Мэри Дехейм - Игрушка судьбы
– Сукин сын! Как ты смеешь разговаривать со мной подобным образом! Ты! Да кто ты такой?!
Морган схватила бутылку, но Френсис живо вскочил и успел перехватить ее руку.
– Успокойся, – сказал он. – Возможно, я был несколько груб. Но ты вечно попадаешь в ситуации, о которых не имеешь ни малейшего представления, и не задумываешься над их последствиями. Я тоже человек импульсивный и понимаю, насколько это опасно.
Сердце Морган все еще бешено колотилось, но она постепенно успокаивалась, поскольку в словах Френсиса был здравый смысл.
– Мы любим друг друга, – решительно заявила она. – И нашли бы возможность добиться развода и пожениться, если бы Джеймс не заболел.
Френсис молча потягивал бренди и одну за другой клал в рот спелые крупные ягоды малины. Покончив с едой, Френсис отодвинул вазочку, и Морган уставилась на его крупные руки. И вдруг ощутила дрожь в коленях. «О, Матерь Божья, – в панике подумала она, – я все еще не свободна от него. А как же Том?»
Френсис, казалось, не обращал на нее никакого внимания. И Морган решила перевести разговор в более нейтральное русло. Она принялась расспрашивать Френсиса о детях, о доме в Карлайле, о соседях. Напоследок задала вопрос, интересовавший ее больше всего:
– Ты собираешься вторично жениться?
Он ответил, не глядя на Морган:
– Нет. Слишком мало времени прошло.
Наконец он встал.
– Пойдем – я хочу повидаться с Робби и остальными детишками.
Френсис провел в Белфорде четыре дня: помогал Мэтью, беседовал с арендаторами, изучал нововведения Морган, объехал окрестные поля и фермы. Он ни разу не зашел к Джеймсу. Несмотря на то, что Морган и доктор Уимбл в один голос уверяли его, что Джеймс никого не узнает.
Двадцать восьмого июля Нэн родила дочь, о чем написала Морган подробнейшее письмо. Малышку собирались назвать Маргарет в честь матери Нэн. В эти же дни произошли и более значительные события. Томас Кромвель был обезглавлен, а Екатерина Говард стала пятой женой короля.
Ни кончина дяди, ни молодая супруга Генриха не слишком интересовали Морган. Она была поглощена хлопотами по хозяйству, раз в неделю в сопровождении Мэтью объезжала арендаторов. Ежедневно проверяла состояние кладовых и счета. Она в строгости держала слуг в замке, пожалуй, строже, чем сам Джеймс.
Морган заходила к Джеймсу каждый день во время обеда. Иногда кормила его сама, но чаще его обслуживал Седрик, камердинер. Джеймс похудел и выглядел как минимум на десять лет старше. Морган велела Седрику ежедневно умывать и брить хозяина и следила за тем, чтобы тому был обеспечен наилучший уход.
По четвергам приезжал доктор Уимбл. В конце августа он обратил внимание на бледность Морган.
– Состояние вашего мужа ухудшилось, – констатировал он, – но, как я уже говорил, это неизбежно. По правде говоря, я гораздо больше тревожусь о вас. Вы похудели и выглядите утомленной. Не стоит так много работать, и постарайтесь питаться получше.
Морган пообещала следить за собой, но после этого разговора вынуждена была признать то, о чем не хотела думать: она снова беременна, от Тома. Сначала она говорила себе, что просто потеряла счет дням, потом объясняла свое состояние тяжелой работой и постоянным нервным напряжением. Но видимо, пришло время посмотреть правде в глаза.
Морган размышляла, сообщать ли Тому о своей беременности. Она получила письмо от Нэн, та писала, что Том уехал на несколько месяцев в Вену искать союзников для предстоящей войны Англии против Франции. Вряд ли кто-нибудь, кроме обитателей Белфорда, догадается, что ребенок, которого она носит под сердцем, вовсе не от мужа. Морган представила лицо Полли, задумалась, будет ли Мэтью по-прежнему уважать ее. Затем вспомнила о Френсисе, но его реакцию вообще не могла себе представить.
В середине сентября в Белфорде появилась гостья. Пег доложила о ней как раз в тот момент, когда Морган и Агнес в детской наблюдали за первыми попытками Анны встать на ножки.
– Какая-то леди хочет видеть вас, госпожа, – сообщила Пег, появляясь в дверях. – Судя по ее словам, она важная леди, но одета бедно.
Морган была крайне удивлена. В силу религиозных воззрений Джеймса они не были дружны с соседями. В библиотеке ее ожидал сюрприз – с растерянным лицом, утратившим обаяние юной свежести, у камина стояла Мэри Перси, вдовствующая графиня Нортумберленд.
– Добрый день, мадам, – обратилась к ней Морган. – Мы не виделись много лет.
Мэри двинулась к ней навстречу:
– Я не решалась приехать в Белфорд. Вы знаете, что мой муж скончался?
– Мои соболезнования, мадам. – Морган была несколько озадачена, поскольку знала, что граф довольно долго болел, и ничего неожиданного в его смерти не было. – Не желаете ли выпить чего-нибудь или перекусить с дороги?
К немалому удивлению Морган, графиня быстрыми шагами пересекла комнату и рухнула перед Морган на колени:
– О, леди, умоляю вас! Я одинока, бездомна, без единого пенни! Я знаю, вы никогда не испытывали теплых чувств к моему мужу, но все же молю вас позволить мне остаться в Белфорде.
Морган взглянула на склоненную перед ней голову, заметила пробивающуюся седину. Что же произошло с вдовой одного из могущественнейших лордов севера? Джеймс, кажется, говорил, что Перси рассчитывал на пенсию, удача отвернулась от него…
– Прошу вас, встаньте, мадам, – сдержанно сказала Морган. – Расскажите, почему вы оказались в столь бедственном положении.
Мэри объяснила, что после смерти Перси почти все его имущество было конфисковано казной за долги. Последние три месяца Мэри жила в домишке у бывших слуг неподалеку от замка Элнвик. Она голодала. Разумеется, Мэри обратилась за помощью к родственникам, но они посоветовали терпеть и ждать лучших времен.
– Но скоро стало ясно, что лучшие времена не наступят, и я не в силах была больше терпеть, – с горечью проговорила Мэри, – я слышала, что ваш супруг тяжко болен, а вы единственный человек, который мог бы проявить сострадание. Все остальные ненавидели моего мужа за его взгляды и участие в преследовании лорда Дейкра. Вот почему я и решила обратиться за помощью к вам.
Морган молча рассматривала женщину, стоявшую перед ней со склоненной головой. Не было оснований отказать ей. По крайней мере будет с кем перемолвиться словом.
– С вами прибыли слуги?
Глаза Мэри прояснились.
– О, мадам, значит ли это, что я могу остаться?
Морган невольно улыбнулась:
– Ну конечно. Мы с вами будем простыми домохозяйками, но, может, это и к лучшему.
Мэри вновь хотела броситься на колени, но Морган удержала ее. На глаза графини навернулись слезы.
– Вы так добры и благородны!
