, пусть даже не их крови. Они сделают его своим!
Эта новая жизнь разрушит проклятие, столько лет отягощавшее их род. Когда наступит лето, они соединят своих любовников, и ребенок, который родится от этого союза, будет принадлежать им, Вивиане и Гаю. Ведь Вивиана любила Хью Фоконье. Значит, она будет любить и его потомство. Что же до этой девушки. Белли, то после того, как она произведет на свет детей, судьба се будет целиком в руках Гая.
Окончив завтрак, Гай поднялся из-за стола и собрал на блюдо еду для Белли.
— Она зверски проголодалась, — сказал он с улыбкой и покинул Вивиану наедине со своими мыслями.
— Поднимайся, лентяйка! — окликнул он Белли, входя в спальню. — Я принес тебе завтрак. Яйца, хлеб и мед, сыр и яблоко.
— Не хватает винограда, — шутливо сказала Белли, и Гай рассмеялся.
— Да, винограда нет, — ответил он. — Я знаю много других игр, мое сокровище, но прежде ты должна поесть.
Поставив тарелку на столик, он помог ей подняться.
Потом, взяв ложку, он принялся кормить ее яйцами со сметаной.
— Ум-м-м-м! — одобрительно пробормотала Белли, облизываясь. Она быстро разделалась со своим завтраком. — Я хочу пить, — заявила она.
Гай поднялся, пересек спальню, налил в кубок красного вина и, вернувшись, сел рядом с Белли.
— Я хочу напоить тебя вином, — сказал он. — Ты будешь пить его у меня изо рта, но не должна глотать, пока я тебе не позволю. — Он набрал в рот глоток вина и, притянув ее к себе, перелил ароматный напиток в ее рот. — Не глотай, — предупредил он. — Думаю, в тебя поместится еще глоток. Белли. — Он снова протянул руку к кубку.
Изабелла изо всех сил старалась не проглотить сладкую жидкость. Она чертовски хотела пить. Губы Гая снова прижались к ее губам, и он добавил в ее рот еще вина, снова предупредив ее, чтобы она не глотала. Потом он слегка отодвинулся и начал играть с ее грудями. Белли чувствовала, что вино потихоньку начинает просачиваться ей в горло, но не глотала. Большие ладони Гая стискивали ее грудь.
Он окунул палец в кубок с вином, смазал ее соски и принялся медленно облизывать их. Белли закашлялась.
— Можешь проглотить, — тихо сказал он. — На первый раз у тебя получилось удивительно хорошо. Ты не хочешь повиноваться мне, но все же слушаешься. Почему?
— Я получила благородное воспитание, — ответила Белли. — При всем том, что я благодарна моему сводному брату Линду за его заботу обо мне, неужели вы думаете, что мне была по душе такая жизнь? Здесь, в замке, вместе с вами, милорд, куда приятнее. Я внебрачная дочь, я жила между двух миров. Не станете же вы обвинять меня за то, что я предпочитаю роскошную жизнь суровой и грубой?
— Не стану, — согласился он, заинтригованный ее честностью.
— Я стану вашей любовницей, милорд? — спросила Белли, сама изумляясь новообретенной способности правдоподобно лгать.
Этот вопрос удивил его, и он ответил на него своим вопросом:
— А ты этого хочешь, Белли?
— Думаю, да, милорд, — сказала она. Лучше избегать однозначных утверждений с этим странным человеком.
