Валери Шервуд - Песня ночи
Дон Рамон резко осадил коня у низкого холма, в тени пальмы. Справа от всадников раскинулось поместье с традиционной аллеей, ведущей к высокому дому с черепичной крышей, окруженному целой россыпью живописных строений.
— Это владения Переса де Кадалсо, — сообщил дон Рамон так, будто имя Кадалсо могло Каролине о чем-то говорить.
Она машинально кивнула.
— Перес де Кадалсо — отец донны Химены, — пояснил Рамон.
Каролина взглянула на дом уже с большим интересом.
— Значит, здесь донна Химена выросла, — пробормотала она.
— Да, они жили и здесь, и в Гаване — у них красивый дом в городе. У отца Химены еще два таких же поместья. Да плантация в джунглях.
— Тогда я понимаю, почему она вышла замуж за самого богатого человека в Гаване. Деньги, как говорится, к деньгам.
Спутник Каролины тоже смотрел на дом. Когда-то он горько сожалел о том, что не с тем обручилась первая невеста Гаваны, но теперь эта мысль перестала его угнетать.
Конечно, причиной этой перемены была женщина, которая ехала с ним рядом, женщина с серебряными искрами в глазах, сегодня отчего-то особенно грустных.
— Донна Химена благосклонна к дону Диего, — сказал он вдруг с грубой прямотой.
Пусть знает, если до сих пор еще не узнала, что его соперник увлечен другой женщиной.
— Знаю, — глухо отозвалась Каролина.
Рамон соскочил с коня и помог спешиться Каролине.
— Давайте отдохнем, а лошади пусть попасутся.
Каролина присела на траву рядом с доном Рамоном. День уже клонился к вечеру. Где-то рядом монотонно гудела пчела. Вдалеке послышался колокольный звон.
Дон Рамон, прислонившись к стволу дерева с раскидистой кроной, молча смотрел на свою спутницу. Ей стало не по себе от его жаркого взгляда.
— Никогда ни к одной женщине я не чувствовал того, что сейчас чувствую к вам, — без обиняков заявил Рамон. — Я готов был ради вас взять Порт-Рояль приступом, вы знаете об этом?
— А теперь и Порт-Рояль, и я вам недоступны.
— Порт-Рояль — согласен, но вы — здесь, со мной.
Каролина сидела потупившись, но что-то в голосе Рамона заставило ее поднять глаза. Он смотрел на нее с настойчивой пристальностью, и то, что не могли сказать уста, говорил взгляд.
Он потянулся к ней, и Каролина не стала сопротивляться, позволила ему взять себя за руку. Он поднес ее ладонь к губам и прижал к своей щеке.
— Меня тянет к вам так, как не влекло ни к одной из женщин, — пробормотал он с хрипотцой в голосе и наклонился, чтобы поцеловать ее.
Каролина замерла. Надо было прервать эти излияния. Но там, впереди, высился прекрасный дом, дом донны Химены, и Каролина легко могла представить соперницу, идущую по коридорам, а рядом с ней — Келлза. Но конечно же, донна Химена не решится привезти любовника сюда, хотя как знать… Возможно, они и сейчас там… И занимаются любовью за одним из зарешеченных окон.
Каролина всхлипнула, и Рамон принял этот звук за всхлип желания.
Его сильные руки сомкнулись у нее за спиной, он привлек ее к себе и опрокинул на траву. Он целовал ее, и губы его были столь же нежны, сколь и настойчивы.
Каролина вдруг поняла, что он любил ее.
Дон Рамон почувствовал неладное и отпустил ее.
— Я слишком резво начал? — с грубоватой нежностью спросил он, и Каролина, приподнявшись, легонько оттолкнула его от себя.
— Да, слишком быстро, — в смущении пробормотала она. — Я… я сегодня очень расстроена, сеньор Рамон. Пожалуйста, только не спрашивайте меня почему.
— Мне не надо спрашивать, я и так догадался. Дона Диего рядом с донной Хименой видели сегодня в экипаже на площади де Армас.
— Лу вам об этом рассказала! Противная девчонка!
Дон Рамон пожал плечами:
— Да об этом весь город знает.
Он осторожно гладил ее по плечу, и она чувствовала пьянящую легкость от его прикосновения.
— Возможно, вы правы, — запинаясь, проговорила Каролина.
Наверное, она казалась ему жалкой и беспомощной. Ей, конечно же, нравился дон Рамон, но все-таки в сердце ее царил Келлз.
Рамон склонился над ней, и его смуглое лицо оказалось совсем близко от ее лица. Он взял ее за плечи и, глядя в самую глубину ее глаз, вдруг со всей очевидностью понял: эту женщину, которую он желал так, как не желал ничего на свете, он будет желать вечно.
— Скажи мне, — проговорил он, — какую власть над тобой имеет дон Диего? Ты ведь его почти не знаешь! Неужели он такой замечательный любовник?
Каролина насторожилась. Рамон дель Мундо не должен ни о чем догадываться. Если она и покинет Келлза, то никогда не предаст его!
— Он мне кое-кого напоминает, — сказала она, сама того не желая.
— Память о прежней любви? О, это так романтично! И вполне объяснимо. Как я сразу не догадался?
Дон Рамон откинулся на траву и захохотал. Только сейчас он понял, отчего что-то сжималось в его сердце при взгляде на донну Химену: она тоже напоминала ему девушку, в которую он был влюблен зеленым юнцом еще на родине, в Испании.
— Мы все жертвы давних воспоминаний, — сказал он, с улыбкой глядя на сидевшую рядом женщину.
— Да, это верно, — поспешно согласилась Каролина: она нервно теребила свою юбку.
Дон Рамон прищурился.
— Вы здесь всего лишь коротаете время, — внезапно сказал он, сказал так, будто только что открыл для себя эту истину. — Вы ждете, что ваш любовник-пират придет к вам на выручку!
Каролина нахмурилась.
— Муж-пират, — поправила она. — И он не придет. Он лежит на дне моря, там, где когда-то стоял Порт-Рояль.
«Как это похоже на правду! — с горечью думала Каролина. — Келлз умер, и дон Диего занял его место».
Рамон едва не подскочил.
— Вы видели его мертвым?
— Нет, но когда город затонул…
— Так вы не уверены! Насколько мне известно, в таких случаях много бывает всякой путаницы. Вы тешите себя надеждой, что он не умер, что он придет за вами.
Дон Рамон, опершись на локоть, пристально посмотрел на Каролину.
— Я все это очень хорошо себе представляю. Вы ждете, что он вдруг воскреснет, приплывет в Гавану, заставит замолчать пушки Эль-Морро, а заодно и Пунты и Ла-Фуэрса и заберет вас с собой. Как видите, я умею читать по глазам!
— Нет, — вздохнула она. — По правде сказать, я этого совсем не жду.
— Возможно, после того как вы увидели все эти укрепления, вы поняли, как наивны такие надежды? Возможно, именно сознание того, что воссоединение вам не грозит, подвигло вас на новую любовь?
— Да, — солгала она. — Это так.
Дон Рамон невесело рассмеялся.
— Вы лжете, — сказал он. — А я требую от вас правды и только правды. Вы забыли своего флибустьера! Вы влюбились в Диего Вивара!
