Кэтрин Гэскин - Сара Дейн
Сара сидела молча, обдумывая его слова, пытаясь найти несоответствия в его истории, пункт, по которому она могла бы его еще расспросить. Но оказалось, что такового нет. Она подумала, что он, вероятно, говорит правду. Она ясно видела, что Луи де Бурже свободно владеет всеми великосветскими манерами — она могла об этом судить в полной мере после нескольких лет, проведенных в Лондоне в качестве ученицы в модном ателье. Если он и был самозванцем и не являлся родственником маркиза, то поведение его этого ни разу не выдало. Какой человек, не имея соответствующего воспитания, может позволить себе быть таким грубым, показывать, как все ему наскучило, как это частенько делает он? Кто еще может носить такое платье и, кажется, его не замечать? Его тонкое смуглое лицо вполне вписалось бы в ряд тех, кто смотрел на парижскую толпу с эшафота.
— Что же до моей женитьбы, — продолжал он так же тихо, но отчетливо, даже на фоне громовых раскатов, — это еще один предмет для досужих толков. Я ничуть не хуже в этом отношении, чем многие мои предшественники: моя ошибка, возможно, просто более очевидна. Она была так хороша, что заставила меня пренебречь благоразумием, которое подсказывало мне, что мы друг другу не подходим. Она была так молода, что я полагал, что она приспособится к моим желаниям, но здесь я полностью заблуждался: она обладала волей и характером зрелой женщины. До своего появления в Лондоне она не имела ни малейшего представления ни о какой жизни, кроме той, к какой привыкла в своем огромном неуютном доме. Единственным предметом разговора была охота, а летом они впадали в спячку. Это был ее единственный мир, а у меня не хватило разума и чувства понять, что никакой другой ей и не нужен. После того как у нас родилась дочь, она отправилась навестить семью. И тут она написала мне, что не собирается возвращаться.
— И ты согласился принять это?
— Честно говоря, Сара, к тому времени она мне уже стала настолько безразлична, что я не сделал новых попыток расшевелить эту душу, лишенную воображения. Как только ее прекрасное лицо исчезло с моих глаз, я понял, что совсем не привязан к ней. Ее невозможно было завоевать никакими подарками, кроме лошадей, а жить с женщиной, которую интересуют только лошади, довольно утомительно. Думаю, ее семья считает несмываемым позором то, что она так публично расторгла наши узы. Но она отказалась вернуться ко мне, если только я не найду дома где-нибудь поблизости и не приноровлюсь к их охотничьему расписанию. Мне это предложение совсем не показалось заманчивым. И вот она продолжает жить со своими родителями, и мы изредка обмениваемся письмами — в основном касательно денег.
— А ребенок, твоя дочь? — подсказала Сара.
— Я о ней почти ничего не знаю. Ее мать совсем не обладает даром писать письма. Думаю, однако, что девочка обучится верховой езде раньше, чем сможет хоть что-то написать.
— Это грустно, — пробормотала Сара. — Такая пустая трата…
— Пустая… вот именно! Обе наши жизни истрачены впустую. Она была холодна как ледышка. Я бы с готовностью простил ей ее жадность и себялюбие, но не отсутствие тепла. Я не смог жить с женщиной, для которой муж был просто чем-то, что необходимо терпеть».
Сару охватила внезапная жалость к нему. Она никогда не могла себе представить, что сможет жалеть Луи, такого уверенного в себе и циничного; с этого момента ее чувства к нему изменились. Она увидела разочарование и горечь там, где до того замечала лишь изящные манеры и смиренную готовность отчаявшегося человека принять мир как он есть. Она знала, что через несколько секунд он станет прежним, но все же успела уловить нечто, скрытое за внешней легкостью.
Она вскочила и подошла к нему. Вспышка молнии озарила деревья на другом берегу реки, аккуратно возделанные акры Кинтайра и каждую черточку лица Луи, каждую деталь его внешности. Он ждал с какой-то отстраненной улыбкой на губах, пока она заговорит.
Она протянула вперед руку.
— Спасибо за то, что ты мне все это рассказал, — произнесла она. — Мое любопытство не заслуживало такой награды.
Он взял ее руку, не приподняв ее, как он обычно делал раньше, но крепко сжав, как будто Сара была мужчиной.
— Награда? — сказал он. — О нет, Сара! Мне далеко не безразлично, что вы с Эндрю думаете обо мне. Остальные… — Он передернул плечами. — Ну, пусть они посплетничают, если им этого так хочется. Но если я собираюсь остаться в этой стране, тогда я должен иметь вас обоих своими друзьями. Вы с Эндрю воплощаете дух этих мест…
Он прервал свою речь, когда удар грома разорвал небо над их головами. С внезапным порывом холодного ветра с гор хлынул дождь. Он обрушился с тропической яростью и хлестнул по их лицам, прежде чем они успели отскочить от перил.
Луи быстро схватил ее рукоделие со стула и бегом бросился за ней через веранду к двери. Шум этой сплошной стены дождя был оглушителен на запекшейся земле; молнии ослепительным блеском освещали сад. Они оба помедлили У двери, потрясенно глядя на эту картину и как бы радуясь, что им удалось спастись. Потом Сара, пытаясь привести в порядок намокшие волосы, повернулась и вошла в дом. Луи придержал для нее дверь и вошел следом. Когда он шел позади нее, в глазах его была непривычная мягкость и радость.
IIIЛивень не прекращался всю ночь, он монотонно барабанил по крыше Кинтайра. Но к полудню следующего дня, когда Сара совершала свою ежедневную верховую прогулку по дороге, ведущей в Парраматту, сточные канавы по обеим сторонам дороги уже высыхали. Придорожные кусты и листва эвкалиптов еще сохраняли запах дождя, придавая бушу почти весеннюю свежесть. Она заметила изогнутые, вытянутые вперед шеи дюжины кукабар, которые расселись на верхней ветке потрепанного дерева. Они не двигались, пока она с ними не поравнялась; тут их головы запрокинулись, клювы раскрылись, и буш на милю вокруг огласился их сумасшедшим диким смехом. Сара так и не привыкла спокойно воспринимать эти звуки» и каждый раз смеялась вместе с птицами. Рот ее скривился восторженной гримасой, она закинула голову, как они, и разразилась грубоватым неудержимым смехом. Звук, издаваемый ими, преследовал ее в пути, заразительный, насмешливый, такой же странный и необычный, как страна, которая их породила.
Следующий поворот будет в двух милях от Кинтайра. Взглянув вверх, на солнце, она увидела, что ей уже давно пора возвращаться. На самом повороте она приостановилась, наморщив лоб и вглядываясь в даль, где жара создавала мираж, напоминающий воду, и где сгущалась полуденная дымка. Двое всадников на горизонте привлекли ее внимание. Она вглядывалась в них, затем, через несколько мгновений, подняла хлыст и взволнованно им замахала.
