Моника Маккарти - Созданы для любви
На самом верху находились две двери, и, выбрав ту, что справа, Кеннет открыл ее так тихо, словно за ней спали. К счастью, комната оказалась пустой. Ставни были закрыты, и в комнате царили темнота и прохлада. Свеча, с которой он пришел сюда, не давала много света, однако вполне позволяла разглядеть все, что требовалось.
Сундук он увидел почти сразу и с облегчением вздохнул. К счастью, заботливый сэр Адам не успел помочь Марии. Теперь Кеннет понял, насколько Мария все это время была занята. Комната находилась в безупречном состоянии. Деревянные полы тщательно подмели, а стены недавно побелили, и они сияли чистотой. Даже низкий угловой потолок оказался чистым.
Миновав низенькую для его роста дверь, Кеннет решительно пересек комнату и откинул крышку сундука. Он сразу понял, что Мария не ошиблась относительно владельца этого сундука. Кеннет узнал те самые тетради в кожаном переплете, с которыми когда-то не расставался Уильям Гордон, сгоревший при взрыве много лет назад. Когда же он увидел запечатанные воском глиняные фляги, кровь от волнения загудела у него в ушах.
Кеннет сразу догадался, что находилось во флягах, однако отложил их, чтобы исследовать позже, и приступил к тетрадям. Просматривая страницу за страницей, он искал что-либо напоминающее рецепт или формулу, и с каждой новой страницей росло его разочарование. Он был почти уверен, что найдет здесь что-нибудь, однако…
Просматривая пергаментные листы третьей тетради, он вдруг услышал, как открывается дверь.
– Что ты тут делаешь? – раздался голос Марии.
Проклятие! Он захлопнул тетрадь и положил ее обратно в сундук.
– Я просто не хотел будить тебя.
– Моя комната внизу, и я услышала, что здесь кто-то ходит. А ты решил навести здесь порядок?
– Я хотел переставить этот сундук, – улыбнулся Кеннет.
– Среди ночи?
– Мне стало любопытно.
Мария неожиданно повеселела.
– А, ты хотел увидеть комнату ребенка?.. Тогда тебе следовало бы разбудить меня, не так ли?
Кеннет почувствовал укол вины. Он уже забыл о том, что Мария собиралась устроить здесь комнату для ребенка, поскольку знал, что рожать ей придется совсем в другом месте.
Осмотревшись, Кеннет произнес:
– Тут очень мило.
Мария рассмеялась.
– Не просто мило, а прекрасно! Здесь, например, я поставлю кресло… – Она указала на нишу у окна. – Колыбельку я поставлю у дальней стены, а няня будет спать в том закутке, у двери.
Кеннет почувствовал себя не в своей тарелке.
– И ты… обдумала уже все это?
– Да, разумеется. Видишь ли, Дэвид родился на несколько недель раньше срока. Возможно, и этот ребенок появится пораньше.
Пожав плечами, Кеннет пробормотал:
– Я не очень-то разбираюсь… в подобных вещах.
Главное, чтобы она сейчас ушла отсюда.
– Младенцы сами решают, когда появляться, – со смехом пояснила Мария. – А я должна быть готова к его появлению.
А он совсем не готов.
– Тебя что-то беспокоит? – спросила Мария.
Очень даже беспокоит.
Мария казалась такой счастливой, что Кеннет невольно почувствовал за собой вину. Он создал для возлюбленной мир иллюзий, но когда-нибудь разрушит его собственными руками, как это уже однажды было в ее жизни.
Но как сказать ей правду?
– Просто у меня сейчас много дел, – начал он. – Из Лондона приплывает король, и все сейчас обеспокоены.
– Ты уверен, что это всё?
– А что же еще может быть?
– Я подумала, что это имеет отношение ко мне. Может, это твое недовольство – из-за меня?
– Ты же знаешь, как я люблю тебя, – улыбнулся Кеннет и погладил жену по щеке.
Однако Мария не была настроена отвлекаться от главного. Она решительно и довольно ловко увернулась от его руки.
– Я имела в виду другое. Может быть, я веду себя так, что ты не хочешь доверять мне. Знаешь, как мне хочется, чтобы ты доверял мне. Тогда я смогу поддержать тебя в твоих делах.
– Но я действительно доверяю тебе.
«По крайней мере хочу довериться».
Вот это было ново для Кеннета. И, зная о ее безоглядной любви, он очень боялся потерять Марию.
– Мне так жаль, что прежде я сомневалась в тебе, – проговорила Мария, прижав ладонь к его груди и глядя ему прямо в глаза. – Теперь-то я знаю, что ты совсем не похож на Атолла. Да-да, теперь я точно это знаю.
Кеннет вздрогнул. Он действительно не походил на графа Атолла. Он был хуже. Тот Марию не любил, но и не обманывал.
Он был просто обязан сказать ей правду. Более того, он был обязан признаться ей во всем намного раньше. Увы, прежде Кеннет думал, что мудрее было бы дождаться тех времен, когда она окажется в Шотландии – чтобы обратной дороги у нее уже не было. Но если он скажет теперь, то можно хотя бы соблюсти видимость, что он держит данную ей клятву. В конце концов, у него должна быть вера в Марию. Даже не в Марию, а в то, что именуется семейным союзом. Возможно, вначале она рассердится на него, но потом, как надеялся Кеннет, поймет.
– Скажи, а если бы Атолл когда-нибудь предложил тебе выбор с условием, что пойдет с тобой… В общем, пошли бы вы вместе к Брюсу или к Эдуарду?
Озадаченная этим вопросом Мария заморгала. Немного помедлив, проговорила:
– Я выбрала бы самое безопасное для нас обоих. Да и он в общем-то стремился защищать меня…
– Да, верно. Но какую бы сторону ты выбрала?
Мария нахмурилась и спросила:
– А это сейчас имеет значение?
– А если имеет? Если бы ты могла возвратиться на родину? Представь себе, что вы с Дэвидом прямо сейчас могли бы уехать в Шотландию, к своему бывшему шурину. Ты бы поехала?
Мария надолго задумалась. Наконец тихо сказала:
– Ведь это – просто фантазии, не так ли? Мы же уже сделали свой выбор…
– А разве ты не хочешь домой, Мария?
– Конечно, хочу! – воскликнула она. – Я ужасно соскучилась по дому. Да и ты, наверное, тоже. Только я не люблю мечтать о том, что неосуществимо.
– А если бы было осуществимо? – спросил Кеннет, пристально глядя ей в глаза.
Мария приподнялась на цыпочки и в ухо мужу прошептала:
– Ты не должен так говорить. Это опасно.
– Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – сказал Кеннет. – Ты ведь знаешь это, верно?
– Зачем ты говоришь мне все это? – спросила Мария, всматриваясь в лицо мужа. – Что ты пытаешься сказать?
– Только то, что пришло время возвращаться домой.
Глава 24
Мария в изумлении уставилась на Кеннета. Она долго молчала, потом наконец проговорила:
