Эллен Марш - Очарованный принц
Он с удивлением подумал, что именно Джемме удалось настолько их смягчить. Или он сам смягчился? Неужели ей каким-то образом удалось сделать его более терпимым к людям, чье присутствие еще недавно выводило его из себя?
Эта мысль вызвала у него невольную улыбку. Намазывая маслом булочку, он посмотрел на Джемму и возликовал: оказывается, она тоже смотрела на него и смущенно покраснела, словно пойманная на месте преступления, когда глаза их встретились.
— Ты знаешь, — нарочито невинно сказал он, — я сегодня спал, как бревно.
— Вот как? — она зарделась еще сильнее, — Ну да. И сожалею лишь о том, что слишком быстро заснул, когда творились такие интересные вещи.
Он знал, что она отлично поняла, что он имеет в виду: ее щеки из розовых стали пунцовыми, а взгляд метнулся в сторону.
Коннор заметил; что она сегодня по-новому уложила волосы и благодаря этой прическе казалась трогательно юной и невинной. Утренний туалет кремового оттенка, отделанный серым и зеленым шитьем, придавал ее облику такую свежесть, что ему немедленно захотелось схватить ее в охапку и заняться любовью прямо здесь, на столе.
Черт бы ее побрал! Как она смеет столь чинно пить чай, ведь ей прекрасно известно, что он безумно хочет ее! А хуже всего было то, что их и без того сложные отношения теперь запутались окончательно. Самоуверенная дама, что сидела напротив него в новом кремовом туалете, с уложенными по-новому отросшими локонами более в нем не нуждалась. Она показала ему это достаточно наглядно прошлым вечером, когда так рассудительно предложила убраться из его же собственного дома. И хотя ему все еще ничего не стоило заставить ее щечки алеть словно маков цвет, вряд ли теперь он сможет сломить ее сопротивление с помощью простого ухаживания, как когда-то в хижине старого Ферпоса Додсона.
При одном воспоминании о тех днях у него заныло сердце. А сознание того, что он сам виноват в их размолвке, только подлило масла в огонь. Да неужели ему и впрямь так необходимо помириться с этой незнакомой, высокомерной Джеммой, уговорить ее остаться, жить с ним до конца своих дней и быть его женой?
Да, да, черт побери, он этого хочет!
И ему же было бы лучше, если бы он додумался до этого еще тогда, когда впервые увидел эту своенравную, острую на язык красотку, что сидит сейчас перед ним: ведь не раз и не два она доказывала, что он без нее не сможет жить!
Печальная ирония сей ситуации заключалась в том, что, судя по всему, Джемму он больше не интересует. За это время она успела уйти так далеко вперед, что вряд ли он сможет ее догнать. Он сумел завладеть ее сердцем, но был настолько глуп, что позволил себе забавляться ее безоглядной верностью и бескорыстной любовью — ив итоге потерял и то и другое.
Джемму он больше не заботит — ее заботит Гленаррис.
Ей совершенно не интересно, сумеет ли он оправдаться — ей хочется облегчить жизнь его крестьянам.
Ну как, скажите на милость, заставить ее поверить, что он тоже заброшен всеми и тоже нуждается в заботе?
Но у него все еще остается Гелиос, вспомнил Коннор. Возможно, им с Джеммой удалось бы сторговаться… Но ведь то, что он хотел от Джеммы, не могло быть предметом торга. Нет, ни за что!
— Что с тобой, Кон? Уж не подавился ли ты костью?
— Ох, да оставь ты его, Джечерн, — одернула брата Дженет. — Ты ведь знаешь, что утром он бывает еще хуже, чем обычно.
— А кроме того, и днем, и вечером тоже, — фыркнул Джечерн.
Коннор грозно воззрился на кузена.
— А ты, похоже, весьма высокого мнения обо мне.
— Как раз такого, какого ты заслуживаешь, — парировал тот.
Коннор отложил в сторону вилку и нож.
— Ох, Кон, я вовсе не хотел тебя обидеть, — торопливо добавил Джечерн, с деланным раскаянием покачав головой.
— Будьте добры, воздержитесь от кровопролития за завтраком, — потребовала тетя Мод с набитым пирожными ртом.
— С меня довольно — прорычал Коннор. Он резко вскочил, глядя на Джемму. К его удивлению, она низко опустила голову:
Кровь Христова! Неужели малышка вот-вот расплачется?! Да и с чего ей радоваться, если он все утро ведет себя, как неотесанный медведь — того и гляди, вцепится в глотку собственному кузену… Неужели ей это не все равно?
«Ох, Джемма, — думал Коннор. — Ну как мне заставить тебя поверить, что я не тот, кем был прежде?!»
Нахмурившись, он исподлобья окинул взглядом собравшихся за столом. Джечерн и Дженет явно оскорбились, а дядя Леопольд и вовсе старался не замечать его. У одной Мод хватило присутствия духа, чтобы встретиться с ним глазами.
— Прими мои извинения, Джечерн, — выдавил Коннор. Каждое слово давалось ему с трудом — он не был приучен просить прощения. — Я сегодня утром сам не свой.
— Уж это точно, — согласился донельзя удивленный Джечерн.
— Джемма, — продолжал Коннор, пока решимость не покинула его. — Извини меня. Я прошу прощения и у тебя тоже.
Джемма подняла голову и недоверчиво взглянула на мужа.
— Это за что же? — колко осведомилась Мод. — Ты что, опять издевался над девочкой?!
Он не ответил. Он смотрел на Джемму так, как тонущий в морской пучине смотрит на огоньки на палубе проходящего корабля.
Джемма была совершенно не готова к подобному обороту событий. Она поспешно спрятала на коленях дрожащие руки. Сердце ее билось бешеными толчками, а горло перехватило так, что было трудно дышать.
— Джемма, — настойчиво произнес Коннор, словно в комнате не было никого, кроме них.
Ах, как часто он смотрел на нее вот так же в те волшебные дни в заброшенной хижине! Словно она свет его очей, словно он угаснет, если она отвергнет его… И его не смущало, что все это ложь. Как же теперь она может поверить, что он снова не обманет ее?
— Ох, да ладно тебе, малышка! — нетерпеливо вмешалась Мод. — Скажи этому невеже, что ты его простила — иначе мы так и не покончим с завтраком!
Добрая старая сварливая Мод! Всегда поможет спуститься с небес на землю — словно порыв свежего ветра или просто хорошая оплеуха!
У Джеммы моментально перестали трястись руки.
— Я еще подумаю, — холодно отчеканила она.
— О да, в этом я не сомневался, — согласился Коннор, опускаясь обратно на стул.
Глава 31
Джемма шла по бесконечному коридору на четвертом этаже западного крыла замка с целой охапкой свежих простыней. Большинство гостей уехали из Гленарриса на утро после празднования дня Святого Стефана, однако кое-кто остался до самого Нового года. И хотя поначалу она была рада их присутствию, с некоторых пор ей захотелось, чтобы все они уехали побыстрее. Ей с ее темпераментом и независимостью стало совершенно невыносимо без конца выслушивать советы родственников по поводу их с Коннором отношений.
