Джейн Фэйзер - Джудит
К радости Себастьяна и некоторой досаде Харриет, она не была приглашена. Это ее первый сезон, и дочь Мортонов считалась чересчур молодой, чтобы часто появляться в высшем свете. Таковы были правила. Петиция убеждала ее, что все изменится, как только Себастьян сделает официальное предложение, но для Харриет вечер в обществе матери был слабым утешением.
В игорный зал Себастьян и Грейсмер вошли уже после полуночи. Джудит засекла время, когда они оба исчезли с танцевальной площадки. Было условлено, что она присоединится к ним через некоторое время, когда Себастьян укрепится в выигрышах и Грейсмеру придется прибегнуть к помощи крапленых карт.
Она танцевала, улыбалась, говорила и принимала комплименты. Джудит что-то поела, выпила шампанского, все время заставляя себя не думать о том, что там происходит сейчас в игорном зале. Если все развивается по плану, то к этому времени Бернард Мелвилл должен теряться в догадках насчет того, что же это такое происходит сегодня за столом.
В час ночи она наконец направилась в игорный зал. Сразу стало ясно, что там происходит нечто необычное, В зале было много народу, все играли в разные игры: в кости, в фараон, в макао, — но в воздухе чувствовалось какое-то напряжение. В алькове стоял небольшой стол, где играли двое.
Джудит пересекла зал.
— Я пришла, милорд, выполнить свое обещание, — весело сообщила она.
Грейсмер оторвался от карт и взглянул на нее. Джудит узнала этот взгляд…
— Сегодня везет вроде бы вашему брату, — проговорил он, откашливаясь.
Джудит увидела рядом с братом гору ассигнаций. Однако долговых расписок граф писать еще не начал. Она заняла место и, видимо, совершенно случайно, точно за креслом графа.
Грейсмер уже начал что-то соображать. Прежде всего он понял, что человек, сидящий перед ним сейчас, не тот, которого он знал. Лицо Давенпорта было абсолютно непроницаемым, большую часть времени он молчал, а если что и говорил, то произносил, четко выговаривая слова. Единственная часть его тела, которая пребывала в движении, это были его руки, державшие карты. Руки с длинными белыми пальцами.
Вначале граф решил, что просто выпала неудачная карта. А из-за чего же еще, скажите на милость, он мог проигрывать? Грейсмер достаточно часто играл с Себастьяном Давенпортом, чтобы знать, какой он игрок. Сейчас он выигрывает случайно, а случайно может выиграть даже самый слабый игрок. Но Грейсмер продолжал проигрывать, и ему становилось все более и более не по себе. Он повысил ставки, зная, что скоро все придет в норму, — ведь так бывало всегда. Все, что графу сейчас было нужно, так это выиграть хотя бы один заход с высокой ставкой и одним махом возвратить все. И он — впервые за этот вечер — использовал крапленую карту. Ловкость его рук была столь феноменальной, что Джудит в первый раз это просмотрела, и он крупно выиграл.
Себастьян спокойно передвинул к нему кучу ассигнаций. Джудит восхищенно вскрикнула — правда, очень тихо — и возбужденно зашептала:
— Прекрасно, сэр, прекрасно!
Грейсмер, наверное; ее даже не услышал и снова повысил ставки. Стол теперь был окружен плотным кольцом зрителей. Игра вызвала всеобщий интерес. Разумеется, стало очень душно, и Джудит была вынуждена раскрыть веер.
Грейсмеру показалось, что когда-то он это уже видел, но тогда все было наоборот. Да-да, наоборот. Это было давно. А вот сейчас выигрывал вовсе не он… не он. Грейсмер попытался сосредоточиться, но снова проиграл. Долговых расписок он написал уже не меньше, чем вчера Себастьян, хотя и применял крапленые карты. Себастьян как будто ждал от него подвоха, и у него всегда под рукой находилась нужная карта. Как это происходило? Единственное объяснение: партнер, который сидит перед графом, не беззаботный простак, а опытный мастер, и даже не просто мастер, а волшебник, если может играть против крапленых карт графа.
Грейсмер скосил глаза на Джудит, которая стояла рядом, лениво обмахиваясь веером. Она ласково ему улыбнулась, как если бы не понимала смысла происходящего… если бы просто думала, что ее брату случайно везет.
»Но ведь я игрок, — убеждал себя Бернард. — И не в таких переделках бывал. Я должен выиграть, обязательно. И я выиграю. Сейчас поставлю все, что осталось, и возвращу тоже все. Я сотру этого осла в порошок!»
Много лет назад последней ставкой Джорджа Деверю было его родовое имение в Йоркшире. Сегодня Бернард Мелвилл взял листок бумаги и, написав свою ставку — имение, которое он выиграл тогда у Джорджа Деверю, — пустил его через стол к партнеру. Себастьян мельком взглянул на листок и поставил против этого весь свой выигрыш, а также долговую расписку на всю оставшуюся сумму, покрывающую эту огромную ставку. Затем он опустил руку в карман и достал изящным перстень с печаткой. Этот последний заход он будет играть за отца. Он встретился взглядом с сестрой, и она чуть заметно кивнула. Себастьян надел перстень па палец, распаковал новую колоду и начал сдавать.
Агнес Баррет не отрывала взгляда от перстня на пальце у Себастьяна Давенпорта. Казалось, земной шар сошел со своей оси и полетел куда-то в кошмарную пустоту. Ей хотелось закричать, как-то предупредить Бернара, ибо это кольцо… но ни звука не вырвалось из ее груди. Глаза ее были прикованы к фамильному перстню семьи Деверю. Она оторвала наконец взгляд от длинных пальцев Себастьяна и посмотрела па его сестру.
Всего на секунду золотисто-карие глаза Джудит встретились с глазами леди Баррет, и этого оказалось достаточно. Шок сковал все ее тело, Агнес была не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. В отчаянии, смешанном с почти первобытным ужасом, она корила себя за то, что не догадалась раньше, не узнала их раньше.
Ведь это были ее дети, которых она не видела с их младенчества!..
А в дверном проеме игорного зала стоял Маркус Девлин, маркиз Керрингтон. Легкий шум толпы вокруг карточного стола, за которым восседали Грейсмер и Себастьян, напоминал жужжание. Он посмотрел туда и увидел жену. Она обмахивалась веером, Маркус прекрасно знал, что это означает. На виду у всего Лондона они с братом разделывают графа Грейсмера. И Маркус знал, что ничего сейчас предпринять не может, не подвергая их смертельной опасности.
С какой-то малодушной, совсем не свойственной ему трусостью он вдруг страшно пожалел, что так все получилось. Зачем после ужина в полку он не поехал сразу домой? Зачем ему понадобилось идти сюда за женой? Тогда бы он ничего не знал. А что ему с этим знанием теперь делать? Ведь оно разрушает любовь… делает невозможным доверие между ним и Джудит… В тот момент, когда фамильное владение Деверю вновь перешло в руки законного наследника, Агнес Баррет наконец поняла все! Бернара Мелвилла разорили дети человека, которого он сам разорил и обесчестил двадцать лет назад. Причем в той же самой игре. Она не понимала, как они это сделали, но была уверена, что брат и сестра — сообщники. Вот какие простаки появились в Лондоне несколько месяцев назад!
